После смутного времени (монеты Михаила Федоровича) [1989 Мельникова А.С. - Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого (история русской денежной системы с 1533 по 1682 год)]

Первая попытка дать научную систематизацию монет 1613-1645 гг. была сделана в работе "Систематизация монет Михаила Федоровича", вышедшей в 1960 г. В ней была предложена первичная классификация монет Михаила Федоровича, основанная на материалах коллекции ОН ГИМ и девяти кладах коллекции Михаила, выявлен комплекс важных изменений в организации денежного производства в 1626/27 г., приравненных по своему значению к денежной реформе, определена эволюция весовой нормы и пробы серебра на протяжении царствования Михаила. Главное назначение этой работы заключалось в создании возможности ориентироваться в массе монет XVII в., где копейки Михаила составляют значительную часть, а также возможности определять и датировать состав монетных кладов, непрерывно пополняющих фонд нумизматических источников.

За неполные три десятка лет, прошедших после выхода этой работы, на ее базе были обработаны десятки тысяч монет, число кладов с 9 возросло до 70. Наши знания о монетах Михаила значительно расширились. В целом новые нумизматические источники не внесли принципиальных изменений в классификационную схему, разработанную в 1960 г., однако значительно ее уточнили. В ряде случаев выделились новые центры чеканки и комплексы монет. Исследование монет Михаила на новой источниковой базе показало, что 1613-1645 гг. оказались тем рубежом, который разделил два этапа в истории русского денежного обращения, условно названные периодами трех- и четырехрублевой стопы. В чекане Михаила встретились и сосуществовали элементы, присущие русскому денежному делу XVI - начала XVII в. и более поздней эпохи. Монеты Михаила Федоровича представлены в табл. 6, 8-11 соотношения штемпелей, фототабл. 24-35а и весовых диагр. 24-37.

Фототаблица 24. Михаил Федорович (1613-1645). Московский денежный двор

Фототаблица 25. Михаил Федорович (1613-1645). Московский денежный двор, продолжение

Фототаблица 26. Михаил Федорович (1613-1645). Московский денежный двор, продолжение

Фототаблица 27. Михаил Федорович (1613-1645). Московский денежный двор, продолжение

Фототаблица 28. Михаил Федорович (1613-1645). Московский денежный двор, продолжение

Фототаблица 29. Михаил Федорович (1613-1645). Московский денежный двор, продолжение

Фототаблица 30. Михаил Федорович (1613-1645). Московский денежный двор, окончание

Фототаблица 30. Михаил Федорович (1613-1645). Псковский денежный двор

Фототаблица 31. Михаил Федорович (1613-1645). Новгородский денежный двор

Фототаблица 31. Русско-датские монеты (деннинги)

Фототаблица 32. Русско-датские монеты (деннинги), окончание

Фототаблица 33. Михаил Федорович (1613-1645). Денги. Московский денежный двор

Фототаблица 33. Образцы фальшивых копеек с именем Михаила Федоровича

Фототаблица 34. Михаил Федорович (1613-1645). Ярославский денежный двор после 1618 г.

Прорисовки с фотоизображений таблицы 34

Фототаблица 35. Михаил Федорович (1613-1645). Ярославский денежный двор после 1618 г.

Прорисовки с фотоизображений таблицы 35

Фототаблица 35^а. Михаил Федорович (1613-1645). Ярославский денежный двор после 1618 г.

Прорисовки с фотоизображений таблицы 35^а

В ноябре 1613 г. возобновил свою работу Московский денежный двор в Кремле, являвшийся в то же время Денежным приказом. Временные дворы - Ярославский и Московский - закрыли, "снасти" с них и, видимо, часть денежных мастеров перевели в восстановленный двор. Е. Г. Телепнев, голова Московского денежного двора при поляках, занял эту же должность после восстановления Московского двора. В 1613 г. Новгородский денежный двор, оставшийся в оккупированном шведами Новгороде, был вне досягаемости власти Денежного приказа. Псковский денежный двор в городе, разрушенном длительной полосой междоусобных войн и военной опасности со стороны шведов, не мог еще работать в полную силу. В 1613 г. денежное обращение Русского государства обслуживал единственный Московский двор.

Диаграмма веса монет 24. Михаил Федрович (1613-1645). Копейки 1613-1626 гг. Московский денежный двор. Сводная диаграмма. 2590 экз

Диаграмма веса монет 25. Михаил Федорович. Копейки 1627-1645 гг. Московский денежный двор. Сводная диаграмма. 1708 экз

Диаграмма веса монет 26^*. Михаил Федорович. Копейки 1613-1614 гг., табл. 8, 1-1, 2-2, 2-1, 1-3, 3-3, 4-3, 3-1, 3-2, 3-4. 883 экз

^* (Диаграммы 26-31, 35-37 относятся к чекану Московского денежного двора. )

Диаграмма веса монет 27. Михаил Федорович. Копейки 1615-1617 гг., табл. 8, 5-3, 6-3, 6-1, 3-5, 3-6, 5-7, 3-7, 7-7, 3-8, 5-8, 6-8, 7-8, 7а-8, 7-3, 8-9, 3-9, 5-9, 6-9, 7а-9, 6-10, 9-9. 1959 экз

Диаграмма веса монет 28. Михаил Федорович. Копейки 1618 г., табл. 8, 3-10, 5-10, 9-11, 5-11, 3-12, 10-12, 7а-12, 9-12. 598 экз.

Диаграмма веса монет 29. Михаил Федорович. Копейки 1619-1620 гг., табл.8, 10-11, 11-11, 12-11, 7а-13, 3-13, 9-13, 10-13, 3-14, 5-14, 11-14, 9-14, 10-14, 12-14, 13-11, 13-14, 12-15, 3-15, 14-14, 5-15, 10-15, 11-15, 13-15, 3-16, 10-16, 13-16, 11-16, 15-14, 15-17. 2445 экз

Диаграмма веса монет 30. Михаил Федорович. Копейки 1621-1624 гг., табл. 8, 16-14, 16-18, 10-17, 13-17, 3-18, 14-18, 10-18, 15-18, 10-19, 14-19, 16-19, 15-19, 16-20, 15-20, 17-20, 14-21, 16-21, 17-21, 18-21, 17-22, 18-22, 17-24, 18-24, 15-23, 19-24. 531 экз

Диаграмма веса монет 31. Михаил Федорович. Копейки 1625-1626 гг., табл. 8, 20-24, 20-25, 17-26. 666 экз

Диаграмма веса монет 32. Михаил Федорович. Ярославский денежный двор после 1618 г. 349 экз

Диаграмма веса монет 33. Михаил Федорович. Новгородский денежный двор. Копейки 1617-1626 гг. 188 экз

Диаграмма веса монет 34. Михаил Федорович. Псковский денежный двор. Копейки 1617-1626 гг. 328 экз

Диаграмма веса монет 35. Михаил Федорович. Копейки 1627-1635 гг., табл. 8, 21-24, 20-27, 21-23, 20-30, 21-31, 20-31, 22-20, 22-23, 21-32, 23-24, 20-33, 23-27, 23-25, 23-33, 20-34, 23-34, 24-33, 24-24, 24-25, 24-28, 24-34, 20-35, 22-35, 25-31, 25-23, 25-24, 25-36, 25-35, 25-37. 1408 экз

Диаграмма веса монет 36. Михаил Федорович. Копейки 1636-1642 гг. табл. 8, 24-38, 22-38, 22-39, 23-39, 26-38, 26-23, 27-20, 27-23, 27-35, 27-33, 27-38, 27-39, 27-40, 20-41, 23-41, 23-42, 28-20, 28-40, 28-27, 28-34, 28-38, 28-39, 28-27, 28-34, 28-38, 28-39, 28-41, 27-41, 28-42, 28-43, 23-45, 28-44, 28-46, 29-42, 29-28-38, 29-39, 29-40, 29-41, 29-44, 29-43 23-45, 27-45. 1216 экз.

Диаграмма веса монет 37. Михаил Федорович. Копейки 1642-1645 гг. табл. 8, 28-45, 29-45, 29-38, 30-39, 30-45, 23-48, 28-48, 23-47, 29-48, 30-20, 31-49, 30-50, 31-51, 31-52. 1378 экз

Перед денежным производством в первую очередь встала проблема сырья. Его не было в разоренной стране, а центры внешней торговли с Западом, откуда должно было бы поступать серебро, были отрезаны: Смоленск находился в руках поляков, Псков с 1615 г. осаждал Густав-Адольф, Новгород был оккупирован шведами и все северо-западные районы Русского государства находились под шведской властью или контролем. Оставались свободными Архангельск и поморские города, но северную торговлю нужно было еще налаживать после длительной полосы военных и гражданских неурядиц смутного времени и обеспечить безопасный проезд по торговым путям до Москвы.

На первых порах выход был найден в активной скупке у населения старых монет трехрублевой стопы с "наддачей": "У кого будут старые деньги, велел государь возить к Москве к денежному двору и переделывать на новый чекан, а за те старые деньги указал государь давати из своей государевой казны новые деньги с наддачею"^*. На некоторое время старые тяжелые деньги обеспечили значительную часть сырьевой базы для чеканки. Характерно, что в кладах вплоть до начала 20-х годов XVII в. основную или значительную часть составляли монеты трехрублевой стопы. К середине 20-х годов количество старых монет заметно убывает, а в кладах конца правления Михаила они насчитываются единицами. Старые деньги постепенно исчезли из обращения. По данным С. Б. Веселовского, в 1614 г. было сдано в переплавку только для Казенного приказа старых денег 2920 руб., в 1615 г. для Разряда и Новгородской чети - 4080 руб., а в 1620 г. для Новгородской чети - всего 540 руб., в 1628 г. для нее же - только 148 руб.^**

Большие суммы старых денег в 1614-1615 гг. были, видимо, получены правительством у Строгановых, у Соловецкого монастыря, "Калужских и других городов и уездов", а также от двух чрезвычайных налогов с населения, взятых в 1613 г. ("на лошадей" и "за пушечные запасы"); небольшие суммы были получены от иностранцев^*. Сборы пятинных денег, которые производились в 1614-1616 гг. уплачивались уже новыми деньгами, выпущенными к этому времени в достаточном количестве. По мере сокращения доли старых денег в денежном обращении нужда в сырье для чеканки возмещалась из доходов от внешней торговли, которая после заключения в 1617 г. Столбовского мира постепенно восстанавливалась. В эти же годы активизировался Северный морской путь через Белое море и Архангельск, столь обогативший поморские города в XVII в.

