Глава 2. В едином государстве

Рубль, копейка, ефимок

Денежная реформа 1535-1538 гг. покончила с монетами периода феодальной раздробленности, оформив и закрепив национальную денежную систему. Русское централизованное государство получило единую по внешнему виду и весовой норме монету, которую чеканили государственные денежные дворы. Письменные источники свидетельствуют, что денежные дворы работали в Москве, Новгороде и Пскове. По нумизматическим данным устанавливается возможность существования в тот период еще одного денежного двора - в Твери.

Монеты, выпускавшиеся во время и после проведения денежной реформы, представлены в табл. 1 соотношения штемпелей, фототабл. 2-5, диагр. веса 2, 3.

Фототаблица 2. Иван IV (1533-1584). Московский денежный двор

Фототаблица 3. Иван IV (1533-1584). Московский денежный двор, окончание

Фототаблица 3. Иван IV (1533-1584). Тверской денежный двор

Фототаблица 4. Иван IV (1533-1584). Псковский денежный двор

Фототаблица 4. Иван IV (1533-1584). Новгородский денежный двор

Фототаблица 5. Иван IV (1533-1584). Новгородский денежный двор, окончание

С 30-х годов XVI в. денежное обращение Русского государства обслуживалось тремя видами денежных знаков: серебряными копейками с весовой нормой 0,68 г, денгами с весовой нормой 0,34 г и полушками, весовая норма которых составляет 0,17 г. Система денежного счета зафиксирована Торговой книгой (70-е годы XVI в.): "В рубле 10 гривен, в гривне 10 новгородок, в новгородке две денги, в алтыне 6 денег; в рубле 2 полтины, в полтине 5 гривен, в гривне 20 денег, в денге 2 полуденги"^*.

^* (ЗОРСА. 1851. Т. I. - Отд. 3. - С. 115.)

Следовательно,

рубль = 2 полтины = 10 гривен = 100 новгородок = 200 денег = 400 полуденег;

полтина = 5 гривен = 50 новгородок - 100 денег = 200 полуденег;

гривна = 10 новгородок = 20 денег = 40 полуденег;

алтын = 3 новгородки = 6 денег = 12 полуденег;

денга = 2 полуденги.

"Новгородкой" Торговой книги была копейка, "полуденгой" - полушка. Наименование нового номинала - копейки - прививалось с трудом и окончательно укрепилось в лексике только к концу XVII в. Другой номинал - полушка - в текстах источников часто заменялся названием, "полуденга". И лишь традиционное название русской основной денежной единицы - "денга", или "деньга", - оставалось неизменным и в XVI в., закрепившись за более мелким, чем копейка, номиналом. Данные Торговой книги свидетельствуют, что русская денежная система была по преимуществу счетной: денежные единицы - рубль, полтина, гривна, алтын - реально не существовали и были счетными понятиями, выражавшимися определенными количествами мелких серебряных монет - копеек, денег, полушек. Следуя типичному для средневековья слиянию денежных и весовых единиц, Торговая книга, перечисляя основные весовые единицы - берковец, четверть, ансырь, гривенку, почку, полупочку, весовое выражение их определяет в денежных единицах. Вес малой скаловой гривенки, которая чаще всего употреблялась для взвешивания драгоценных металлов, выражался 3 рублями. Вес двух самых мелких весовых единиц - почки и полу- почки - Торговая книга определила равным полушке и полуполушке: "Почка тянет 1 полушку, а полпочки - полуполушку"^*.

^* (Там же. - С. 114.)

Совпадение веса самого мелкого номинала денежной системы - полушки - с весовой единицей - почкой - позволяет установить важный факт, имеющий принципиальное значение для изучения денежной метрологии: весовые нормы монет по реформе 1535-1538 гг. были приведены в рациональное соответствие с современными единицами веса, т. е. полушка приравнивалась к почке, денга - к 2 почкам, копейка - к 4 почкам^*. Серебряные монеты выступали в роли разновесов, а почка и ее половина - полупочка - стали, по всей видимости, теми весовыми эталонами, которые были положены в основу весовой нормы денежной системы и которыми в дальнейшем определялись все изменения этой нормы. Изменения весовой нормы в дальнейшем образовывались путем снижения веса копейки на доли почки - от 1/4 до 1/2.

^* (Мец Н. Д. Монеты великого княжества Московского. - С. 19.)

