Образование Денежного приказа

Оживление внешней и внутренней торговли после 1595 г., стабилизация внутреннего рынка вызвали усиление притока серебра на государственные денежные дворы, что повлекло за собой увеличение объема чеканки. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас клады: от первых десяти лет царствования Федора Ивановича сохранилось всего четыре клада, а от 1596-1598 гг. - пять кладов. Возрастает в кладах после 1595 г. и количество монет Федора, хотя монеты Ивана Грозного по-прежнему составляют в них большинство. Если в кладах первого десятилетия доля монет Федора не превышала 1%, то более поздние клады содержат их от 4 до 15%. Заметно увеличивается количество новых типов монет в чекане всех трех денежных дворов. Однако изменения не ограничиваются количественными показателями, в чем можно убедиться, последовательно рассматривая каждый новый тип, появившийся после 1595 г.

Первым известным нам кладом, датированным 1596 г., является находка из Яжелбиц Новгородской обл. Поскольку клад принадлежит к новгородскому ареалу, здесь преобладают монеты Новгородского денежного двора. 20 экз. (30% общего количества монет Федора) в кладе составляют уже знакомые по более ранним кладам копейки с буквами НЕ (табл. 2, Н., 1-1). Большое количество монет этого типа в кладе 1596 г. свидетельствует о продолжительности их чеканки - доказательство того, что этот тип чеканился с самого начала правления Федора. Но в этом же кладе появляется новый тип новгородской копейки. На лицевой ее стороне изображен скачущий всадник, под ногами которого размещены буквы В/НО.РД. Эти буквы расшифровываются всеми исследователями одинаково: "Великий Новгород. 104". Цифра 104 (в буквенном выражении РД) представляет собой дату без указания тысячелетий, которая в переводе на современное летоисчисление означает 1596 г. Так в русское денежное обращение впервые входят копейки с датой и знаком Новгородского денежного двора. Знак В/НО и даты, выраженные буквами, становятся после 1596 г. отличительной особенностью новгородских копеек. Оборотной стороной копейка с датой 1596 г. связывается с более ранней копейкой НЕ (табл. 2, Н., 2-1).

Очевидно, копейки этого типа чеканятся недолго, так как в том же кладе обнаружены новгородские монеты новых типов, более многочисленные. Это копейки с лицевой стороной В/НО.РД, но с иным оборотным штемпелем (Н., 2-2). В легенде его впервые в русской чеканке после 1535 г. имя царя употреблено с отчеством, и это становится почти непременным признаком изготавливаемых в дальнейшем оборотных штемпелей. Новый тип копейки с отчеством в кладе представлен 14 экз. (20,6%). Новый оборотный штемпель с отчеством взаимодействует не только с датированным лицевым штемпелем, но и со старым, с буквами НЕ. В кладе из Яжелбиц встречены три такие монеты (Н" 1-2).

Монеты свидетельствуют, что Новгородский денежный двор стал активно работать сразу же после изменения внешнеторговой конъюнктуры: были приготовлены новые лицевой и оборотный маточники с принципиально новым оформлением монетного поля, снятыми с них штемпелями начали чеканку монет нового типа, одновременно используя старые штемпеля во взаимодействии с новыми, что в целом способствовало резкому возрастанию объема чеканки. Сказывались близость города к опорным пунктам западноевропейской торговли на русской границе, прочные торговые контакты новгородского купечества с западным.

В яжелбицком кладе найдены 24 копейки с буквами ПС на лицевой стороне и с именем Федора без отчества на оборотной. Этот тип оборотной стороны уже встречался в ранних выпусках псковской чеканки с буквами Ф - р на лицевой стороне. Псковские копейки встречены в двух вариантах: на лицевой стороне одного из них изображен скачущий всадник (П., 3-2), на другом - всадник на идущем шагом коне (6-2). Появление в кладе 1596 г. двух новых лицевых маточников со знаком ПС, связанных общим оборотным штемпелем, свидетельствует о том, что Псковский денежный двор тоже оживил свою деятельность после 1595 г. Общая направленность изменений в Новгороде и Пскове была одинаковой: в Пскове тоже появился знак денежного двора - ПС, расшифровывается как Псков по аналогии с В/НО - Великий Новгород.