В связи с введением новой стопы изменились закупочные цены на ефимки по старым нормам Торговой книги. Уже в мае 1613 г. за ефимок платили не 36 или 36,5 коп., а 42 коп (14 алтынов); за гривенку чистого серебра - не 2 руб. 80 коп., а 3 руб. 50 коп.^* Цена ефимка, равная 14 алтынам, существовала в Швеции в 1615 г., судя по письмам Густава-Адольфа шведскому казначейству. У нас нет сведений о том, какое количество копеек новой стопы выходило из одного ефимка, но можно вычислить, что одному ефимку по весу соответствовало приблизительно 50 полноценных копеек четырехрублевой стопы. Но уже в 1618-1619 гг. цена ефимка в русских копейках повышается до 48-50 коп. и на этом уровне сохраняется приблизительно до 30-х годов XVII в.^**, допуская колебания в сторону как уменьшения, так и увеличения, пока в середине века не устанавливается государственная монопольная цена за ефимок, равная 50 коп.

^* (Первые месяцы царствования Михаила Федоровича. - С. 118.)

Объем чеканки при Михаиле Федоровиче был колоссальным - его можно сравнить только с объемом чеканки при Иване Грозном. В любом кладе второй половины XVII в. большую часть состава неизменно представляют копейки Михаила. Основную массу продукции поставлял Московский денежный двор.

Систематизация московских монет Михаила должна дать наиболее полные и объективные данные о процессах, происходивших в русском денежном хозяйстве первой половины XVII в. Обоснование научной систематизации монет 1613-1645 гг. приобретает поэтому особое значение. Для нее существует несколько отправных точек, позволяющих расставить четкие хронологические вехи, что крайне существенно для московских копеек, не имевших по традиции обозначения дат.

Первой вехой является дата возобновления работы Московского денежного двора, которая устанавливается по письменным источникам. Это ноябрь 1613 г. Пять кладов, зарытых на рубеже 1612-1613 гг., характеризуют этот начальный этап чеканки^*. К ним примыкают еще четыре клада, зарытые в 1614 г. и содержащие первые выпуски монет Михаила^**.

^* (ВОКМ 1428 (с. Ивановское Вологодской обл.), С 840 (г. Солигалич Костромской обл.), ОН ГЭ 73 (г. Тамбов или Тамбовская обл.), ОН ГИМ 96373 (д. Добрино Тульской обл.), ОН ГИМ 96577 (д. Хмелевое Архангельской обл.).)

^** (ЗВМ 1960 г. (г. Звенигород Московской обл.), КОК 13966 (с. Сущево Костромской обл.), ОН ГИМ 81057 (г. Бронницы Московской обл.), ОН ГИМ I (д. Татарово Московской обл.).)

Следующей отправной точкой систематизации служат три даты: 1617, 1618 и 1619 гг. В 1617 г. начали работать Новгородский и Псковский денежные дворы после заключения в феврале Столбовского мира, и наличие в кладах новгородских и псковских монет позволяет установить дату захоронения этих кладов - "после 1617 г." После 1618 г. в денежное обращение влились копейки, чеканенные на возрожденном Ярославском денежном дворе (подробнее об этом см. в параграфе "В поисках средств"), и их наличие в кладовых комплексах уточняет датировку входящих в клады монет. И наконец, в 1619 г. появляются так называемые "деннинги" - монеты, чеканенные в Дании по образцу русских (см. параграф "Корелки худые").

Знаменитый таймырский клад^*, найденный на побережье залива Симса и являющийся казной трагически погибших русских мореплавателей, осваивавших север Сибири, продемонстрировал набор монет, появившихся между 1614 и 1617 гг., поскольку в его составе не было обнаружено ни псковских и новгородских, ни ярославских, ни датских монет. Клад из д. Шосково Костромской обл^**. содержал новгородские и псковские и ярославские монеты, что позволило датировать его 1618-1619 гг. и выявить в нем новые типы копеек, появившиеся после 1616 г. Клад из с. Пустое Рождество Московской обл^***. был зарыт несколько позже, так как в нем значительно увеличилось число типов монет, не встреченных в более ранних кладах. Между 1619-1623 гг. были зарыты пять кладов, представивших в своем составе весь набор типов копеек, ходивших в Русском государстве в начале третьего десятилетия XVII в^****.

^**** (ОН ГИМ, временное хранение 240 (д. Рынгу Тартуского р-на ЭССР), ВСМЗ 5022 (г. Владимир), ОН ГИМ 100493 (ст. Григорово Казанской ж/д), ОН ГЭ III (г. Псков или Псковская обл.), ОН ГИМ 98494 (г. Калинин).)

Следующая веха в чекане Михаила - 1626 г. Письменные источники сообщают, что снижение стопы с 400 до 425 копеек из гривенки произошло в августе 1626 (7134) г.^*; видимо, уже в следующем 7135 г. монеты чеканились по заниженной стопе, с весовой нормой, составляющей 0,48 г (фактический вес при такой норме составлял 0,46 г). В шести кладах, сложившихся после 1626 г., представлены монеты с такой весовой нормой^**.

^** (ОН ГЭ XXI (с. Лукинское Винницкого р-на Ленинградской обл.), КОК 20239 (г. Кострома), КОК 67961 (г. Кострома), ТОКМ 1105 (г. Тула или Тульская обл.), ЯКМ 8362 (г. Ярославль), ОН ГИМ 97619 (совх. "Большевик" Серпуховского р-на Московской обл.).)

Монеты, заключающие чекан Михаила Федоровича и относящиеся ко второй половине его царствования, выделены по двум признакам. Во-первых, обнаружен общий лицевой штемпель чеканов Михаила и сменившего его Алексея Михайловича; на этом основании он отнесен к числу наиболее поздних в чекане Михаила. Во-вторых, монеты, объединенные вокруг этого позднего типа, обнаружили фактический вес, равный 0,45 г, кстати, характерный для монет Алексея Михайловича до 1654 г. 32 монетных клада^* позволяют последовательно распределить время чеканки новых типов, появившихся в 30- 40-х годах.

^* (ОН ГИМ 84821 (д. Барановка Московской обл.), ОН ГЭ XXXIV (место находки неизвестно), ОН ГЭ (с. Городелье Рязанской обл.), ВОКМ 1103 (г. Вологда или обл.), ВОКМ 1535 (г. Вологда), ВОКМ 13549 (г. Вологда), ВОКМ 1393 (г. Вологда или обл.), ВОКМ 1392 (г. Вологда или обл.), Устюжский музей 13189/5680 (г. Великий Устюг Вологодской обл.), ОН ГИМ 101855 (д. Якунино Истринского р-на Московской обл.), ОН ГИМ 101843 (г. Москва), ОН ГИМ 87961 (ст. Расторгуево Ленинского р-на Московской обл.), ОН ГИМ 80980 (д. Ясенево Можайского р-на Московской обл.), ОН ГИМ 82413 (д. Крюково Кимровского р-на Калининской обл.), ОН ГИМ 82435 (г. Торжок Калининской обл.), ОН ГИМ 79829 (д. Матвеевка Луховицкого р-на Московской обл.), ОН ГИМ 98391 (с. Хоботово Мичуринского р-на Тамбовской обл.), ВСМЗ (с. Спасское Городище Суздальского р-на Владимирской обл.), ЯКМ 8756 (г. Ярославль или обл.), ТОКМ 3550/1 (д. Ботин Алексинского р-на Тульской обл.), ТОКМ 1090 (д. Лирино Алексинского р-на Тульской обл.),Эст. 69 (хут. Пэнтсаку Тартуского р-на ЭССР), ЯКМ 8376 (г. Ярославль), ЯКМ 8714 (. г. Ярославль), ЯКМ 20814 (с. Ивановское Ярославской обл.), ЯКМ 8758 (г. Ярославль), ЯКМ 8370 (д. Куричево Бурмакинского р-на Ярославской обл.), ПСК 4983 (д. Мишуково Островского р-на Псковской обл.), МИРМ 16424 (г. Москва), Галич 2075 (г. Галич Костромской обл.), КОМ 2796 (г. Торжок Калининской обл.), Пафнутьево-Боровский м-рь, Народный музей (Калужская обл., окрестности Пафнутьево-Боровского м-ря).)

Построенная по данным кладов таблица соотношения штемпелей московских монет Михаила Федоровича была скорректирована благодаря еще двум важным объективным факторам: эволюции веса монет и изменению их стилистики. Между этими двумя факторами существует глубокая взаимосвязь: изменение весовой нормы вызывало изменение стилистики в оформлении монетного поля. Эта взаимосвязь была впервые выявлена на весьма ограниченном материале монет царствования Василия Шуйского. Анализ монет Михаила показал, что имела место устойчивая тенденция отмечать все существенные изменения ценности монет изменением их стилистики при сохранении принципов оформления монетного поля.

По мере того как монеты все более и более теряли свои прокламативные функции, их оформление подчинялось служебным задачам денежного производства: оно информировало об изменении ценности монеты. Эту "информацию" можно уловить только очень опытным глазом. Надо полагать, предназначалась она не для широких слоев населения. По всей вероятности, ее должна была учитывать прежде всего администрация денежного двора, которой следовало иметь точное представление об истинной ценности монеты для контроля над процессом чеканки и учета монетного сырья.

Основываясь на совокупности всех вышеприведенных данных, нами была построена таблица соотношения штемпелей московских копеек Михаила (табл. 8, фототабл. 24-30), денежек и полушек (табл. 9 соотношения штемпелей, фототабл. 33). Весовые данные представлены на диагр. 24-31, 35-37.

Таблица 8. Соотношение штемпелей копеек Михаила Федоровича (1613-1645). Московский денежный двор

Таблица соотношения штемпелей московского чекана Михаила (см. табл. 8) отчетливо демонстрирует наличие пяти этапов, отражающих последовательное развитие денежного хозяйства в первой половине XVII в.

Первый этап (1613-1617 гг.). Упоминание о восстановленном Московском денежном дворе (он называется также иногда "Денежным приказом") и его голове Е. Г. Телепневе впервые зафиксировано в ноябре 1613 г. Но, конечно, это не может служить бесспорным основанием для датировки начала работы восстановленного после поляков Московского денежного двора. Однако анализ монетной продукции - чекана Временного денежного двора в Москве, время работы которого должно уложиться в интервал после освобождения Москвы от поляков в октябре 1612 г. и упомянутой датой - ноябрем 1613 г., свидетельствует, что датировка эта вполне допустима. Во всяком случае можно считать, что осенью 1613 г. Московский денежный двор в Кремле уже возобновил регулярную чеканку монет.

