Глава 7. Конец испытаниям

Московский и Ярославский денежные дворы

В августе Второе земское ополчение и остатки Первого ополчения осадили сидевших в Кремле и Китай-городе поляков. После двухмесячной осады измученные голодом поляки и московские бояре, сидевшие в Кремле в осаде с "Литвой", сдались на милость победителей. Это произошло в конце октября, а 1 ноября 1612 г. в Москве состоялся торжественный крестный ход с благодарственным молебном. Во главе объединенного войска Первого и Второго ополчений с сентября 1612 г. "стали во единачестве" Д. М. Пожарский и Д. Т. Трубецкой; И. М. Заруцкий ушел со значительной частью казаков в Коломну 28 июля 1612 г., еще до подхода войск Второго ополчения^*. После окончания военных действий в Москве оба воеводы возглавили правительство, действовавшее до избрания законного царя.

^* (Станиславский А. Л. Движеиие И. М. Заруцкого... - С. 307, 338.)

Воеводы объединили свои "приказы" и прочие административные ведомства и поставили на нейтральном месте - "на Неглимне". Вся текущая административная работа велась от имени Трубецкого и Пожарского.

Первоочередной задачей в этот момент стало обеспечение жалованьем ратных людей; в противном случае можно было ожидать взрыва возмущения от голодных и полураздетых казаков Трубецкого. Но и земская рать тоже нуждалась в регулярном жалованье. Денег в казне ополчения не было. В начале октября оказалось, что "которые деньги были в привозе, и те розданы ратным людем на жалованье", и воеводам "дать нечего", из-за чего ратные люди грозили "итти с земския службы розно"^*. "Новый летописец" сообщает, что сразу же после освобождения Москвы казаки начали просить жалованье "у начальников", не считаясь с тем, что уже получили ("а то себе ни во что поставиша, что всю казну Московскую взяша"). Между "начальниками" и дворянами, с одной стороны, и казаками - с другой, видимо, произошло столкновение, в результате которого у казаков "немного государевой казны отняша"^**.

^* (ААЭ. - Спб., 1836. - Т. II. - № 213.)

^** (Новый летописец. - С. 127.)

Правительство Трубецкого и Пожарского предприняло энергичные меры для розысков государственной казны, спрятанной во время пребывания поляков в Москве. О самом факте существования этой казны и о сокровищах, ее составлявших, имеются подробные сведения в дневнике Самуила Маскевича: "Было чем заплатить из казны, но бояре не хотели трогать сокровища, необходимые для торжественного венчания королевича, коего с часу на час ожидали. Там хранились всякие вещи, употребляемые для коронации: царские одежды, утварь золотая и серебряная, драгоценные каменья, сверх того дорогие столы, осыпанные каменьями стулья, золотые обои, шитые ковры, жемчуг и многое тому подобное. Все это я видел собственными глазами"^*. Были арестованы и подвергнуты пыткам "возлюбленные друзья великого короля" - казначей Федор Андронов и доверенные лица казначея и короля, тоже стоявшие "у царской казны" - дьяки Тимофей Савинов, Степан Соловецкий, Замойский, Иван Безобразов. Они "под пытками" были вынуждены указать "великую казну и сокровища и открыли (место хранения) государственной короны... драгоценного скипетра царя и великого князя Ивана Васильевича и двух драгоценных ожерелий... княгини Анастасии, матери благочестивейшего царя и великого князя Федора Ивановича всея Руси... Указали они и многие другие драгоценнейшие предметы... Итак, открытые посредством пытки деньги и сосуды положили в царскую ризницу и из этих денег много раздали воинам и весь народ успокоился"^*.

^* (Сказания современников о Дмитрии Самозванце. - Ч. 2. - С. 82.)

^** (Мемуары Арсения//Тр. Киевской духовной академии. - 1898. - №2. - С. 116-117.)