Самой, пожалуй, значительной находкой в этом кладе оказалась копейка с именем Федора без отчества, на лицевой стороне которой появилась неизвестная ранее монограмма из букв М и С (М., 9-5). Надо полагать, что и Московский денежный двор обзавелся собственным знаком - с/М, который расшифровывается как слово "Москва". Здесь важен и другой факт - появление нового для Московского двора номинала - копейки. Видимо, к концу XVI в. денга окончательно перешла на положение разменного номинала и чеканка копеек стала основной формой деятельности всех трех денежных дворов государства.

Возрождение Московского денежного двора началось, по всей вероятности, при непосредственной помощи Новгородского двора. Об этом свидетельствуют три монеты яжелбицкого клада. На лицевой стороне они несут уже знакомый по новгородской чеканке знак НЕ, а оборотную их сторону занимает легенда с именем Федора с отчеством (М., 4-5). Этот штемпель с отчеством отличен по написанию букв от новгородского, хотя оба штемпеля явно следовали одному стандарту.

Обнаруженная в яжелбицком кладе монета 4-5 оказалась по данным более поздних кладов тесно связанной с оборотным московским штемпелем, где имя Федора употреблено без отчества (М., 4-4). Это дает основание считать, что Новгородский двор, как имеющий опыт и традицию изготовления копеечных маточников, после перехода в Москве на чеканку копеек прислал сюда свой лицевой копеечный штемпель НЕ.

Вероятно, первыми выпусками московских копеек были эти монеты с буквами НЕ, пока готовились маточники со знаками Московского денежного двора. В более поздних кладах Федора и в ранних кладах следующего царствования - Бориса Годунова - появляются новые типы московских копеек. Эти копейки с буквами МО под конем, с монограммами с/М, о/М, с целой комбинацией букв - под конем МО, а по сторонам изображения всадника - ГД РЬ, что следует читать как слово "государь"; наконец был встречен и лицевой штемпель без букв под конем (М., лицевые штемпели 5, 6, 7, 8, 10). Оборотные маточники для московских копеек известны в двух вариантах: один (М., 4) - без отчества и два - с отчеством (М., 5 и 6); последний, 6-й оборотный маточник, появился, видимо, в самом конце правления Федора. Копейки с его употреблением очень редки.

На Новгородском денежном дворе после 1596 г. каждый год готовились новые датированные лицевые маточники: с буквами B/HOPE (В. Новгород, 105), B/HOPS (В. Новгород, 106) - этот маточник встречен в четырех вариантах. Оборотный маточник с отчеством, приготовленный в 1596 г., использовался до конца царствования Федора (Н., 2). С 1597 по 1598 г. чеканились типы 3-2, 4-2, 5-2, 6-2, 7-2 и 8-2. Лицевой новгородский маточник 7 имеет странное сочетание букв с датой - ПРS, где вместо В/НО употреблена буква II. Являлся ли этот маточник заготовкой, предназначенной для Псковского двора, или это был просто брак производства - судить трудно. Монеты с этими буквами встречаются довольно редко. Все лицевые новгородские маточники объединены стилистическим сходством - видимо, резал их один мастер. На Псковском денежном дворе после 1596 г. в работе была основная пара маточников (П., 3-2), которые в процессе эксплуатации несколько видоизменялись, хотя генетическое сходство маточников, получившихся в результате постепенного разрушения первого, исходного образца, проследить можно (см. лицевые маточники: 4, где буквы ПС получились не полностью, а плащ за спиной всадника утратил один завиток, и 5, где от букв ПС остались только верхние линии, а плащ превратился в едва заметный бантик). Два других лицевых маточника с буквами ПС (2 и 6) использовались гораздо меньше, особенно штемпель 2, который встречается довольно редко. Оборотный штемпель без отчества тоже представляет собой видоизменение одного маточника, который в процессе использования менялся - буквы делались тоньше и некоторые из них меняли форму (см. П., оборотные маточники 1, 2). Архаичная форма маточника без отчества должна была смениться новой, с отчеством, для чего был приготовлен оборотный маточник 3. Но он был вырезан, видимо, накануне смерти Федора и в работе находился очень мало. Копейки с этим оборотным маточником встречаются чрезвычайно редко.