Чеканка началась с изготовления новых оборотных маточников, несущих имя Михаила Федоровича. Были сделаны два новых маточника (табл. 8, 1 и 2). Для лицевых сторон были привлечены уже бывшие в эксплуатации лицевые маточники Временного Московского двора (табл. 5, В. М., 3), Временного Ярославского двора (табл. 5, Я., 1, причем знак двора - буквы с/ЯР были переделаны на с/МО) и заново сделан лицевой маточник с буквами с/МО (табл. 8, 1 и 2). Возможно, последний маточник был сделан еще на Временном Московском дворе - судя по его непрофессиональному рисунку, но не был использован в чеканке из-за прекращения работы этого двора. В 1613 г., следовательно, чеканились монеты типов 1-1, 1-2, 3 (табл. 5, В. М.) - 2, в общей сложности три типа монет. Это был не очень обильный чекан, но это был чекан не Временного, а регулярного государева Московского денежного двора. Одновременно с чеканкой в 1613 г. готовились новые "снасти" - лицевые и оборотные маточники, которые должны были обеспечить массовую чеканку Московского двора по новой стопе, "на имя" нового государя Михаила Федоровича Романова.

В 1614 г. начала работать новая пара маточников (табл. 8, 3-3). Она стала самой популярной в чекане Михаила Федоровича. В рисунке всадника и начертании легенды угадывается "почерк" того виртуозного московского мастера, который готовил маточники для Московского и Ярославского денежных дворов с 1606 г. На лицевой стороне монеты изображен едущий шагом всадник в трехчастном венце, с развевающимся за спиной плащом. Одежда всадника - полы кафтана, высокие сапоги, перехваченные у колена, - сбруя коня изображены со всем возможным реализмом, допускаемым миниатюрными размерами рабочего поля маточника и условными приемами изображения. Однако при всей тщательности и мастерстве рисунка здесь нет и намека на портретное сходство с юным царем. Лицо всадника изображено совершенно условно. Принятая еще в царствование Федора Ивановича система изображения на монетах абстрактного образа правителя была использована и при новой династии. Под ногами коня, там, где обычно помещался знак денежного двора, помещено слово, разбитое на две части, - МОС/КВА. Изображение заключено в точечный ободок, который сохранился на ранних выпусках. Обращает на себя внимание пропорциональность изображения, уместившегося полностью в замкнутый круг и во всех деталях сохранившегося на многочисленных монетах, оттиснутых с чекана. Столь же тщательно и рационально размещена в рабочем поле оборотного маточника легенда "Царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси".

Этой паре маточников, видимо, предназначалась роль эталонного образца чеканки, первого престижного выпуска монет новой династии, так же, как когда-то паре маточников 1600 г., резанных при Борисе Годунове (табл. 3, М., 4-2), с буквами Б-О. Не только художественные, но и технические качества пары маточников 3-3 были весьма высоки. Лицевой маточник использовался почти десятилетие, но качество оттиска оставалось вполне удовлетворительным.

Помимо пары маточников 3-3, в 1614 г. был приготовлен лицевой маточник с буквами МОСК/ВА под конем (4) и оборотный (4) с характерным написанием буквы Ф. И тот и другой маточники эксплуатировались только в течение года. Кроме того, в 1614 г. в работе участвовали лицевые и оборотные маточники 1613 г., а также пара маточников Временного денежного двора (табл. 5, В. М., 3-3).

В течение последующих трех лет каждый год на денежном дворе готовилось по две пары маточников. Характерно, что лицевые маточники отличались заметным разнообразием. Варьировались как знак денежного двора (в виде слова "Москва" или букв МО, М), так и изображение всадника -он изображался то на идущем шагом коне, в соответствии с традицией московской школы, то на скачущем во весь опор, как это было свойственно новгородской школе резчиков. Каждый рисунок отличали индивидуальность, выразительность, художественное мастерство и "сочность" рисунка - если можно так выразиться в отношении этих миниатюр-на металле. Разнообразны и оборотные стороны, но в этом разнообразии выделяются два типа написания легенды: в одном случае имя "Михаил" пишется как "Михаило", в другом - "Михаилъ", причем второе употребление встречается гораздо реже.

Весовая норма монет, чеканенных в 1613-1617 гг., строго выдерживалась в нормах четырехрублевой стопы. На весовых диаграммах все типы монет этого периода показывают норму, равную 0,49 г, что является фактическим весом монет четырехрублевой стопы - при нормативном весе одной монеты, равном 0,51 г (диагр. 26-27). Апробирование монет показало, что они чеканены по той же высокой пробе, что и монеты трехрублевой стопы, и так же неизменно показывают одинаковую, 960, пробу^*.

^* (Квитанция Московской городской инспекции пробирного надзора Минфина СССР № 863 от 8.7.1959 г.)

Возникает вопрос: почему новый этап русского денежного обращения, обслуживавшийся монетами, выполненными на высоком профессиональном уровне, отличающимися высокой пробой и выдержанным весом, обнаружил столь заметное отступление от последовательной политики в денежном деле, определившейся в 1603-1604 гг. и неуклонно соблюдавшейся даже в самые трудные времена? Имеется в виду стремление к единообразию и стандартизации монетного типа, к отказу от употребления знаков денежных дворов на монетах. Дело, видимо, не только и не столько в том, что события смутного времени смогли прервать проведение этой последовательной программы в жизнь, сколько в сложившейся конкретной обстановке.

В первые годы царствования Михаила происходила смена состава денежного обращения: монеты трехрублевой стопы сменялись монетами четырехрублевой стопы. Нужны были какие-то отличительные черты, которые позволили бы неграмотному в основной массе населению различать серебряные копейки, оформление которых выдерживалось в одной традиции: всадник на одной стороне монеты, надпись - на другой. Монеты трехрублевой стопы или не имели знака под конем, или имели знаки, для монет Михаила не характерные. Обозначение продукции Московского денежного двора словом "Москва" или буквами МО и М в 1613-1617 гг. должно было в первую очередь выделять монеты четырехрублевой стопы и лишь потом уже определять место чеканки. Поэтому не случайно копейки Ярославского денежного двора с именем Михаила Федоровича тоже обозначались знаком "МОС/КВА" или буквой М. Справедливость этого вывода станет совершенно очевидной, когда на следующем этапе денежного обращения, наступившем в 1618 г., всю пестроту знаков, обозначающих продукцию Московского денежного двора, заменит монограмма о/М, впервые использованная в Москве после 1595 г. и ставшая наиболее употребительным знаком этого двора. Характерно, что к этому же времени в кладах постепенно исчезнут монеты трехрублевой стопы, составляющие в ранних кладах Михаила иногда до 60-80% их состава. Не следует забывать, что казна активно меняла "с наддачею" старые монеты на новые, что основным сырьем в первые годы царствования Михаила были монеты трехрублевой стопы и поэтому оформление новых монет должно было облегчать царской администрации операции по обмену монет.

Восстановление денежного хозяйства в 1613 г. включало в себя и чеканку фракций копейки - денежек и полушек. Судя по тому, что уже около 1615 г. были приготовлены специальные оборотные маточники для денежек (табл. 8, 5 и 6), а также по использованию в чеканке денежек оборотного копеечного маточника 3 (табл. 8), чеканка денежек началась одновременно с возобновлением деятельности Московского двора. Для лицевой стороны был использован лицевой денежный маточник времени Федора Ивановича (табл. 2, М., 5). В табл. 9 представлены все известные типы денежек Московского денежного двора; можно убедиться, что для их чеканки использовались как копеечные оборотные маточники (1, 4, 5, 6, 9), так и специально для денежек приготовленные оборотные маточники без отчества (2, 3, 7, 8). Впрочем, эти же денежные маточники использовались и в чеканке копеек (табл. 8, 5, 6, 30). Судя по соотношению штемпелей, денежки чеканились только в Москве.

Таблица 9. Соотношение штемпелей денежек и полушек Михаила Федоровича (1613-1645). Московский денежный двор

Видимо, в начале работы Московского денежного двора возобновилась и чеканка полушек. Полушки были обнаружены в кладе из д. Сущево Костромской обл., датируемом 1614 г. На 1919 монет клада там насчитывается 16 полушек времени Ивана IV и 13 полушек времени Михаила (КОК 13996). Средний вес полушек составляет 0,12 г. В дальнейшем полушки чеканились очень интенсивно. Об этом, в частности, свидетельствует большой клад из Костромы (КОК 6796), в котором на 3177 монет клада приходятся полушки в количестве 771 экз., средний вес которых составляет 0,118 г. Клад датируется 30-ми годами XVII в.

Полушки Михаила Федоровича имеют традиционное для этого номинала оформление - на лицевой стороне их изображен голубь, на оборотной - надпись вязью "государь" (табл. 9, А-А). Основная масса полушек чеканилась на Московском дворе - об этом говорит стилистическое единство полушек Михаила с московскими полушками Ивана IV. Но чеканились полушки и в Новгороде. В Описи Новгородского двора 1617 г. указывалось, что здесь хранились маточники полушек "прежних государей". В кладе из Костромы, упомянутом выше, встретились новгородские полушки Михаила; действительно, лицевая сторона их была отчеканена лицевым маточником новгородской полушки Ивана IV, а оборотная - копеечным маточником, изготовленным в 1617 г.

Следовательно, с начала работы Московского денежного двора осенью 1613 г. русское денежное хозяйство было восстановлено во всем объеме, с чеканом трех основных номиналов денежной системы: копейки, денги и полушки. Напомним, что два последних номинала начиная с царствования Бориса Годунова не чеканились. Этот факт представляется чрезвычайно важным.

Выше уже приходилось говорить, что в метрологической системе Торговой книги монеты трехрублевой стопы играли роль весовых эталонов, а самая мелкая единица веса - почка - приравнивалась к самой мелкой единице денежного счета - полушке. С падением трехрублевой стопы должна была измениться вся весовая метрология, основанная на 4-почечной копейке и 2- почечной денге. Однако система счета, при которой почка-полушка составляла ¹/₄ копейки, осталась, так как это была традиционная русская система, установившаяся еще в XV в.

Массовый выпуск полушек в первые же месяцы окончательного утверждения четырехрублевой стопы в 1613-1614 гг. - убедительное тому подтверждение. Весовая норма новой полушки - приблизительно 0,127 г - составляет ¹/₄ копейки четырехрублевой стопы. Следовательно, в 1613 г. появилась не только новая копейка, но и новая почка, соответствующая нормам четырехрублевой стопы. Новые полушки, которые служили материальным воплощением весовой единицы - почки, выступали в роли нового весового эталона, и массовый их выпуск, надо полагать, должен был способствовать укреплению и распространению новой метрологической системы.

Заканчивая характеристику первого этапа чеканки московских монет Михаила, следует сказать, что в конце этого периода в денежное обращение влились монеты новых центров чеканки. В 1617 г. это были Новгородский и Псковский денежные дворы, возобновившие работу после заключения Столбовского мира в феврале этого года. О работе этих дворов будет сказано более подробно в следующем параграфе.