Единовременная раздача денежного жалованья ратным людям не могла разрешить всех финансовых проблем временного правительства, самой сложной из которых по-прежнему оставалось удовлетворение требований казачества. Как показали последние исследования А. Л. Станиславского, политика временного правительства и сменившего его правительства Михаила Федоровича имела четкую классовую направленность на усмирение и полную ликвидацию "вольного" казачества на основной территории России. Казачество, сыгравшее значительную роль в годы смуты, продолжало оставаться угрозой существующему порядку. Осенью 1612 г., после освобождения Москвы, правительство Трубецкого и Пожарского произвело "разбор" казаков, служивших в ополчениях. Получение при "разборе" жалованья юридически закрепляло право казаков и в дальнейшем оставаться на службе. "Разбор" 1612 г. закрепил сословную принадлежность к казакам большого количества участников крестьянской войны и освободительного движения. В крепостную зависимость возвращались лишь те казаки, которые не вошли в разборные списки^*.

^* (Станиславский А. Л. Русское казачество в первой четверти XVII в./ Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. - М.: МГИАИ, 1984. - С. 26 - 27. )

"Разбор" 1612 г. ставил правительство перед необходимостью регулярной выплаты жалованья казакам прежде всего для того, чтобы удержать их в повиновении. Казачество в 1612-1613 гг. представляло собой грозную военную и политическую силу, с требованиями которой нельзя было не считаться. "Повесть о Земском соборе 1613 г."^*, составленная в Москве в 1613 г., свидетельствует о бурных выступлениях казаков во время заседания Земского собора, требовавших ускорения избрания царя, который выплатил бы им жалованье за службу. До этого события казаки отказывались покинуть Москву. В "Повести" рассказывается также о щедрых пирах, которые давал казакам во время заседаний Земского собора 1613 г. один из претендентов на русский престол князь Д. Т. Трубецкой, "моля, чтоб быти ему на Руси царем"^**. В воцарении Михаила Федоровича Романова, видимо, значительную роль сыграло то обстоятельство, что его сторонники вели успешную агитацию среди казаков и посадского населения.

^* (Повесть о Земском соборе 1613 г./Публикацию подготовили А. Л. Станиславский и Б. Н. Морозов//ВИ. - 1985. - № 5. - С. 89-96.)

^** (Станиславский А. Л. Русское казачество... - С. 28.)

Поиски средств для выплаты жалованья казакам в 1612 и последующих годах становятся, по существу, одним из центральных вопросов внутренней политики правительства, от успешного разрешения которого зависело его дальнейшее существование.

В тревожной обстановке осени 1612 г., когда вооруженные казаки, численность которых в объединенном ополчении превосходила число дворян, требовали с угрозами жалованья у временного правительства, идея создания дополнительного денежного двора в Москве была вполне оправданной. Ярославский двор, судя по выпускам монет лета и осени 1612 г., был маломощным, и его продукции было недостаточно для массовых выдач денег. Московский денежный двор после "литовского разоренья" был, по всей видимости, в таком состоянии, что о его регулярной работе не могло быть и речи.

О положении Московского денежного двора можно судить по аналогии с Серебряным приказом, тоже находившимся в Кремле. Он восстанавливался в 1612 г. в первую очередь, поскольку там должны были готовиться облачение и знаки царского достоинства к предстоящему царскому венчанию. В Серебряную палату нужно было доставить "лес на месты и на скамейки и на лавки... на чем делати серебряным мастером золотые и серебряные дела, что старые места и чюланы из серебряной палаты выношены, а также для воротов волочильных"^*.

^* (Первые месяцы царствования Михаила Федоровича. - С. 28.)