Таким образом, при Федоре Ивановиче чеканка монет отчетливо распадается на два этапа. Первый, заключенный между датой начала царствования Федора - 31 мая 1584 г. и появлением первой датированной монеты - 1596 г., оставил следующие типы монет: в Новгороде чеканились копейки с буквами НЕ и с именем Федора без отчества; в Пскове - копейки с буквами Ф - р и с именем Федора тоже без отчества; в Москве - денги с буквами НС, ПЕ, без букв и с именем Федора без отчества. В Новгороде и Пскове работали по одной паре маточников, в Москве - три пары. Второй этап приходится на период с 1595 по 1598 г. За эти годы в Новгороде были приготовлены семь лицевых датированных маточников и один оборотный с отчеством; в Пскове - три лицевых и два оборотных маточника (один без отчества, второй с отчеством); в Москве использовался лицевой штемпель НЕ, присланный с Новгородского двора, и были вырезаны шесть лицевых маточников; оборотных маточников было три, из которых один имел архаичную формулу легенды без отчества, два других - с отчеством. Денги при Федоре, вероятно, продолжали чеканить на всем протяжении его царствования, но новых маточников для них не готовили. Денги Федора часто встречаются в кладах рубежа XVI-XVII вв., а их лицевой штемпель без букв использовался в чеканке после 1613 г., когда была возобновлена чеканка денег.

Что же знаменовали собой столь заметные перемены в Денежном деле, которые обнаруживают монеты после 1596 г.?

Прежде всего заслуживает внимания то обстоятельство, что прекратилось деление денежных дворов на "копеечные" и "денежные". Тем самым ликвидировалась материальная основа традиционного деления русского денежного обращения на московское и новгородское, хотя в устной речи и в делопроизводстве следы этого деления сохранялись до конца XVII в. Словарь Ричарда Джемса (1618-1619 гг.) отразил эти перемены: название "новгородка" уступило там место термину "копейка", а в пояснении к термину "новгородская копейка" автор написал: "В Новгороде была в древности чеканка монеты, тогда на ней было изображение всадника с саблей, а на некоторых с булавой, которую они называли меч, и монета тогда называлась не копейка, а сабляница. Позже чеканка была перенесена в Москву, и по изображению копья уже называли копейкой, а другие монеты - деньги московки"^*. Более ранний словарь Тённиса Фенне (1607 г.) тоже употребляет вместо "новгородки" название "копейка".

^* (Цит. по: Потин В. М. Указ. соч. - С. 84.)

Переход к чеканке копейки на всех трех денежных дворах был неизбежным следствием повышения цен, укрупнения и расширения торговых связей внутри страны, роста торгового капитала. Мелкие номиналы - денги и полушки, поскольку потребность в них как в разменной монете не отпала, продолжали чеканиться, но, видимо, в небольших количествах. Если при Иване Грозном в производстве находились в общей сложности 14 лицевых и 18 оборотных денежных маточников, то при Федоре были приготовлены только три лицевых и три оборотных маточника. Маточники для полушек, не имеющие имени царя в легенде, вероятно, использовались на протяжении всего времени существования трехрублевой стопы; возможно, на денежных дворах практиковалась эпизодическая чеканка полушек копеечными штемпелями. В кладах изредка встречаются копейки, чеканенные в весе полушки (например, в кладе № 1180 из Брянского музея, в кладе № 26 новой серии из ОН ГЭ).

Изменения в денежном хозяйстве страны после 1596 г. сказались также в появлении знаков денежных дворов, которыми отныне дворы начали маркировать свою продукцию. В Москве это были монограммы о/М, с/М, буквы МО, в Пскове - ПС, в Новгороде - В/НО в сочетании с датой.

На монетах Федора Ивановича после 1596 г. наблюдаются также трансформация образа ездеца на монете и смена стилистических приемов в рисунках и легендах. Если монеты времени Ивана Грозного пропагандировали идеи самодержавия теми средствами, которые были выработаны традициями русского денежного дела^*, то после 1596 г. прокламативное звучание изображения на монете заметно снижается. Исчезают элементы иконографического сходства ездеца с царем: лицо всадника на монетах лишено бороды, черты лица на всех изображениях переданы одинаково условно. Схематически изображены одежда всадника и сбруя коня. Голову всадника венчает трехчастный венец, иногда - корона из пяти зубцов, но в их чередовании не удается проследить какую-нибудь закономерность.

^* (Мельникова А. С. Место монет Ивана Грозного в ряду памятников идеологии самодержавной власти//ВИД. - 1985. - Т. XVII. - С. 121 133.)

Особенно схематичны и условны изображения на копейках Новгородского и Псковского дворов. Лишь один тип копейки Московского двора выпадает из общей картины: здесь изображен всадник в развевающемся пышном плаще, в изображении одежды всадника и сбруи коня можно уловить стремление передать какие-то конкретные реалии парадной одежды, рядом с конем буквы, ГД - РЬ; под ногами коня - МО (М., 7-5). Нет сомнения, что это был специально приготовленный лицевой маточник, изображающий правителя, о чем недвусмысленно оповещало слово "государь". Этот тип московской копейки был выпущен как престижный, имеющий прокламативное назначение в пропаганде идеологии самодержавия. Все прочие типы копеек использовали более скромные и лаконичные средства изображения. Рисунок на монете приобрел чисто служебное, утилитарное назначение: служить прежде всего обозначением номиналов (копейки и денги).