Судя по составу и обилию кладов первых лет правления Михаила, истощенное русское денежное обращение с жадностью впитывало новую монету, которая быстро завоевала авторитет у населения благодаря своей полноценности, стабильности веса, высокому качеству оформления. 1613-1617 гг. были годами утверждения и упрочения новой стопы. Наиболее полно характеризует состояние организации денежного дела в этот период указ 1617 г. о возобновлении работы Новгородского денежного двора, посланный в Новгород из Москвы царскими послами в марте 1617 г. "О денежном дворе. 125 году. Государева грамота за приписью диака Ивана Остапова^*. Велено в Новегороде учинити денежной двор по прежнему и денги делати в серебре и в старых денгах и въ ефимочном и в ветоши в серебре. А пошлины имать по государеву указу торговым людем, которые учнут серебро и ефимки и ветош приносить, и с того серебра имать на государя велено золотничные и плавилные пошлины з гривенки по 14 алтын по полу 16 де(нег). А торговым людем за гривенку велено давать по 3 рубля с полтиной. А мастером давать з гривенки и чеканщиком, и волочилщиком, и бойцом, и кузнецом по 10 де(нег) с полуденгой. А сто рублев велено приимать против 16 фунтов. А велено выбирать к денежному двору голов и целовалников лутчих людей. А свершку велено давать на 100 рублев по десяти рублев или как договор учините и как бы государеве казне было прибылнее. А сколко у ково гривенок и серебра и старых денег возмут и сколко отдадут, и сколко золотничные и плавилные пошлины из обменных денег прибыли от денег будет и сколко у плавленья у серебра и у денег у сливки угару будет, велено писати в книги подлинно по статьям. А у книг велено быть диячим пометам по полям и у статей"^***.

^* (Дьяк Иван Остапов со 2 июня 1617 г. по ноябрь 1617 г. был дьяком Денежного двора.)

^** (Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие... - С. 390.)

^*** (Цит. по исправленному от опечаток тексту указа 1617 г.: Янин В. Л. Новые материалы... - С. 92.)

Этот документ имел задачей восстановить во всех деталях ту организацию денежного производства, которая была принята на всех государевых денежных дворах и от которой Новгородский двор, видимо, несколько отступил в годы шведской интервенции 1611-1617 гг. Здесь важно увидеть за новгородской спецификой общие правила, по которым строилась работа денежных дворов в период четырехрублевой стопы. В грамоте названы виды денежного сырья: серебро (видимо, в слитках), старые деньги, ефимки, серебро "ветош" - скорее всего серебряные изделия, не годные более к употреблению. Норма плавильной и золотничной пошлин по сравнению с нормами Торговой книги, расчеты которой основаны на трехрублевой стопе, увеличилась довольно значительно. И. Г. Спасский высчитал размеры золотничной пошлины в 1611 г. равными 12,5 денги с гривенки; размеры плавильной пошлины в денежном выражении остались неизвестными^*. В грамоте 1617 г. плавильная и золотничная пошлина составляет 99,5 денги с гривенки ("по 14 алтын по полу 16 денег").

^* (Спасский И. Г. Денежное обращение в Московском государстве... - С. 252.)

Размер оплаты мастерам, исчисляемый из золотничной пошлины, по нормам Торговой книги составлял 3,4 или 3,5 денги с гривенки переработанного серебра^*; в указе 1617 г. оплата составляет 10,5 денги для всех категорий работников денежного двора: чеканщиков, волочильщиков, бойцов, кузнецов. Не названы только резчики маточников, но это была привилегированная группа, на денежных дворах их число исчислялось двумя-тремя (а на некоторых их вообще не было), они получали годовое жалованье. Данные о них относятся уже ко второй половине XVII в. Для рассматриваемого периода сведений о резцах (или резчиках) отсутствуют. Оплата мастерам денежных дворов, равная 10,5 денги с гривенки, названа также в опубликованных С. Б. Веселовским письменных источниках, относящихся к 1626 г.^** Вычитая сумму оплаты "мастером за дело" из суммы плавильной и золотничной пошлин (99,5 денги - 10,5 денги), получаем 89 денег, или 49,5 коп.; эти деньги шли в казну как чистый доход государства от чеканки монеты.

Указ 1617 г. позволяет точно вычислить размеры стопы. При получении переделанных денег заказчик получал на руки "по 3 рубля с полтиной", или 700 денег (350 копеек) с гривенки сданного серебра. Прибавив к этой сумме золотничную и плавильную пошлины (99,5 денги), получаем 799,5 денги, или 399,75 коп. Исходя из нормативного веса копейки 0,51 г, полученное количество денег или копеек точно соответствует норме четырехрублевой стопы без полушки. Сделавший этот расчет В. Л. Янин полагает, что эта полушка компенсировала неизбежное отпадение "крох" при чеканке^*.

К новгородской специфике следует, на наш взгляд, отнести определяемые в указе нормы обмена старых денег на новые, хотя вполне возможно, что аналогичные расчеты делались на Московском денежном дворе. На усмотрение администрации денежного двора указ предлагает за 100 рублей старыми деньгами давать 110 новыми ("или как договор учините и как бы государеве казне было прибылнее"). Вес 100 рублей старыми деньгами в указе приравнивается к 16 фунтам, т. е. 6552 г. Однако 100 рублей монетами трехрублевой стопы должны были бы весить если не 6800 г, то хотя бы 6700 или 6600 г, учитывая потери веса при стертости монет. Мне кажется, Денежный приказ, называя этот заниженный вес, учитывал, что в Новгороде с 1612 по 1617 г. обращались легковесные монеты интервентов и на руках новгородцев наряду с копейками трехрублевой стопы могли оказаться монеты, чеканенные по стопе 3,6 рубля (1612-1615 гг.) и по стопе 3,9 рубля (1615-1617 гг.)^*. Видимо, исходя из этих соображений Денежный приказ предлагал новгородской администрации самой установить норму "наддачи" при обмене старых денег на новые.

^* (По мнению В. Л. Янина, рассчитанная в указе весовая норма ста рублей старыми деньгами в 6550 г (а не 6800 г) получалась из-за потертости старой монеты в обращении.)

Из текста указа следует, что право частного заказа на чеканку на государевых денежных дворах полностью сохранилось: указ говорит о "торговых людех" как о возможных заказчиках. Видимо, Московский денежный двор все больше переходил на выполнение казенных заказов. В частности, об этом свидетельствуют опубликованные С. Б. Веселовским документы, согласно которым Московский денежный двор чеканил большие партии денег для Казенного приказа (1614 г.), для Разряда и Новгородской чети (1615 г.)^*; В. Л. Янин приводит очень любопытный документ 1620 г. о присылке на Московский денежный двор партии ефимков, закупленных в Архангельске^**. Новгородский и Псковский денежные дворы, как будет видно из последующего изложения, обслуживали по преимуществу торговых людей, как русских, так и иноземных.

Указ 1617 г. позволяет представить систему управления денежным производством после смуты. По-видимому, она почти без изменений воспроизводила порядок, определившийся в 1595-1596 гг. вместе с учреждением Денежного приказа (Московского денежного двора), во главе которого стояли голова и целовальники, а также дьяк. Такая же структура управления была на периферийных денежных дворах - из числа лучших людей на год избирались голова и целовальники "с товарищи". Судя по тому, что в Москве денежным делом руководил Ефим Телепнев, довольно крупная политическая фигура, впоследствии возглавивший такое важное ведомство, как Посольский приказ, руководство Московским денежным двором не избиралось, а назначалось царским указом.

Денежный приказ определял размеры стопы, "государевых" пошлин, взимаемых с заказчиков, нормы оплаты "мастером за дело". Однако нумизматический материал свидетельствует, что одна из функций Денежного приказа в 1617 г. восстановлена не была: Москва перестала давать в Новгород и Псков образцы рисунков и надписей для маточников (или же посылать готовые маточники) и следить за соблюдением единообразия стиля оформления монет трех денежных дворов. В этом отношении денежные дворы Новгорода и Пскова были предоставлены сами себе.

Денежным приказом также определялась предполагаемая норма прибыли от чеканки Новгородского и Псковского денежных дворов исходя из размеров годовой прибыли предшествующего года. Прибыль эта складывалась, как уже говорилось, из золотничной и плавильной пошлин за вычетом платы мастерам. Голова и целовальники отправляли в Москву "денежные прибыли", иногда вычитая из них расходы на текущие нужды денежного двора. Например, в 1621 г. администрация Новгородского двора потратила 19 руб. 25 алтынов 3 денги на "дворовую поделку", свечи, бумагу, дрова, чернила, оплату дьячкам "за писмо" и "сторожу найму" и другие мелкие расходы^*.

Второй этап (1618-1625 гг.) выделен по совокупности нескольких признаков. Прежде всего бросается в глаза перемена внешнего облика монет. Вместо комбинаций слова "Москва" под конем или букв МО, М здесь прочно утверждается традиционный знак Московского денежного двора, впервые появившийся после 1595 г., - монограмма о/М. Встречены только два отступления - лицевые штемпели 11 и 15 (со знаками М и МО/СКВА), которые кажутся случайными отклонениями от общего правила еще и из-за низкого качества рисунка. Монеты с этими знаками не очень многочисленны, особенно со знаком "МО/СКВА" под конем. Наблюдается также полное единообразие и в легендах - утверждается тип легенды с написанием слова "МИХАИЛО". Лишь оборотный маточник 13 выпадает из общего стиля - здесь слово "Михаил" написано в форме "МIХЯIЛЪ", а "почерк" легенды заметно отличается от остальных оборотных маточников. Видимо, пробный характер имел оборотный маточник 23, отличающийся как своеобразным "почерком", так и формой написания имени царя "МИХЯIЛЪ". Монета с такой оборотной стороной и с лицевой, имеющей знак "МО/СКВА" под конем (табл. 8, 6-23), встречена в единственном экземпляре в одном из кладов, зарытых в 1625-1626 гг. Во второй половине царствования Михаила оборотный маточник 23 имел очень широкое использование; монета 6-23, видимо, была пробным экземпляром, случайно попавшим в денежное обращение.

За изменением деталей оформления монеты стояло другое важное новшество: начиная с 1618 г. вес монет начал падать. В 1618-1622 гг. это снижение составило всего 0,01 г - весовая норма монет этого времени равнялась не 0,49, а 0,48 г (см. диагр. 29). К концу периода вес монет снизился еще на 0,01 г и достиг 0,47 г (диагр. 30). Проба монет по-прежнему оставалась высокой (960) и единообразной.