О факте создания в Москве осенью 1612 г. временного денежного двора письменных документов не сохранилось. Но двор этот был создан, о чем убедительно свидетельствуют сами монеты, представляющие, несомненно, именно его продукцию: копейки, на лицевой стороне которых под ногами коня читается знак Московского двора о/М, а оборотная сторона которых несет имя Федора Ивановича (табл., 5, В. М., 1-1). С подлинными монетами Федора Ивановича эти копейки не имеют общих связей и, следовательно, не могут быть отнесены к его царствованию. Неряшливый рисунок, небрежная, плохо читаемая надпись делают эти монеты похожими на типичные "воровские" копейки. Но для "воровских" монет их слишком много. Они часто встречаются в кладах и коллекциях, поэтому редкими нумизматическими памятниками их назвать нельзя. Весовая норма этих копеек кажется на первый взгляд совершенно хаотичной^*.

^* (Вес монет типа 1-1: 0,40, 0,43, 0,44 - 3 экз., 0,45, 0,46 - 2, 0,47 - 3, 0,48 - 4, 0,49 - 5, 0,50 - 4, 0,51 - 3, 0,52 - 3, 0,53 - 4, 0,55 - 8, 0,56, 0,57 - 3, 0,58 - 2, 0,59, 0,60 - 3, 0,64 - 4.)

При внимательном изучении, однако, здесь можно выделить две весовые группы, одна из которых тяготеет к копейке с весом в 3¹/₂ почки (весовая норма 0,60 г), другая - к трехпочечной копейке, т. е. к монете четырехрублевой стопы с весовой нормой 0,51 г. Широкий разброс вокруг указанных весовых норм следует объяснить, по всей видимости, общей небрежностью, которая отличает чеканку этих копеек.

Эти копейки, чеканенные по двум весовым нормам, со знаком Московского двора о/М, с именем Федора Ивановича, отличающиеся крайне небрежным оформлением, являются первым выпуском Временного денежного двора в Москве, учрежденного осенью 1612 г., видимо, вскоре после освобождения Москвы.

Первый исследователь этих монет И. Г. Спасский считал их чеканенными ополчением в Ярославле после его выхода к Москве. По мере успехов освободительного движения руководители ополчения, по мнению Спасского, сменили знак денежного двора на московский^*. Однако не обнаружено ни стилистических, ни поштемпельных связей этих монет с ярославскими, в то время как Московский денежный двор, восстановленный осенью 1613 г., широко использовал многие маточники Временного денежного двора. На это последнее обстоятельство обратили внимание В. Л. Янин и А. С. Мельникова^**. Непрезентабельный вид этих копеек позволяет думать, что производством их занималась какая-то наспех оборудованная мастерская, где работали профессиональные денежники, но не было квалифицированного резчика маточников.

^* (Спасский И. Г. Денежное обращение в Московском государстве... - С. 345-350.)

^** (Янин В. Л. Монетные клады Ярославского краеведческого музея//Краеведческие записки. - Ярославль: Ярославский областной краеведческий музей, 1957. - Вып. 2. - С. 24; Он же. Из истории русской монетной чеканки в 1612-1613 гг.//НиЭ. - 1960. - Т. I. - С. 78-93; Мельникова А. С. Систематизация монет Михаила Федоровича. - С. 75-77; Она же. Новое о монетах Ярославского денежного двора. - С. 274-284.)

Этот вывод основывается на том, что несмотря на неумелые, небрежные рисунки и надписи копеек Временного двора, сами маточники оказались прочными и долговечными. Для интенсивной чеканки копеек с именем Федора Ивановича, продолжавшейся с ноября 1612 г. по февраль 1613 г., понадобилась всего одна пара маточников, в то время как за этот же период на Ярославском денежном дворе были приготовлены минимум два лицевых и два оборотных маточника. Причем следует заметить, что продукция Временного денежного двора этого периода (тип 1-1) насчитывается сотнями экземпляров, сохранившихся в кладах и коллекциях, а продукция Ярославского двора представлена единичными монетами.