Легенда на оборотной стороне монеты тоже несколько изменилась. После 1596 г. получило всеобщее распространение обозначение имени царя с отчеством. Запоздавший в этом Псковский денежный двор успел приготовить новый оборотный маточник с отчеством (неумело выполненный) лишь в самом конце правления Федора.

Середина XVI в. служит важной вехой в развитии искусства мелкой пластики Московского государства. Художественные особенности оформления монетного поля могут дать выразительные характеристики этого вида декоративно-прикладного искусства. Следует отметить, что нумизматический материал никогда ранее не рассматривался в этом плане.

Монеты Ивана Грозного по их художественным достоинствам распадаются на две группы. Копейки Новгородского и Псковского денежных дворов представляли собой высокохудожественные образцы мелкой пластики. Денги Московского и Тверского дворов заметно уступали им и по сложности рисунка, и по искусности изображения. За этими различиями стояли традиции денежного дела и особенности местных художественных школ. Москва как общерусский культурный центр приобрела ведущее значение в развитии прикладного искусства только к концу XVI в., а ведущее положение на всем протяжении XVI в. сохраняли новгородская и псковская художественные ремесленные школы, достигшие высоких вершин мастерства^*.

^* (Постникова-Лосева М. М. Русское ювелирное искусство, его центры и мастера. - М.: Наука, 1974. - С. 48.)

Копейки Новгородского денежного двора начиная с 40-х годов XVI в. представляют собой миниатюрные картины, где реалистически передано изображение всадника, сидящего то на скачущем, то на торжественно выступающем коне и одетого в кольчугу, доходящую до бедер, в высокие сапоги, перехваченные у колена; за спиной всадника развевается плащ, застегнутый у горла пряжкой. Правой рукой всадник держит копье, левой рукой он либо придерживает копье, либо прижимает ее к груди. Лаконичными и выразительными штрихами на монете передавалось изображение безбородого или бородатого лица, волосы, то короткие, то спадающие почти до плеч и прикрывающие уши, горбатый нос, брови (табл. 1, Н., лицевые штемпеля 14, 19, с 22 по 34). Каждое из изображений на этих копейках отмечено индивидуальностью, сочным, выразительным, рельефным рисунком. Характеризуя новгородское ювелирное искусство и, в частности, новгородскую чеканку, М. М. Постникова-Лосева отмечала ее поразительную четкость, "которая придает орнаменту большую рельефность и вместе с тем легкость и изящество"; она говорила об изделиях новгородских мастеров, "поражающих как исключительной виртуозностью исполнения, так и большой стройностью композиции, в которой все осмысленно и логично, каждая деталь, каждый отросток стебля имеет начало и завершение"^*.

^* (Там же. - С. 64.)

Изделия Новгородского денежного двора вполне оправдывают такую характеристику художественного ремесла Новгорода и расширяют существующие представления о прикладном искусстве новгородских художников XVI в.

Мастера Псковского денежного двора тоже достигли высокого мастерства, которое особенно проявилось в серии монет 60-80-х годов. На них с изяществом были изображены скачущие всадники и довольно точно переданы детали одежды и сбруи коня. В изображении этих деталей нет тяжеловесного реализма новгородских мастеров, рисунки всадников более обобщены; в целом псковичи создали легкий, исполненный движения силуэт всадника, с удивительным мастерством и соблюдением пропорций вписанный в круг. М. М. Постникова-Лосева отмечает, что именно в резьбе по серебру псковские мастера достигли высоких вершин мастерства, с большим художественным тактом располагая на поверхности металла сложные, порой многофигурные композиции^*. Изделия псковских резчиков монетных штемпелей также отличают художественный такт и мастерство. Мастерски исполнены были и надписи на оборотной стороне монет. Изящные, легкие буквы, удачно расположенные в круге, создают красивый узор.

^* (Там же.)

На фоне новгородских и псковских копеек денежки Московского и Тверского денежных дворов выглядели весьма непрезентабельно. Изображения всадников были мало выразительны и схематичны. Однако характерные для московского искусства мягкость и плавная округлость линий все же проявились на миниатюрных изображениях всадников с саблей на изделиях Московского двора.