В этот же период снизилась и численность монет. Лишь в начале его отмечается обильныи выпуск типов 10-11 и 9-13, а в конце - типа 20-24, остальные же типы монет, чеканившиеся между 1618 и 1625 гг., довольно малочисленны. В целом же по данным кладов до нас дошло от восьми лет этого периода меньше монет, чем от первого, продолжавшегося всего пять лет.

Сократилось и количество "снастей" для чеканки, изготавливаемых в течение года. Видимо, с 1621 г. каждый год готовится не два лицевых маточника, как это наблюдалось с 1613 г., а всего один. Норма изготовления оборотных маточников - по два на год - сохраняется.

За всеми этими изменениями стояли серьезные события во внешнеполитической и внутренней жизни страны.

В 1618 г. в Европе началась тридцатилетняя война, постепенно втянувшая в свой водоворот все страны Западной и Восточной Европы. Хотя у Русского государства не было ни территориальных, ни династических споров со странами габсбургско-католического лагеря, сам факт того, что Священная Римская империя была союзником главного врага Москвы - Польско- Литовского государства, определил внешнеполитическую ориентацию русского правительства. "Враждебность Московского государства к Империи была не прямой, а отраженной от враждебности к Речи Посполитой, с которой имелись глубочайшие территориальные, а после польской интервенции и политические споры. Но логика вещей заставляла Московское государство считать своими друзьями в Европе не только врагов Польши, но и врагов Габсбургов", - пишет Б. Ф. Поршнев^*. Естественными союзниками Русского государства в период тридцатилетней войны стали страны антигабсбургской коалиции: Англия, Франция, Голландия, Дания и даже Швеция, с которой у русского правительства были свои исторически сложившиеся счеты после отторжения Балтийского побережья и Ижорской земли в результате Столбовского мира.

^* (Поршнев Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства. - М.: Наука, 1976. - С. 189.)

Одним из эпизодов, послуживших прелюдией к тридцатилетней войне, был поход польско-литовских войск на Москву в 1617-1618 гг. Гетман Хоткевич и Владислав Жигимонтович в сентябре 1618 г. вплотную подошли к Москве, но русские отряды под руководством князя Пожарского сумели отстоять столицу, и интервенты были вынуждены отойти. В декабре 1618 г. было заключено Деулинское перемирие с Польшей на 14 с половиной лет. На время Владислав отказался от стремления захватить Москву, хотя не оставил своих притязаний на русскую корону. Однако в руках Польши остались Смоленск, Дорогобуж, Чернигов, Новгород-Северский, Себеж и другие исконные русские города на юго-западе.

Возможность быстрого продвижения интервентов к Москве в 1618 г. в значительной мере была обусловлена поддержкой вольного казачества, мятежные выступления которого против новой династии не прекращались. Одним из главных требований казачества была выплата жалованья за прежние годы, а также увеличение его размеров на будущее.

Эти чрезвычайные события потребовали новых денежных затрат, которые частично были возмещены сбором пятой и шестой пятин (в апреле 1618 г. и сентябре 1619 г.). Последние пятины (четвертая, пятая и шестая) были "перед прежними годами и перед прошлым 124 годом гораздо с убавкой"^*. Надо полагать, что недостающие средства были получены за счет незначительного понижения веса монет в 1618 г.

В июне 1619 г. в Москву из польского плена вернулся отец Михаила Федоровича, патриарх Филарет Никитич. Он стал фактическим правителем государства, "великим государем" при Михаиле, и отныне внешняя и внутренняя политика стала направляться его волей. Филарет имел свою достаточно четкую программу. Его внешнеполитический курс был направлен на борьбу с Речью Посполитой за возвращение русских, украинских и белорусских земель, что определило его сближение со странами антигабсбургско-католической коалиции. Во внутренней политике Филарет осуществлял систему мероприятий, которые позволили советской исторической науке рассматривать патриарха как предтечу абсолютизма. В частности, он учитывал интересы торговых людей и если не ориентировался прямо на верхушку "гостей", то во всяком случае стремился привлечь ее к участию в правительственной деятельности. Хотя русская монархия в течение всей первой половины XVII в. продолжала опираться на Земские соборы и сохраняла черты сословно-представительной монархии, патриарх стремился окружать себя кругом доверенных людей, ближайших исполнителей своей воли. В число этих людей, в частности, входил Ефим Телепнев, получивший при Филарете чин думного дьяка и в дальнейшем поставленный им во главе Посольского приказа.

Очень большое внимание уделял Филарет упорядочению финансов и системы финансовых учреждений. Вместо одного финансового приказа Большого прихода были созданы несколько финансовых ведомств - Новая четверть (июнь 1619 г.), Приказ Большой казны (январь 1622 г.); Стрелецкому приказу в 1621/22 г. были присвоены определенные финансовые функции. Исследователь приказного строя русского государства Н. В. Устюгов полагал, что "это было вызвано стремлением путем создания специальных ведомств приблизить налоговый аппарат к налогоплательщикам и тем самым обеспечить быстрейшее поступление денег и хлеба"^*.

При Филарете прекратилась практика сборов запросных и пятинных денег (она возобновилась в 1633/34 г., когда патриарха уже не было на свете). К 1619 г. стало ясно, что эти сборы отрицательно влияли на доходность косвенного обложения и резко сократили внутреннюю торговлю. Торговые люди, "блюдясь" пятин - сборов, равных ¹/₅ движимого имущества и доходов налогоплательщика, его торгов и промыслов, - не ехали торговать^*. Прекращение практики пятинных сборов было в интересах торгово-ремесленного населения страны - той социальной прослойки русского общества, к которой Филарет относился с вниманием.

Для пополнения средств казны необходимо было изыскивать иные источники дохода. Есть основания полагать, что одним из направлений финансовой политики "великого государя" была широкомасштабная порча монеты. Этот опыт Филарет мог заимствовать из наблюдений над польским денежным делом во время его десятилетнего пребывания в Польше в качестве заложника.

Действительно, начиная с 1618 г. происходит снижение веса монет - вначале на 0,01 г, а с 1622 г. - еще на 0,01 г. Однако это снижение сопровождалось сокращением объема чеканки на Московском денежном дворе, в то время как продукция Новгородского и Псковского дворов была тоже не слишком обильной; эффективность снижения веса монет поэтому не могла быть особенно высокой.

Нумизматические материалы свидетельствуют, что был найден другой, очень хитроумный способ эксплуатации монетной регалии. Примерно в 1619- 1620 гг. в монетных кладах появились монеты ухудшенного качества (с весовой нормой в 3,25 новых почки, т. е. 0,42 г, с пробой монет, имеющей разнообразные показатели - 960, 916, 900 и даже 600). Эти монеты чеканились в Ярославле, где был восстановлен денежный двор, закрытый в 1613 г. Главной особенностью этих выпусков помимо ухудшенного качества было явное стремление подделать их под наиболее популярные выпуски Московского денежного двора 1613-1617 гг. (подробнее об этой правительственной акции

см. в параграфе "В поисках средств"). Заметим, что ярославская чеканка, безусловно, содержалась в тайне и отчеканенные в Ярославле монеты, по внешнему виду столь похожие на полноценные московские, должны были приниматься населением тоже как полноценные. Различие между ними может быть замечено лишь очень опытным глазом. Однако фискальная служба государства получила ориентир для выделения подлинных московских копеек 1617-1625 гг. в виде знака о/М, которым метились все выпуски этих лет, в отличие от различных комбинаций слова "Москва" и букв МО, М, встречающихся на подделках Ярославского двора.

Так, московское правительство в 1619 г. повторило опыт 1608-1609 гг., который мы квалифицировали как кратковременное возрождение откупа на чеканку монет в связи с чрезвычайными обстоятельствами, только повторенный с гораздо большим размахом.

Сокращение объема чеканки в Москве, которое наблюдается с 1619 г., безусловно, было следствием того, что сырье для чеканки приходилось делить между Москвой и Ярославлем.

Ярославль находился на пути следования ефимочной казны из Архангельска в Москву, главного торгового пути с выходом на внешнюю торговлю после Столбовского мира. Новгородская торговля, отрезанная от путей к Балтике, хирела. Об этом выразительно свидетельствуют записи новгородских приходо-расходных книг. Под 1621 г. там записано: "...на денежной двор старых денег и ветоши серебра и ефимков в приносе было мало"; в 1626 г. констатируется та же картина и дается объяснение причин "недобора": "...на денежной двор торговые и всякие люди старых денег и ефимков и ветоши серебра в дело приносили мало, да и неметцких городов неметцкие торговые люди ефимков привозили мало ж, потому что в неметцких городах войны"^*. Военные действия в Европе, развязанные с началом тридцатилетней войны, прямо сказывались на сокращении притока серебра в Новгород. Объем продукции Новгородского денежного двора с 1617 по 1627 г. в среднем составлял около 6,5 тыс. руб. в год^**. С. Б. Веселовский привел данные об объеме лишь некоторых переделов Московского денежного двора, каждый из которых составлял суммы свыше тысячи руб.^***; а ведь кроме них Московский денежный двор выполнял и другие казенные заказы на чеканку.

^* (Цит. по: Янин В. Л. Новые материалы... - С. 97-98.)

Если новгородская торговля хирела после 1618 г., то архангельская, напротив, развивалась. В. Л. Янин опубликовал интересную запись лишь об одной операции по закупке ефимков в Архангельске в 1620 г. В архангельской таможне собралось таможенных пошлин на 5308 руб. 18 алтынов 1 денгу. Были также куплены из таможенных денег 2833 "ефимька рьялских", по 46 копеек за ефимок. Рыночная цена ефимков составляла в это время 48-50 коп., но здесь закупки производились для казны, по казенной, уставной цене, заниженной по сравнению с рыночной. Ефимки были отправлены на Московский денежный двор, "к Ефиму Телепневу да к диаку к Ивану Поздееву" 19 декабря, а 22 декабря из тех ефимков было отчеканено 1517 руб. 17 алтын 4 денги "опричь того, что мастером от дела дано". "Рьялские ефимьки" - это испано-американские монеты, реалы - талеровая монета в 8 реалов, с весом в 27 г и 931-й пробой; чистого серебра она содержала 25,137 г^*. К сожалению, о торговле серебром России со странами Западной Европы в XVI-XVII вв. нет серьезных исследований; не изучены состав и объем импорта серебра, условия торговли им внутри страны и приходится пользоваться отрывочными сведениями, подобными приведенной записи 1620 г. Дополняют наши представления о снабжении серебром русского внутреннего рынка два клада с "рьялскими ефимьками", зарытые около 1627-1628 гг. в Москве и насчитывающие 3398 и 1209 талеров^**. Можно предположить, что испано-американские монеты составляли значительную долю экспорта серебра в Россию.