Видимо, до ноября 1613 г. резчики Московского денежного двора были заняты подготовкой новых маточников для восстанавливавшегося Московского двора. Действительно, при открытии этого двора в ноябре 1613 г. первый выпуск сразу базировался на лицевых и оборотных маточниках, выполненных на очень высоком техническом и художественном уровне.

Первый выпуск монет Временного Московского двора может быть отнесен к ноябрю 1612 г. - марту 1613 г. (табл. 5, В. М., 1-1). Видимо, в эти же осенние и зимние месяцы 1612-1613 гг. в Ярославле начали помещать на монетах московский знак. Тогда же там, вероятно, осуществился и переход к четырехрублевой стопе (Я., 4-7, 5-7). Единовременный переход Ярославского и Московского дворов к единообразному оформлению монет и к чеканке по четырехрублевой стопе позволяет предположить, что в Москве, освобожденной от поляков, возобновил свою деятельность Денежный приказ как центральный орган управления денежным производством в стране. Осенью - зимой 1612-1613 гг. Денежный приказ восстанавливал Московский денежный двор в Кремле и одновременно направлял деятельность двух временных денежных дворов в Москве и Ярославле.

В январе 1613 г. в Москву стали съезжаться выборные люди для участия в Земском соборе, собравшемся для выборов царя. 21 февраля Москва целовала крест царю Михаилу Федоровичу Романову. 25 февраля 1613 г. считается днем окончания истории нижегородского ополчения и концом правления Трубецкого и Пожарского. Начиная с 26 февраля все делопроизводство велось уже "по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всея Руси указу"^*. Имя законного царя Михаила Федоровича должно было появиться на монетах и вместе с грамотами о состоявшемся избрании нового царя известить народ об этом событии. Ярославский и Московский временные дворы приступили к чеканке копеек с именем Михаила Федоровича, видимо, в марте после событий 21 февраля.

^* (Любомиров П. Г. Указ. соч. - С. 231-232.)

На Ярославском дворе был использован старый лицевой маточник, приготовленный местными мастерами летом 1612 г., без букв под ногами коня (Я., 2). Маточник был почищен, подгравирован и на штемпеля, снятые с него, нанесли слово МОС/КВА (Я., 6, 7) или букву М (Я., 8). На некоторые штемпеля поместили букву О перед изображением. Эта буква, а также тип рисунка на монете, изображение царского венца на голове всадника сближают выпуск монет Ярославского двора после февраля 1613 г. с "портретной" копейкой Бориса Годунова и убеждают окончательно в том, что в 1600 г. был выработан эталонный тип парадного изображения самодержца на монете. На ярославских копейках Михаила Федоровича буква О должна читаться как начало слова "Осподарь" (по аналогии с "портретной" копейкой, где буквы Б-О по сторонам всадника расшифровываются как "Борис Осподарь"),

На Ярославском дворе были приготовлены также два оборотных маточника с именем Михаила Федоровича (Я., 8, 9). Известны пять типов ярославских копеек Михаила: 6-9, 7-9, 8-9, 8-10 и 3-10 (фототабл. 21, 22). Монета типа 3-10 со знаком с/ЯР сохранилась в единственном экземпляре; остальные типы копеек оказались более многочисленны. Только в собрании ОН ГИМ их насчитывается около двух десятков. Вес копеек Ярославского двора с именем Михаила выдержан в норме четырехрублевой стопы (диагр. 19).

Фототаблица 21. Второе ополчение (1612-1613). Ярославский денежный двор

Фототаблица 22. Второе ополчение (1612-1613). Ярославский денежный двор, окончание

Фототаблица 22. Второе ополчение (1612-1613). Псковский денежный двор (1611-1613)