Монеты первого десятилетия царствования Федора Ивановича продолжили прежние традиции оформления монет, хотя число участвовавших в работе маточников резко сократилось. Но с 1596 г. все меняется. На новгородских монетах появляется изображение скачущего всадника, разительно отличающееся от всадников на копейках Ивана Грозного: сухие, рвущиеся линии рисунка схематически изображают ездеца; совершенно отсутствуют свойственные новгородской школе черты реализма и тщательной проработки деталей, что говорит о смене мастера.

Псковские копейки выглядят более изящными по рисунку, но в них совершенно исчезла декоративность, присущая псковским монетам 60-80-х годов.

Зато московские копейки поражают своим художественным совершенством. Это кажется тем более странным, что для выпуска первой серии московских копеек 1595-1596 гг. пришлось использовать новгородские штемпеля с буквами НЕ. Однако за 1596-1598 гг. здесь были oприготовлены шесть (!) лицевых маточников и два оборотных. И количество, и качество маточников кажутся невероятными для Московского двора, не имевшего традиции чеканки копеек и изготовления копеечных маточников. Объяснение этому факту может быть только одно: на Московский двор срочно были переведены мастера Новгородского и Псковского дворов, которые за короткий срок приготовили копеечные маточники со знаком Московского двора. Возможно, и московские мастера тоже пробовали свои силы в роли резчиков копеечных маточников.

Наличие трех ярко выраженных по стилистическим особенностям групп московских копеек, выпущенных после 1596 г., может косвенно свидетельствовать о трех мастерах-резчиках. Представляется, что мастер, приготовивший рисунок с изображением торжественно выступающего коня, отличающийся сочными, размашистыми линиями, крупным изображением, не вмещающимся иногда в круг рабочей поверхности маточника, и отмечающий свою работу знаками о/М и с/М, пришел в Москву из Новгорода (табл. 2, М., лицевые штемпеля 6, 8, 9). Эти копейки обнаруживают ряд сходных черт с новгородскими копейками Ивана Грозного 60-80-х годов. Другой мастер, приготовивший маточники с буквами МО и словом "Государь" по сторонам изображения (М., лицевой штемпель 7) и маточник без букв (М., 10), скорее всего происходит из Пскова. Как и изображения на псковских копейках Грозного, эти рисунки тоже отличаются изяществом пропорций, тщательной проработкой мелких деталей и, что особенно подчеркивает их сходство, умением правильно разместить рисунок в круге. Сходство подчеркивается манерой помещать буквы не только под конем, но и по сторонам изображения. Третий мастер, по-видимому, происходил из Москвы. К его продукции относится не очень умело выполненный рисунок всадника с буквами МО под конем (М., лицевой штемпель 5). Мастер явно испытывал затруднения, столкнувшись с новыми для него приемами изображения на плоскости, превышающей привычные размеры денежного маточника. Рисунок грубоват, схематичен, хотя чувствуется, что мастер старался следовать образцам изображения всадника с копьем, сидящего на шагающем коне.

Перевод мастера (или мастеров?) из Новгорода в Москву в 1595 г. вполне объясняет резкое изменение стилистики новгородских монет 1595-1598 гг. Видимо, произошла смена мастеров и в Пскове, причем новый резчик (или резчики) не имел того высокого уровня мастерства, который отличал псковские маточники времени Ивана Грозного. В Пскове были приготовлены три новых лицевых маточника, из которых два маточника оказались более удачными и использовались еще спустя много лет после смерти царя Федора Ивановича (П., 3 и 6). В дальнейшем на Псковском денежном дворе своих резчиков уже не было.

Вышеперечисленные особенности изображений на монетах Федора после 1596 г. и появление единообразных элементов оформления, введение на всех денежных дворах своих знаков позволяют утверждать, что между 1595 и 1596 гг. имели место какие-то организационные изменения в управлении денежным производством. Отчетливо прослеживается направленность всех этих нововведений, осуществлявшихся одновременно на всех денежных дворах государства, к дальнейшей централизации, к устранению пережитков феодального чекана, к стандартизации монетной продукции.

Надо полагать, что перемены в организации денежного производства заключались в первую очередь в создании единого центра, ведающего всем денежным делом в стране. Закономерность такого явления очевидна - конец XVI в. характеризуется энергичными мероприятиями правительства по образованию приказов и централизации системы управления. Имеются конкретные указания письменных источников, позволяющие судить о том, что такая важная отрасль государственного хозяйства, как чеканка монет, не могла оставаться вне общей тенденции.