^** (Векслер А., Мельникова А. Московские клады. - 2-е изд. - М.: Московский рабочий, 1988. - С. 184-185; Беляков А. С. Коломенский клад испанских и испано-американских монет первой трети XVII века//НС ГИМ. - М., 1980. - Ч. 6. - С. 60- 167.)

Исследования общеевропейской торговли драгоценными металлами установили, что главным распределителем серебра в Европе уже с XVI в. стала Голландия. Именно она разрешала экспорт монеты в балтийские страны как средство платежа за товары. Сами же голландцы получали драгоценный металл из Испании и Португалии, в конечном счете - из рудников Центральной и Южной Америки^*.

^* (Дорошенко В. В. Торговля и купечество... - С. 73-74.)

Несмотря на изоляцию от западноевропейских торговых путей, русское хозяйство было втянуто в общеевропейские экономические процессы, и приток дешевого испано-американского серебра в Европу в XVI-XVII вв. со всеми его последствиями - "революцией цен", подорожанием хлеба и других сельскохозяйственных продуктов - нашли отклик в русской экономике, в частности в денежном хозяйстве. Рост цен на внутреннем рынке, который не миновал и Россию, хотя и был значительно ниже, чем в Европе, потребовал большего количества денег в обращении, а следовательно, повышения объема чеканки на денежных дворах. Поскольку начиная с 20-х годов XVII в. Россия стала широко экспортировать хлеб и другие продукты сельского хозяйства, в которых нуждалась Европа, недостатка в серебре казна не должна была испытывать. Денежные дворы в этих условиях снабжались сырьем неравномерно. Были ущемлены Новгородский и Псковский дворы, поскольку балтийская торговля после 1617 г. постепенно замирала, но Московский и Ярославский, напротив, получали достаточное количество сырья через все более расцветавшую архангельскую торговлю. Не исключено, что одной из причин возрождения Ярославского денежного двора стала возможность перерабатывать на месте то серебро, которое шло из Архангельска в Москву через Ярославль.

Увеличение объема чеканки достигалось и снижением веса монет, благодаря чему из гривенки серебра выделывалось не 400, а несколько большее число копеек, и созданием еще одного центра чеканки - в Ярославле.

Необходимость увеличения массы монет в денежном обращении, осознаваемая правительством, отразилась еще в одной акции, связанной с чеканкой монет.

Речь идет о выпуске так называемых деннингов - серебряных монет, чеканенных из серебряной проволоки, с изображением всадника с копьем, но со строчной легендой, несущей имя короля Дании Христиана IV^*. Нумизматическая историография связывает эту чеканку с необходимостью обеспечить денежными знаками жителей тех районов Кольского полуострова, которые находились на спорной территории - объекте притязаний России, Дании и Швеции. Местное население - саами (или горные лапландцы) - были обложены двойной, а иногда и тройной данью. Для этих спорных территорий в 1619 г. по соглашению русского и датского правительств якобы и были выпущены деньги, по виду похожие на русские копейки, но с именем датского короля. Этого мнения о причинах чеканки деннингов придерживались как русские, так и датские нумизматы^**.

^* (Де Шодуар С. Обозрение русских денег и иностранных монет, употреблявшихся в России с древнейших времен/ Пер. с фр. - Спб., 1837. - Т. I. - Табл. 4. - Рис. 10; 1841. - Т. II. - С. 59-60.)

^** (Axel, Ernst. On Goldsmith, Mint-master and Mint-shareholder Johan Post and his Coinages//Nordisk Numismatic Unions Xrsskrift. Scandinavian Numismatic Journal. - 1949. - P. 102.)

Сам по себе факт разрешения иностранцам чеканить монету для обращения внутри России находился в противоречии со всей монетной политикой русского правительства с ее последовательной меркантилистской программой, не допускавшей чеканки монет помимо государевых денежных дворов. Разрешение на чеканку русско-датских монет в Дании должно было быть вызвано какими-то особыми обстоятельствами. Если принять версию о чеканке этих монет для нужд лапландского населения, то невольно встает вопрос: почему этого не было сделано раньше? Документы русско-датского архива свидетельствуют о напряженных отношениях между русскими и датчанами в Лапландии: они проявлялись в территориальных спорах, взаимных претензиях к сборщикам дани с населения, в спорах о привилегиях торговым людям обоих государств^*. Особенно остро стоял вопрос о выплате дани на спорных территориях в 1601-1602 гг., когда русские сборщики собирали датскую дань и направляли эти деньги в московскую казну^**.

^* (Датский архив. Материалы по истории Древней России, хранящиеся в Копенгагене. 1325-1690. - М., 1893.)

^** (Очерки истории СССР. XVII в. - М.: Изд-во АН СССР, 1955. - С. 773.)

Несмотря на наличие спорных лапландских вопросов, Россию и Данию сближала общая позиция по отношению к Швеции. Россию Швеция блокировала на Балтике, контролируя с огромной выгодой для собственного купечества русскую торговлю^*; Дания мечтала о безраздельном господстве на Балтике, чему, разумеется, главным препятствием была Швеция. Пытаясь изменить соотношение сил на Балтийском море, Дания развязала войну против Швеции ("Кальмарскую войну" 1611-1613 гг.). Она попыталась присоединить шведские владения на берегах Зунда, обеспечивавшего контроль над выходом из Балтийского моря. В дело вмешалась европейская дипломатия, и война принесла Дании очень скромные результаты. Христиану IV пришлось отказаться от притязаний на господство над Балтикой^**. Для России эти события были важны уже хотя бы потому, что у Швеции обнаружился явный враг.

^* (Дорошенко В. В. Русский экспорт через Нарву (по данным Ивангородской таможни 1619-1620 гг.)//Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. - М.: Наука, 1972. - С. 339-350.)

Несмотря на то что в тридцатилетней войне Дания и Россия оказались в одном лагере, противоречия между ними, вызванные лапландскими проблемами, оставались. Когда в 1618 г. Россия обратилась к датскому правительству за помощью - денежной или воинской силой - в связи с войной с Польшей, Христиан IV ответил отказом, сославшись на то, что Дания и Польша живут постоянно в мире, Польша никогда не отнимала у Дании земель, в то время как московские цари отняли Лапландию. Король требовал вернуть спорные территории, угрожая в противном случае прибегнуть к силе^*.

И тем не менее в 1619 г. Россия решается на такой беспримерный шаг, как разрешение чеканки русско-датских монет вне русских денежных дворов, в Дании, из датского сырья, лишающее русскую казну какой бы то ни было прибыли от чеканки. Если разрешение на чеканку действительно имело место, то думается, что эта правительственная акция имела не столько экономический, сколько политический смысл: Россия стремилась привлечь Данию на свою сторону. Об уступке территорий в Лапландии не могло быть и речи, поскольку там проходил один из оставшихся после потери Балтики внешнеторговых путей через Колу на Мурманском берегу. О заинтересованности русского правительства в Дании говорят и последующие события. Когда в 1625 г. Дания начала военные действия против Империи, поддерживаемая субсидиями со стороны Англии, Голландии и Франции, Россия тоже оказала ей существенную помощь. Московское правительство предоставило Дании право покупать русский хлеб не по монопольной царской цене, а по крайне низкой себестоимости. Если учитывать, что в Европе в 20-х годах XVII в. началось резкое повышение хлебных цен (разница в уровне цен в России и на Западе в 1628 г. достигала пропорции 1:10 и выше, доходя до 1:20), предоставление союзникам дешевого хлеба было равносильно оказанию денежной помощи. Выход Дании из числа активных участников войны в 1629 г. привел практически к разрыву отношений между Данией и Россией^*.

Впрочем, чеканка русско-датских копеек в известной степени была выгодна для русской казны в конкретных условиях 1619 г. Эти монеты должны были бы в какой-то мере восполнять нехватку денежных знаков, которую начало ощущать во втором десятилетии XVII в. русское денежное обращение. Имя Христиана IV служило гарантом доброкачественности русско-датских монет. Однако иллюзии сохранялись недолго. Дальнейшая судьба этих монет в России была самой плачевной (см. параграф "Корелки худые").

Итак, на втором этапе своего развития (1618-1625 гг.) русское денежное обращение начало обслуживаться пятью центрами чеканки. Это были государевы денежные дворы в Москве, Новгороде и Пскове, денежный двор в Ярославле, где была организована тайная, возможно откупная, чеканка и где выпускались монеты ухудшенного качества; пятый центр чеканки находился в Дании. Монеты оттуда поступали в Россию через Мурманский берег и Архангельск. К этому следует добавить, что после 1617 г. в Швеции плененные новгородские денежники чеканили по заказу шведских властей "воровские" деньги, которые имели хождение в основном в Ижорской земле, но оттуда просачивались и на другие русские территории. Началась пока еще незначительная порча денег в государственной чеканке. Новая четырехрублевая стопа продержалась без ухудшения лишь с 1613 по 1617 г.

Третий этап (1626-1635 гг.). Для московской чеканки это было время самых серьезных перемен. На лицевых сторонах копеек вновь появилось слово "Москва", но в иной транскрипции и с добавлением по сторонам изображения букв К и Ц: "князь" и "царь" (табл. 8, 23 и 24); на монетах, где сохранился традиционный знак московской чеканки о/М, перед мордой коня вдруг появились буквы О и Б, смысл которых расшифровать не удается (21). Только два лицевых маточника (22 и 25) имели знак о/М без каких-либо добавлений или искажений.

Произошли перемены и в оформлении оборотных сторон. Примерно с 1629 г. утвердился совершенно новый стиль написания легенды: слово "Михаил" писалось в форме "МIХЯIЛЪ", отчество "Федорович" стало писаться только через фиту. Но самой отличительной чертой оборотных сторон монет рассматриваемого периода была такая форма надписи, при которой почти не варьировалось расположение букв в строках, а сами буквы приобрели удивительно единообразное начертание. Исключение составил только оборотный маточник 33.

Заключая описание внешнего вида монет после 1626 г., нельзя не отметить еще одной выразительной особенности: рисунок и надпись стали выполняться в совершенно иной манере, в ином "почерке". Для этой манеры характерны сухость и какая-то безжизненная стандартность, отсутствие индивидуальных особенностей, так отличавших каждый маточник предыдущих выпусков. Линии стали тоньше, рисунок - суше, рельеф монеты - значительно ниже, вследствие чего сохранность монет после 1626 г. оказалась значительно хуже, чем более ранних монет. Однако при всем этом уровень оформления монетного поля оставался высокопрофессиональным. Следует также констатировать, что отныне каждый год оборотные маточники стали изготавливаться по одному на год (а не по два, как прежде), а лицевые - по одному на полтора-два года (в первом периоде их было по два на год, во втором - по одному). Объем чеканки в третьем периоде значительно вырос.