Фототаблица 22. Второе ополчение (1612-1613). Временный Московский денежный двор

Временный Московский денежный двор тоже начал чеканку копеек с именем Михаила Федоровича. Здесь были приготовлены два новых лицевых маточника и два оборотных с именем Михаила (В. М., 2-2, 2-3, 3-2, 3-3). Один из лицевых маточников (В. М., 2) повторяет тот же набор знаков, что и "парадная" копейка Михаила Ярославского двора (Я., 8): буквы М под конем и О перед лицом всадника. Новые лицевые и оборотные маточники Временного Московского двора, так же как и первый выпуск монет с именем Федора Ивановича, отличаются невысокими художественными качествами, хотя, как уже выше отмечалось, по прочности эти орудия чеканки оказались значительно выше ярославских. Монеты Михаила, чеканенные на Временном Московском дворе, известны в коллекции ОН ГИМ в количестве до 100 экз., что намного превышает число ярославских копеек Михаила. Их весовая норма тоже выдержана в пределах четырехрублевой стопы (диагр. 20), хотя следует заметить, что и ярославские, и московские копейки обнаруживают очень заметные отклонения от нормы в 3 почки (0,51 г). Может быть, какая-то часть выпусков этих монет чеканилась по более заниженной весовой норме - 2³/₄ почки (0,47 г)? Для окончательного ответа на этот вопрос нужно располагать более широкой источниковой базой, которую, вне сомнения, обеспечат в дальнейшем новые кладовые материалы.

Диаграмма веса монет 19. Ярославский денежный двор. Копейка ЯР, б/б. МОС/КВА (1612-1613), табл. 5, Я., 1-1, 1-2, 2-3, 2-4, 2-5, 3-6, 2-6, 4-7, 5-7, 5-8, 6-9, 7-9, 8-9, 8-10, 3-10. 66 экз

Диаграмма веса монет 20. Московский Временный денежный двор. Копейка М, М, б/б (1612-1613), табл. 5, М., 1-1, 1-2, 2-2, 2-3, 3-2. 120 экз

Довольно высокая продуктивность Временного Московского двора требовала сырьевых ресурсов, которых не было в разоренной, опустошенной столице. Видимо, какое-то количество сырья давали старые копейки трехрублевой стопы, которые шли в переплавку. Постепенно налаживалась торговля, и уже с мая 1613 г. в столбцах Печатного приказа встречаются отдельные сведения о покупке у торговых людей серебра в ефимках и, по всей вероятности, в изделиях. 16 мая "у смольнянина торгового человека Овросима Кошкина" было куплено серебра 15 гривенок 3 золотника "по 3 рубли по 16 алтын по 4 денги гривенка, а денег дано 52 рубли 32 алтына з денгою. Майя в 17 день торговому человеку Ивану Горбуну за 238 ефимков денег дано по 14 алтын за ефимок, а весу в них 34 гривенки и 18 золотников по 3 рубли гривенка, итого 99 рублев и 32 алтына"^*. По нормам Торговой книги гривенка чистого серебра оценивалась "без дву гривен за 3 рубли" (280 коп.), а ефимок покупали "на Москве... - 12 алтын и в 12 алтын с денгою" (36 или 36,5 коп.). В мае 1613 г. гривенка чистого серебра стоила 350 копеек, а один ефимок - 14 алтын (42 коп.). Закупочные цены серебра корректировались копейкой четырехрублевой стопы, и нормы Торговой книги оказались непригодными в новых условиях.

^* (Первые месяцы царствования Михаила Федоровича. С. 18.)