Современные Торговой книге источники представляют собой иностранные словари, где имеются данные о русской денежной системе. Словари свидетельствуют, что даже к началу XVII в. сохранялись следы разделения русского денежного обращения на новгородское и московское. Три словаря, сложившиеся в новгородско-псковском округе, отразили местную терминологию и особенности денежного счета. Это самый ранний словарь Томаса Шрове, составленный еще до денежной реформы Елены Глинской, словарь Берлинской библиотеки Q-14, датируемый В. М. Потиным серединой XVI в., и словарь ганзейского купца Тённиса Фенне, торговавшего в Пскове, относящийся к 1607 г.^*

^* (Потин В. М. Указ. соч. - С. 81-88.)

Словарь Берлинской библиотеки представляет денежную систему в следующем виде:

рубль - 100 новгородских денег;

гривна новгородская - новгородская марка = 14 денег;

гривна московская = московская марка = 10 денег;

полгривны новгородской = половина новгородской марки = 7 денег;

московские полмарки = 5 денег;

алтын = 3 денги;

полтина 50-денежная = 1/2 рубля;

новгородка = денга;

московская денга = полуденга;

четверетца = четвертая часть денги^*.

^* (Там же. - С. 83.)

Иностранные словари ориентировались на копейку, денгу и полушку Торговой книги, но в них эти единицы не только получают новые наименования, но и складываются в новые счетные понятия: гривну и полугривну новгородскую, гривну и полугривну московскую. В словаре Берлинской библиотеки специально оговорена полтина 50-денежная - элемент московского денежного счета. Полушку здесь именуют четверетцей. Денга Торговой книги называется московской денгой и приравнивается к половине новгородки, которую словарь называет денгой. Новгородской денгой названа копейка.

Диаграмма веса монет 2. Иван IV (1533-1584). Копейки. Сводная диаграмма. 4858 экз

Словарь Тённиса Фенне 1607 г. фиксирует дальнейшую эволюцию местной терминологии:

"рубел новгратской" = 210 денег^*;

"рубел мусковской" = 100 денег;

"гривен новагратской" = 14 денег;

"гривен мусковской" = 10 денег;

алтын = 3 денги;

полтина = 50 денег;

грош - 2 денги;

копейка - 1 денга;

московка = 1/2 денги;

полушка = 1/4 денги;

"ефимка" = даллер;

"пула" = 1 /24 денги^*.

^* (По мнению В. М. Потина, здесь автор словаря ошибочно называет размер старого новгородского рубля, равного на самом деле 216 денгам. Эти сведения он почерпнул, видимо, из старых письменных или устных источников.)

^** (Там же. - С. 83-84.)

В словаре Тённиса Фенне из числа счетных единиц исчезли полугривны, но появились новые названия: грош, пуло. Место новгородки заняла копейка (ее словарь называет денгой), место четверетцы - полушка. В перечень попал и "ефимка" - талер, западноевропейская монета, получившая такое название на Руси. 100-денежный рубль, обозначенный в словаре Берлинской библиотеки "новгородским", здесь назван "московским". Зато как устойчивый пережиток деления денежного обращения на московский и новгородский ареалы в словаре фигурирует новгородский рубль, равный 210 денгам.

Диаграмма веса монет 3. Иван IV (1533-1584). Денги. Сводная диаграмма. 5314 экз

В отличие от памятников государственного делопроизводства с их застывшими формулами и традиционным использованием одних и тех же терминов иностранные словари благодаря их функциональному назначению гораздо более чутко реагировали на изменения конъюнктуры рынка. Словарь Тённиса Фенне отразил и распространение терминологии общерусской денежной системы.

Еще заметнее это сказалось в русско-английском дневнике-словаре Ричарда Джемса, который был членом английского посольства Томаса Финча в 1618-1619 гг., жил в Холмогорах и, возможно, побывал в Москве^*. В его словаре отчетливо прослеживаются особенности московского ареала денежного обращения, но все же черты общерусского счета заметно преобладают.

^* (Там же. - С. 83.)

В. М. Потин приводит следующие данные из дневника-словаря:

рубль - 33 алтына и копейка;

гривна = 3 алтына и копейка;

алтын = 3 копейки;

копейка - немного меньше двух английских пенсов;

московская денга = пенсы английские;

грош = 2 копейки;

пирог = фартинг^*.

^* (Там же. - С. 84.)