Перемены в оформлении монет могли быть результатом смены поколения резчиков на Московском денежном дворе. Те резчики, которые работали здесь с начала века и чей "почерк" просматривается на протяжении чеканки Бориса, Лжедмитрия, Шуйского, Владислава и Михаила первой половины царствования, должны были уже пройти к 1626 г. отпущенный им жизненный срок; на смену им неизбежно должны были прийти новые мастера (или мастер). Но одной сменой поколений объяснить перемены в оформлении монет нельзя. По традиции русского денежного дела за ними должны были стоять перемены в ценности монеты.

Действительно, взвешивание показало, что с 1626 г. фактический вес копеек снизился еще на 0,01 г и весовая норма монет составила уже 0,46 г (диагр. 31, 35). Нормативным весом, следовательно, нужно считать 0,48 г. Апробирование монет показало, что вместо единообразной 960 пробы монеты обнаружили разные пробы: 960, 925, 916, 900, 875^*.

^* (Квитанции Московской городской инспекции пробирного надзора Минфина СССР № 863 от 8.7.1959 г. и № 429 от 1.4.1963 г.)

Дата этих серьезнейших перемен устанавливается благодаря показаниям письменных источников, обработанных С. Б. Веселовским. 26 августа 1626 г. из Новгородской чети в Денежный приказ было прислано старых денег 61 рубль 23 алтына, по весу составивших 18 гривенок 33 золотника. При переплавке выгорело 8 золотников, и получившееся серебро в слитках весило 18 гривенок 25 золотников. Процент угара был ничтожным, поскольку сырьем были старые высокопробные деньги. Из получившегося серебра было "зделано и с приделоч- ными из гривенки по четыре рубли по осми алтын по две денги" (т. е. по 425 копеек, а не по 400, как это следовало бы по нормам четырехрублевой стопы), 78 рублей 23 алтына 4 денги. Из этого количества было дано "за дело мастером" с гривенки по 10 денег с полушкой, всего 32 алтына 2 денги^*.

^* (ЗРАО. - 1877. - Т. III. - С. 183-184; Веселовский С. Б. Семь сборов... - С. 16-17.)

Весовая норма копейки при стопе в 425 копеек из гривенки получается не 0,51, а 0,48 г. Вес копейки уменьшился на ¹/₄ почки (0,51-0,03=0,48). Практически такая весовая норма оказывалась равной 0,46 г. Именно такой вес показали монеты рассматриваемого периода чеканки. Связывая данные письменных источников с весовыми показателями монет, мы можем время появления монет с нормативным весом 0,48 г датировать 1626 г.

Однако изменились не только вес монет, но и их проба. Оставаясь достаточно высокой, в среднем она все же понизилась. Пробы монет после 1626 г. полностью совпадают с пробами талеров рубежа XVI-XVII вв., служивших сырьем для чеканки русских копеек. Нидерландские талеры показали пробы 960, 925, 916, 875, брабантские - 925, 916, 875, любские - 960 и 800, брауншвейгские и люнебургские - 960, 925, 916, 875^*. Из сравнения этих проб с пробами копеек может следовать однозначный вывод: после 1626 г. технология обработки сырья для чеканки русских копеек изменилась: из талерного серебра перестали выжигать примеси и доводить его чистоту до высшей, 960 пробы. Копейки стали чеканить из серебра талерной пробы. Если раньше процент угара в ефимках составлял 11-13%, то теперь он приблизился к норме угара серебра в слитках (около 1%)^**. Таким образом, если из очищенного талера получалось приблизительно 48 копеек четырехрублевой стопы, то после повышения веса около 1626 г. из неочищенного талера должно было получиться приблизительно 56 копеек. Кстати, отмеченная сухость, жесткость рельефа на копейках после 1626 г. могут быть объяснены изменением чистоты серебра и новой технологией плавки талеров.

^* (Квитанции Московской городской инспекции пробирного надзора Минфина СССР № 36 от 19.3.1962 г.)

^** (Спасский И. Г. Денежное обращение в Московском государстве... - С. 225.)

Новые монеты ухудшенного качества и пониженного веса, как мы убедились при изучении оформления монет, были выделены деталями оформления монетного поля. Так же, как в 1613-1617 гг., монеты новой, четырехрублевой стопы были выделены знаками денежного двора в форме слова "Москва" в различном написании и буквами МО и М; теперь монеты новой стопы в 4,25 рубля выделялись тем же способом. Опять было использовано слово "Москва" - в форме "МОС/КВА" и "ОС/МК" - по сторонам изображения с буквами К и Ц, а также монограмма о/М, но с буквами О и Б перед изображением. К тому же и оборотная сторона монет своим специфическим начертанием букв и формой легенды выделяла монеты нового типа по сравнению с более ранними.

1626-й год ознаменовал и другие важные перемены во внутренней жизни Русского государства. После кратковременного ослабления партии Филарета при московском дворе, вызванного внешнеполитическими неудачами его дипломатии, направленной на активизацию борьбы с Польско-Литовским государством, в 1626 г. патриарх опять берет ведение всех дел в свои руки^*. Во главе Посольского приказа вместо политического противника Филарета, сторонника примирения с Польшей, дьяка Ивана Грамотина, который "за непослушание, упрямство и самовольство" подвергся опале^**, был поставлен бывший глава Денежного приказа - и Московского денежного двора Ефим Телепнев, получивший чин думного дьяка^***. Это произошло 22 декабря 1626 г., а накануне назначения Телепнева Московский денежный двор был передан в ведение Приказа Большой казны^****. Это означало ликвидацию Денежного приказа.

^** (Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие... - С. 130.)

^**** (Устюгов Н. В. Указ. соч. - С. 144; Богоявленский С. К. Указ. соч. - С. 43.)

Вскоре последовали другие события. Записи новгородских приходо- расходных книг сообщают, что в 1626/27 г. Новгородский денежный двор прекратил свое существование. Имеются косвенные свидетельства того, что примерно в то же время закрывается и Псковский денежный двор. О судьбе Ярославского двора данных не имеется, но нумизматические материалы позволяют предположить, что в эти же годы систематический выпуск монет здесь сменился отдельными разрозненными выпусками.

Таким образом, в 1626/27 г. все денежное производство сосредоточивается в едином центре - на Московском денежном дворе, находящемся в ведомстве Приказа Большой казны. Этот приказ должен был ведать государственным хозяйством: казенной промышленностью, гостями, торговыми людьми. Передача этому ведомству Денежного двора была естественным следствием развития общегосударственных функций Приказа Большой казны. Во главе его стоял князь И. Б. Черкасский, ближайший сподвижник и родственник Филарета; поскольку он руководил не только этим, но и несколькими другими важными приказами (Стрелецким, Иноземного строя, Аптекарским), под его управлением оказалась значительная часть финансов страны^*.

Централизация денежного производства, сосредоточение управления денежным делом и снабжением сырьем в едином государственном ведомстве - Приказе Большой казны - означали отмирание права частного заказа на чеканку монет. Исполнителями этих заказов были по преимуществу Новгородский и Псковский дворы, т. е. их ликвидация означала и ликвидацию права частного заказа. Источники, относящиеся к середине XVII в., рисуют уже вполне устоявшийся порядок снабжения сырьем денежного производства только через Приказ Большой казны и через него же - распределение готовой продукции.

За всеми этими новшествами стояло осуществление той программы централизации монетного производства, которая была намечена еще правительством Бориса Годунова. В новом веке необходимость централизации усиливалась потребностями складывавшегося всероссийского рынка, который нуждался в стандартной полноценной монете, единой и по оформлению, и по ценности. В то же время централизация денежного дела открывала перед казной возможность бесконтрольных манипуляций с ценностью монеты.

Ближайшей задачей в 1626 г. была необходимость, с одной стороны, очистить денежное обращение от той массы неоднородных по оформлению и ценности монет, которые вливались в хозяйство страны с 1618 по 1625 г., с другой - извлечь дополнительные доходы от чеканки, чего требовали конкретные обстоятельства исторического развития России в 20-х годах XVII в.

Серия изменений 1626/27 г., которую с полным основанием можно приравнять к денежной реформе, была призвана выполнить эту задачу.

Очищение состава денежного обращения с 30-х годов XVII в. прослеживается по монетным кладам. Большое количество кладов, зарытых на рубеже 20 - 30-х годов, говорит о том, что население чутко среагировало на изменение ценности монеты; клады конца правления Михаила, не говоря уже о кладах более позднего периода, по своему составу гораздо более однородны, чем клады 20-30-х годов.

О том, какие доходы казне принес выпуск новых ухудшенных монет, точных данных не имеется и об этом можно только догадываться.

Сразу после Деулинского перемирия Россия начала готовиться к войне с Речью Посполитой. Правительство Филарета, как известно, много внимания уделяло созданию условий для привлечения и использования наемных иностранных войск. Начиная с 1626/27 г. русское правительство закупало оружие и боеприпасы в Англии, Дании, Голландии и Швеции, вербовало наемных солдат и офицеров^*. Для этого нужны были деньги, и царская казна осуществляла последовательно и настойчиво накопление денежной наличности. Денежная реформа 1626/27 г. должна рассматриваться как одно из важнейших мероприятий, проведенных с этой целью.

Нужда в денежных средствах обозначилась в связи с еще одной акцией правительства, связанной с внешнеполитическими задачами. Речь идет об упоминавшейся выше практике продажи союзникам по антигабсбургской коалиции русского хлеба по дешевым ценам. Этот хлеб перепродавался в Европе по баснословно высоким ценам, установившимся там в результате новой волны "революции цен" с 1626 г. "Предоставляя союзникам дешевый хлеб, Московское государство оказывало им денежную помощь, - писал Б. Ф. Поршнев. - А денежные субсидии в ту эпоху расцвета военного наемничества, когда имеющий деньги мог нанять неограниченное количество интернационального сброда, были равносильны военной помощи. Таким образом, с 1626-1628 гг. перед Московским государством открылись особенно широкие возможности активной внешней политики"^*. С 1626 по 1629 г. русские субсидии хлебом и другими сельскохозяйственными продуктами получала Дания, с 1630 по 1633 г. - Швеция. Однако усиленная закупка хлеба внутри страны вызвала подъем цен в России, хотя и не такой высокий, как в Европе, но достаточно тяжелый для тех категорий населения, которые пользовались покупным хлебом, прежде всего для жителей городских посадов. Рост цен внутри страны требовал от казны дополнительных денежных ресурсов для осуществления закупок хлеба, идущего на субсидирование союзников. Это же обстоятельство требовало дополнительного количества денежных знаков, предназначенных для покрытия растущих цен. Чеканка копеек из серебра талерной пробы ускоряла и упрощала процесс производства монет и давала больший процент выхода готовой продукции на единицу сырья.