По всей видимости, в первые месяцы после освобождения Москвы от поляков и в первой половине 1613 г., пока восстанавливался государственный аппарат, в том числе и Московский денежный двор с его функциями Денежного приказа, денежным производством ведал Печатный приказ, во главе которого с февраля 1613 г. был поставлен Ефим Телепнев; ему же был подчинен в это время Казенный двор. К "печатнику Е. Г. Телепневу да дьяку Ивану Мизинову" передавались из Челобитного приказа многочисленные челобитные с просьбами о выдаче задержанного за несколько лет жалованья, денег на похороны близких, на покупку боевого коня. Удовлетворялись лишь самые - незначительные просьбы; на большинстве челобитных помета дьяка сообщала, что просители получат желаемое лишь тогда, "как деньги будут". Ефим Телепнев и Иван Мизинов руководили восстановительными работами в Серебряном приказе, где готовились облачение "к царскому поставлению" и диадема с золотым крестом, две золотые цепи, три серебряных блюда, "стоянец серебрян под царское яблоко", посох, обложенный серебром. Известно, что Е. Г. Телепнев находился во главе Печатного приказа до 12 августа, а в ноябре 1613 г. он уже называется головой Денежного двора, который также именуется Денежным приказом. Он ведал Московским денежным двором до 17 января 1626 г. Видимо, ноябрь 1613 г. следует считать датой восстановления этого двора и началом регулярной чеканки монет с именем Михаила Федоровича. До этого срока денежное обращение обслуживали Московский и Ярославский временные денежные дворы.

Уже упоминавшаяся челобитная бойца Ярославского двора Максимки Юрьева была подана в Челобитный приказ, судя по помете дьяка Ивана Булыгина, в первой половине мая или в конце апреля 1613 г. (помета датирована 15 мая). В челобитной сообщается: "По твоему государеву указу велено из Ерославля Денежный двор перевести к Москве и мы, холопи твои прибрели сюда же к Москве з женишком и детишками и волочюся меж двор и помираю голодной смертью. Милостливый государь царь... смилуйся, государь, пожалуй меня холопа своего, вели, государь мне быти у своего государева дела на Денежном дворе в бойцех по прежнему, штоб я, холоп твой, волочася меж двор вконец не погиб и голодною смертью не умер и твоей б царской службы не отбыл...". На обороте челобитной помета дьяка Ивана Булыгина (с 18 февраля по 3 августа 1613 г. он был дьяком Челобитного приказа)^*: "121 майя в 15 де(нь) Е. Г. Телепневу да дьяку И. Мизинову. Государь... пожаловал, будет надобет, велел ему быть"^**.

^* (Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие... - С. 72.)

^** (Первые месяцы царствования Михаила Федоровича. - № 246. - С. 99.)

Из челобитной следует, что Ярославский денежный двор уже в мае 1613 г. был закрыт. Вскоре на Московском денежном дворе появился самый первый ярославский маточник, на котором буквы с/ЯР были переправлены на с/МО; этот лицевой маточник некоторое время использовался в чекане Михаила Федоровича на Московском дворе. Другие ярославские маточники, даже имеющие знаки Московского двора МОС/КВА и М, в работе Московского двора не участвовали. Возможно, в этом случае сыграло роль то обстоятельство, что первый ярославский маточник был единственным профессионально выполненным орудием чеканки в Ярославле; остальные кустарные, как сказали бы сейчас, изделия ярославских мастеров не могли найти применения в столичном производстве. Может быть, здесь также имело место своеобразное авторское чувство - ведь исполнителем первого ярославского маточника был московский мастер-резчик, продукции которого легко узнается среди монет Василия Шуйского и Владислава Жигимонтовича, а также первой половины царствования Михаила Федоровича.

Временный Московский двор работал, видимо, до ноября 1613 г. Восстановленный Московский двор на первых порах использовал пару маточников Временного двора (В. М., 3-3). Как только была приготовлена партия новых оборотных и лицевых маточников, неказистые орудия чеканки Временного двора были уничтожены и никогда более не применялись. Временный денежный двор исполнил свое целевое назначение: он наряду с Ярославским двором обеспечил срочный массовый выпуск монеты для выплаты жалованья казакам в 1612-1613 гг. и дал возможность полностью восстановить Московский двор.

Нумизматический материал свидетельствует, что правительство ополчения в 1612-1613 гг. сделало попытку организовать чеканку на Псковском денежном дворе.