Документы начала XVII в. сообщают о перемещении Московского денежного двора с Варварки, где он находился при Иване Грозном, на территорию Кремля. В записках киевского мещанина Божка Балыки о московской осаде 1612 г. рассказывается о московском человеке, который вносил в Кремль через Никольские ворота мешок угля "майстерам денежным"^*. Это сообщение можно принять за косвенное указание на расположение денежного двора в Кремле в это время. Уже вполне определенно говорит об этом "Запись о Царском дворе, церковном чиноначалии, придворных чинах, приказах, войске, городах и пр.", относящаяся к 1610-1613 гг. В перечне приказов, помещения которых находились на территории Кремля, упомянут "Приказ, где денги делают"; в другом месте сказано: "... да в городе учинен двор, палаты каменны, а делают денги государевы"^**.

^* (Записки киевского мещанина Божка Балыки о московской осаде 1612 года//Киевская старина. - Киев, 1882. - Т. III. - Июль. - С. 103-104.)

^** (АИ. - 1841. - Т. 2. - С. 355, 424, 425.)

Точная топография нового расположения Московского денежного двора названа в более поздних источниках. "Указ о неприезде на лошадях в Кремль" от 26 апреля 1670 г. сообщает: "многие ... приезжают в Кремль-город мимо денежного старого двора к лестнице, что подле церкви Сретенья Господня". Эта церковь находилась возле "Благовещенья, позади хором", вместе с церковью Рождества, куда "хаживали царицы и сами иногды государи"^*. В 1699 г. был составлен документ, где содержались результаты обследования "ветхостей Старого денежного двора, что в Кремле". Здесь указывается, что двор был расположен вблизи от Боровицких ворот Кремля, на Боровицкой улице, на откосе берега, спускающегося к реке^**.

^* (ПСЗ. - 1830. - Т. I. - № 463. - С. 834.)

^** (Дуров В. А. Денежные дворы Приказа Большой Казны в конце XVII - начале XVIII в.//Памятники русского денежного обращения. - НС ГИМ. - М., 1980. - Ч. 7. - С. 21-22.)

Точную дату строительства нового здания денежного двора установить не удалось. По всей видимости, это событие следует связывать с активной градостроительной деятельностью Бориса Годунова на территории Кремля. Здесь он возвел для себя каменный дворец, новые здания приказов, надстроил в 1600 г. колокольню Ивана Великого. Для поощрения частного строительства он повелел выдать Каменному приказу 200 000 рублей серебряными деньгами с правом расплачиваться за ссуду в течение 10 лет равными суммами ежегодно. Интенсивное возведение новых зданий в Кремле происходило после пожара 1595 г.^* Создание нового помещения для денежного двора относится, вероятно, к этому времени.

^* (Сытин П. В. Указ. соч. - С. 413.)

Эта дата совпадает с нумизматическими данными, свидетельствующими о переменах в денежном деле после 1595 г., в частности о начале чеканки копеек на

Московском денежном дворе. Напомним, что "Запись о царском дворе..." 1610-1613 гг., где встречено указание о расположении Денежного двора в Кремле, говорит о строительстве его как о недавнем прошлом: "... да в городе учинен двор...".

О создании "специального ведомства на правах Приказа - Денежного двора" писал Н. В. Устюгов, и относил он это событие к ноябрю 1613 г.^* На самом же деле в ноябре 1613 г. это ведомство было не учреждено, а только восстановлено после московской разрухи 1610-1612 гг.

^* (Устюгов Н. В. Эволюция приказного строя Русского государства в XVII в.//Абсолютизм в России (XVII XVIII вв.). М.: Наука, 1964. - С. 144.)

Нумизматический материал и показания письменных источников позволяют сделать заключение, что в 1595-1596 гг. был создан центральный орган руководства денежным производством - Денежный приказ, функции которого стал выполнять Московский денежный двор. Как в "Записи о Царском дворе...", документе 1610-1613 гг., так и в более поздних документах начала второго десятилетия XVII в. он называется то Московским денежным двором, то Денежным приказом.

Образование Денежного приказа в середине 90-х годов XVI в. следует признать важнейшим событием в истории русского денежного обращения периода трехрублевой стопы; после денежной реформы Елены Глинской это был второй по значению правительственный акт, направленный на оформление общенациональной денежной системы и окончательное преодоление пережитков феодальной раздробленности в денежном деле.