Надо полагать, что проблема сырья для чеканки монет в этот период решалась удовлетворительно, поскольку активные действия казны по продаже хлеба за рубеж приносили достаточное количество ефимков. Судя по отрывочным данным документов, через Архангельск в Россию доставлялись огромные количества ефимков. Запись переговоров шведского посла Ф. Шединга о закупке хлеба в Русском государстве от 27 июня 1634 г. сообщает: "В 139 г. ... у приказчика у Ягана Меллера взято у Архангельского города 76 398 ефимков, по 16 алтын ефимок. В 140 году ... в Архангельске довелось за рожь взять 50 773 ефимка, а за просо по рублю по 28 алтын по 2 денги четь, ефимки ценою по 16 алтын по 2 денги ефимок, итого 13 849 ефимков с полуефимком, а по продажной цене четь проса по 2 рубли, и обоего за рожь и за просо 64 533 ефимка с полуефимком, по полтине ефимок, а деньгами ... 32 276 рублев 16 алтын 4 денги ... Да 141 году у Елисея Ульянова взято 41 599 ефимков с полуефимком крестовых и любских; да в том же году у Елисея ж взято у Архангельского города 21 000 ефимков крестовых и любских. И всего взято и зачтено ефимками 64 553 ефимка с полуефимком против отдачи сполна"^*. Впрочем, известно, что Швеция расплачивалась за русский хлеб ефимками лишь частично, предпочитая поставлять в Россию по монопольной цене казенные товары: плиточную медь, латы, рейтарские шишаки^**. Сравнение с закупками ефимков через Новгород показывает, насколько значительнее были масштабы поступлений ефимков через Архангельск. В 40-х годах среди шведского товара, привезенного в Новгород, было 1050 ефимков любских. "...И ис того числа отвесили в государеву казну на ефимочные денги 472 ефимка любских". На остальные ефимки купили товары, а с полученными за 472 ефимка деньгами купцы отправились совершать торговые сделки^***.

^* (Русско-шведские экономические отношения XVII в. - № 57. - С. 80-89.)

^*** (Русско-шведские экономические отношения XVII в. - № 106. - С. 165.)

В июне 1632 г. началась русско-польская война за Смоленск и другие русские земли. Война закончилась неудачей. По Поляновскому миру, подписанному в июне 1634 г., за Польшей остались и Смоленск, и другие русские и белорусские города, кроме Серпейска с уездом. Однако Владислав IV, ставший с 1632 г. польским королем, отказался от притязаний на русский престол. Среди ряда причин, обусловивших неудачу войны, современная историография называет поспешность и незавершенность первой попытки реформирования войск и создания новых полков, на что царская казна так усиленно собирала денежные средства. 29 января 1634 г. на Земском соборе было сказано, что ратным людям, призванным на несение воинской службы, "без государева жалования быти не мочно; а государева денежная казна, которая собрана была в прошлых годах его государским рассмотрением, а не с земли никакими поборы, - и та денежная казна роздана всяким ратным людям, а которая денежная казна есть и ныне, и та идет безпрестанно на жалованье"^*.

^* (Цит. по: Милюков П. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. - 2-е изд. - Спб., 1905. - С. 47. См. также: Очерки истории СССР. XVII в. - С. 407-476.)

Четвертый этап (1636-1643 гг.) чекана Михаила Федоровича характерен тем, что начинает вновь использоваться традиционный знак Московского денежного двора о/М, который отныне прочно утверждается на монетах до конца века. Пять лицевых маточников (табл. 8, 26-30), отмеченные этим знаком, тем не менее отличаются друг от друга. Если два из них - 26 и 27 - выполнены в манере, напоминающей предыдущие маточники, то 28-30 характеризуются заметным однообразием, из-за чего работа по выделению штемпелей оказалась очень затрудненной. Единообразие сказывается и в композиции рисунка, и в характерных приемах изображения одежды всадника и сбруи коня, и в общей схематичности рисунка. Оборотные стороны копеек оформлены по типу легенд предшествующего периода (с написанием "МIХЯIЛЪ"), но начиная с 1641 г. вместе с появлением стандартных лицевых маточников меняется тип и оборотных сторон. Вновь утверждается форма написания "МIХЯIЛО", но все шесть оборотных маточников (43-48) отличаются удивительным единообразием "почерка", в отличие от маточников 21-29, изготовленных в 20-х годах с таким же написанием имени царя и имевших гораздо более ярко выраженные индивидуальные черты. Создается впечатление, что такая ровная и стандартная надпись не могла быть получена посредством ручной техники резания маточников. Безусловно, здесь применялась какая-то новая технология изготовления оборотных маточников, но какая именно - средствами нумизматики установить не удается.

При взвешивании монет обнаружилось, что весовая норма монет вновь уменьшилась: монеты стали весить 0,45 г (диагр. 36). Пробы монет не изменились и оказались такими же, как в третьем периоде чеканки (960, 925, 916, 900, 875)^*.

^* (Квитанции Московской городской инспекции пробирного надзора Минфина СССР № 863 от 8.7.1959 г. и № 429 от 1.4.1963 г.)

По объему чеканки этот период превзошел все предыдущие. Пожалуй, его можно приравнять только к первому периоду (1613-1617 гг.), когда Московский денежный двор так же, как и в четвертый период, был единственным центром чеканки монет в стране. Увеличение объема чеканки достигалось, однако, не за счет увеличения орудий производства: по-прежнему лицевые маточники готовились по одному в полтора-два года, оборотные - по одному в год (до 1641 г.).

Результаты денежной реформы 1626/27 гг. в четвертом периоде сказывались налицо. В оформлении монет была достигнута почти полная нивелировка различий между маточниками. Монеты приобрели стандартный и достаточно безликий вид, хотя и надписи, и рисунки были выполнены виртуозно и на высоком техническом уровне. Подделка таких монет представляла значительные трудности - "воровские" деньги на фоне стандартного вида монет выделялись особенно легко.

Зато скрытая порча монеты государством, которой раньше могло мешать право частного заказа на монеты, продолжалась беспрепятственно. Никаких сведений о снижении веса монет в официальных источниках этого времени не встречено, нормативной по-прежнему считалась стопа в 425 копеек из гривенки, с весом копейки 0,48 г, но со второй половины 30-х годов XVII в. фактический вес копеек составлял уже 0,45 г.

Следует заметить, что смерть патриарха Филарета в 1633 г. ничего не изменила в состоянии денежного дела, хотя именно его мы сочли главным инициатором начавшейся широкомасштабной практики порчи монеты в интересах казны. Дело, видимо, было не только в том, что во главе Приказа Большой казны оставался последователь Филарета князь И. Б. Черкасский; объективные условия развития экономики страны вынуждали правительство прибегать к порче монет все настойчивее и последовательнее. Когда-то Денежный приказ (он же Московский денежный двор) регулировал манипуляции с "добротой" монеты, но после его ликвидации Московский денежный двор превратился в послушного исполнителя правительственных указов.

Во второй половине 30-х годов правительство начало активно укреплять систему оборонительных сооружений и строить новые города на южных границах государства. По приблизительным расчетам расход на это составлял 111,5 тыс. руб. Необходимые средства казна добывала новыми экстренными сборами с населения в 1637-1639 гг.^* Понижение веса монет с 1635 г., видимо, также следует связывать с названными выше действиями казны.

Пятый этап (1644-1645 гг.). Фактически крайней датой этого этапа следовало бы поставить не 1645, а 1654 г., так как маточники, изготовленные в 1644-1645 гг., обнаруживают теснейшую связь с чеканкой последующего царствования Алексея Михайловича. Лицевой маточник участвует в чеканке первых лет его правления, а оборотные маточники по стилю примыкают к оборотным маточникам 1645-1654 гг. Зато с чеканом Михаила Федоровича у них не обнаруживается никаких общих связей. Лицевой маточник, последний в чекане Михаила (31), связывается только с оборотными (49-52), тоже последними, и ни с какими другими.

С 1644 г. окончательно оформился переход к новой стилистике оформления монет. Ни весовая норма, ни пробы после 1644 г. не меняются. Диагр. 37 сохраняет ту же отметку весовой фактической нормы в 0,45 г, пробы монет тоже остались без изменений^*.

^* (Квитанции Московской городской инспекции пробирного надзора Минфина СССР № 863 от 8.7.1959 г. и № 429 от 1.4.1963 г.)

Оборотные маточники 49-52 полностью сохранили стилистику маточников, появившихся в 1641 г. с их "машинной" легендой. Видимо, новый лицевой маточник тоже был приготовлен механическим способом. Сравнивая маточник 31 с лицевыми маточниками времени Алексея Михайловича (см. табл. 12), с которыми он обнаруживает удивительное сходство, можно предположить, что рисунок всадника составлен из стандартного набора деталей (отдельно - плащ, туловище всадника, голова коня, различные детали одежды). В конечном итоге получалась серия совершенно стандартных изображений, уловить различия между которыми чрезвычайно трудно. Видимо, в 1644 г. утвердилась новая технология изготовления маточников для лицевых и оборотных сторон, которая давала возможность выпуска серии предельно стандартизированных орудий чеканки. Крайне плохая сохранность монет, чеканенных по новой технологии изготовления маточников, их стертость, низкий рельеф также убеждают в том, что маточники не резались вручную, ибо в этом случае они не давали бы такого низкого рельефа.

С введением новой технологии изготовления денежных "снастей" в 1644 г. старые маточники больше в работе не использовались. Об этом свидетельствует разрыв поштемпельных связей на табл. 8 между монетами 1644-1645 гг. и более ранними выпусками.

Выпуск монет нового типа при Михаиле только начался, и до нас дошло их сравнительно немного. В коллекции ОН ГИМ их насчитывается немногим более двух сотен. Основное развитие новый тип получил при Алексее Михайловиче.

Ряд задач, поставленных перед денежным хозяйством, - увеличение количества денежных знаков в обращении, удешевление и упрощение процесса производства монет, затрудняющие изготовление подделок фальшивомонетчиками, - были решены посредством перехода к чеканке монет из серебра талерной пробы без предварительной очистки и путем упрощения и ускорения изготовления маточников - самой трудоемкой операции в денежном деле. Если учесть, что после 1626 г. денежное хозяйство было полностью централизовано и поставлено под контроль государства, то можно прийти к выводу, что программа усовершенствования русского денежного дела, которая начала осуществляться еще при Борисе Годунове в 1604-1605 гг., была выполнена окончательно в 1644-1645 гг.