Псковская летопись и другие письменные источники не сообщают о попытках Пскова снестись с руководителями Второго ополчения. Тем интереснее является нумизматическое свидетельство того, что Псков во второй половине 1612 г. примкнул к общерусскому движению. В кладах и коллекциях музеев попадаются копейки, которые могут быть отнесены к псковскому чекану, организованному осенью 1612 г. - зимой 1613 г. Эти копейки чеканены лицевым псковским штемпелем, приготовленным в 1604 г. при Борисе Годунове; для оборотной стороны был использован популярный псковский штемпель с именем Федора Ивановича (табл. 4, П.; фототабл. 22, Б-Б). Вес четырех монет этого типа в собрании ОН ГИМ составляет 0,49, 0,50-2 экз., 0,51 г.

Этот тип копейки И. Г. Спасский отнес в свое время к чекану Федора Борисовича Годунова в 1605 г., а автор этих строк - к чеканке его отца, Бориса Федоровича Годунова, выпустившего эти монеты во время своего утверждения на престоле между сентябрем 1598 г. - январем 1599 г.^* Оба эти определения сейчас кажутся неверными. Поскольку лицевой маточник этой монеты появился в 1604 г., возможность использования его в выпуске 1598 г. исключается. Чеканка копеек при Федоре Годунове штемпелями Федора Ивановича также подвергается серьезным сомнениям, о чем шла речь выше. Против существующей атрибуции этих копеек говорит также их вес, не укладывающийся в норму трехрублевой стопы. Вес копеек этого типа тяготеет к четырехрублевой или же 3,4-рублевой стопам, которые были характерны для второй половины 1612 - начала 1613 гг.

^* (Спасский И. Г. Денежное обращение в Московском государстве... - С. 318, 319. Табл. II, Д; Мельникова А. С. События 1598 г. и монеты Бориса Годунова. - С. 346.)

Наличие этих псковских копеек 1612-1613 гг. с именем Федора Ивановича дает основание следующим образом реконструировать события в Пскове. После освобождения Москвы в октябре 1612 г. Псков признал власть правительства Трубецкого и Пожарского, и в городе была возобновлена деятельность денежного двора. Псковичам должно было импонировать имя последнего представителя законной династии Федора Ивановича, помещенное на монетах ополчения: ведь в Пскове упорно удерживалась традиция использования имен "природных государей" (в число которых попадали все три самозванца, поскольку они выступали под именем "Дмитрия Ивановича"), Псковский денежный двор никогда не чеканил монет с именем польского королевича - Владислава Жигимонтовича. По образцу Ярославля и Москвы здесь тоже началась чеканка копеек с именем Федора по стопе, принятой в это время в Москве и Ярославле. Не исключена возможность того, что в данном случае проявилась воля Денежного приказа, который осенью 1612 г. начал восстанавливать свое положение центрального руководящего органа. Об этом, в частности, свидетельствует выбор для чеканки в Пскове лицевого маточника московского стиля. Этот же маточник в дальнейшем использовался в псковском чекане Михаила Федоровича.

Имеются пока лишь глухие намеки на то, что на Псковском дворе производилась чеканка копеек с именем Михаила после избрания Михаила Романова (февраль 1613 г.) и до лета 1615 г., времени осады Пскова войсками Густава-Адольфа. В кладе из с. Лукинское Ленинградской обл. (ОН ГЭ, № XIX), зары том в 1645 г., обнаружена копейка весом 0,45 г, чеканенная лицевым штемпелем времени Бориса Годунова со знаком Псковского двора и с датой 107 год - ПСРЗ (табл. 3, П., 1), и очень популярным в псковском чекане Михаила оборотным штемпелем (табл. 10, 1). Может быть, в Пскове были приготовлены оборотные маточники с именем Михаила сразу после февраля 1613 г.? Но пока псковские копейки ПСРЗ с именем Михаила не обнаружатся в подходящих по времени кладах, затруднительно давать заключение о судьбе Псковского денежного двора между 1613-1617 гг.