Здесь налицо все элементы московского счета - приравнивание рубля и гривны к алтынам, отсутствие деления денежных единиц на московские и новгородские. В словаре Джемса упоминается новая единица - пирог, по весу соответствующий четверти московской денги или полупочке Торговой книги - 0,085 г^*. Видимо, "пирог" был местным, северным названием денежно-весового понятия. Оно зафиксировано в приходо-расходных книгах Николо-Карельского и Кирилловского монастырей, актах Холмогорско-Устюжской епархии конца XVI-XVII вв.^***, в сошном письме Холмогорской волости^****. В. М. Потин пишет: "Название "пирог" ... было распространено на довольно точно определяемой территории Северо-Востока Русского государства, от Белого моря до устья Северной Двины. Здесь же был, как известно, составлен Р. Джемсом и его дневник"^*****. Д. И. Прозоровский считал пирог самой мелкой единицей монетного веса в системе XVI в. и приравнивал его к четвертой части почки или ¹/₁₆ копейки. Впрочем, он отмечал: "...сомнительно, чтобы он (пирог. - А. М.) принадлежал системе веса, потому что в Торговой книге мелкая дробь выражается полупочкою, а не пирогом. Скорее всего, пирог был единицей действительной пробы"^******.

^* (Равенство пирога весу ¹/₄ московской денги или полупочке Торговой книги обосновывается В. М. Потиным.)

^** (Там же. - С. 87.)

^*** (Ларин Б. А. Русско-английский словарь дневника Ричарда Джемса (1618-1619). - Л.: Изд-во АН СССР, 1959. - С. 254-255.)

^**** (Симеон П. Ф. Не только мортки, но и пироги и даже еще пулы в XVII в. - Тверь, 1909. - С. 3-12.)

^***** (Потин В. М. Указ. соч. - С. 88.)

^****** (Прозоровский И. Д. Монета и вес в России до конца XVII столетия. - Спб., 1865. - С. 371.)

По словарю Р. Джемса, пирог составлял половину почки или ¹/₈ копейки. Письменные источники конца XVI и XVII вв. называют еще более мелкие единицы денежной системы. Так, рукописный памятник конца XVII в. "Книга, рекома по-гречески Арефметика, а по-немецки Алгориза, а по-русски Цыфирная счетная мудрость" сообщает, что "в рублю 400 полушек, 800 полуполушек, 1600 пирогов, 3200 полупирогов, 6400 четвертей пирогов"^*. Здесь пирог составляет не половину, а четверть почки, или ¹/₁₆ копейки, что совпадает с мнением Прозоровского. Скорее всего эти разночтения объясняются тем, что пирог и его фракции были элементами народного и, видимо, местного счета, представляли собой величины неустойчивые и непостоянные. Вероятно, по этой причине они и не Попали в Торговую книгу, зафиксировавшую только почку с реальным воплощением ее в виде полушки с весом 0,17 г^** и полупочку.

^* (Симеон П. Ф. Мелочные расценки в допетровской Руси. - Тверь, 1911. - С. 10; см. также: Ковтун Л. С. Древние словари как источник русской исторической лексикологии. - Л.: Наука, 1977. - С. 110.)

^** (В. М. Потин, желая проверить правильность расчетов Д. И. Прозоровского, допускает ошибку, сравнивая выведенный им вес пирога - 0,04 г с весом полушки времени Михаила Федоровича - 0,125 г. Сравнивать его нужно с полушкой Торговой книги, нумизматические данные которой соответствуют трехрублевой стопе. В таком случае, действительно, 4 пирога соответствуют весу полушки трехрублевой стопы.)

^*** (Потин В. М. Указ. соч. - С. 87-88.)

Как полагает большинство исследователей, реальными пирогами, полупирогами и прочими фракциями этой единицы, а также пулами во второй половине XVI и XVII вв. могли служить медные пулы XV - начала XVI в., чеканка которых прекратилась уже в начале XVI в. Об обращении медной монеты в середине и второй половине XVI в. свидетельствуют иностранцы - Джон Гесс в 1554 г. и Даниил Принц в 1576 и 1578 гг. Впрочем, помимо медных пул могли употребляться и какие-либо другие суррогаты, которые выполняли роль мелкой разменной монеты. Материальная сущность их пока не определена доступными источниками.

После денежной реформы 1535-1538 гг. чеканка монеты сосредоточилась на государственных денежных дворах, а право откупа, которое частично бытовало на рубеже XV-XVI вв., было ликвидировано окончательно^*. Видимо, с 30-х годов XVI в. денежные дворы находились в ведении такого многофункционального ведомства, как Казна (или Казенный двор). Управление ими, по всей вероятности, передавалось дьякам в качестве приказа-поручения, как это практиковалось тогда во многих отраслях государственного управления^**. Администрацию денежного двора возглавлял обычно торговый гость, назначаемый в порядке очередности на один год из числа городского купечества. Такой порядок зафиксирован в письменных источниках середины XVII в.^***, но сложился он значительно раньше. Об этом свидетельствует Новгородская Софийская летопись, описывающая порядок проведения денежной реформы в Новгороде в 1535 г.: указ великого князя предписывал "накрепко беречи" денежное дело в городе архиепископу, наместникам и дьякам, а "во дворе денежном велел князь велики ведати, смотрити накрепко делщиков и мастеров своему гостю московскому Богдану Семенову сыну Курюкова с товарыщи, чтоб во дворе было без всякоя хитрости"^****.

^* (Спасский И. Г. Деньги. - С. 229.)

^** (Леонтьев А. К. Образование приказной системы управления в Русском государстве, - М.: Изд-во МГУ, 1961. - С. 26-27.)

^*** (Мельникова А. С. Новый ("Английский") денежный двор в Москве в 1654-1663 гг.//НиЭ. - 1971. - Т. IX. - С. 144-158.)

^**** (ПСРЛ. - Л., 1929. - Т. 4. - Ч. I. - Вып. 3. - С. 171.)

Однако твердого статуса в системе государственных учреждений в середине и второй половине XVI в. денежные дворы еще не имели. Судьбы всех четырех государевых денежных дворов при Иване IV очень сильно зависели от его воли, и колебания внутренней политики заметно отражались на состоянии денежных дворов, снабжении их сырьем, объеме продукции и даже на самом их существовании.

Денежные заказы обеспечивались сырьем как через систему государственных заказов, которые исходили главным образом от Казенного двора, приказов, таможни, так и посредством частных заказов - от торговцев и ремесленников, монастырей, любого частного лица, имевшего серебро. Существовало право свободной чеканки, согласно которому каждый обладатель серебра имел право сдать его на денежный двор для передела в деньги с уплатой соответствующих пошлин в пользу государства и с вычетом металла, сгоревшего в процессе плавки. Техника чеканки серебряных монет на проволоке обусловливала высокую пробу сырья, поскольку низкопробное серебро плохо вытягивалось в проволоку.

Сырьем для чеканки были преимущественно западноевропейские монеты - талеры, в изобилии поступавшие на русский рынок начиная с XVI в., а также серебро в слитках, в отдельных случаях - серебро в изделиях. Промышленной добычи серебра в России не было до середины XVIII в.

Торговля серебром была предметом особого внимания русского правительства. К концу XVI в. выработались система закупочных цен на талеры и порядок приема их на денежных дворах, определились нормы выхода готовой продукции из сырья. Эти правила зафиксированы в Торговой книге, в специальной главе "О ефимках"^*. В Уставной таможенной грамоте 1571 г. о "взимании в Великом Новегороде на Торговой стороне в государеве опричнине всяких пошлин" указывается, что при покупке серебра ("серебро немецкое, ефимки и полефимки, и всякие немецкие денги, корки серебряные с немецкими клеймы") или при обмене его на товары необходимо "то серебро" предъявлять таможенникам для уплаты таможенной пошлины "на государя"; за уклонение от уплаты серебро подлежало конфискации с уплатой сверх того таможенной пошлины и "заповедей с голов" (т. е. штрафа). Облагалась пошлиной также и сдача серебра на денежный двор: "А кто променит гроши или серебро на денги сделати, и таможенником у них имати тамга по тому ж, как емлют с которого города людей"^**. Пошлина с иностранных купцов нередко взималась в талерной монете, которая шла на переплавку и перечеканку в русские копейки.

^* (ЗОРСА. - 1851. Т. I. Отд. 3. - С. 116-117.)

^** (СГГиД. - 1818. - T.IV. - № 43. - С. 58-59.)

Необходимость обеспечения русских денежных дворов сырьем определяла государственную политику цен на ефимки. Казна стремилась обеспечить высокую прибыль от торговли ефимками и последующей переделки их в русскую монету. Глава Торговой книги "О ефимках" раскрывает механизм ценообразования в пределах России. Ефимки необходимо было различать по сортам в зависимости от веса и пробы: "надобе всякие ефимки в вес имати, не плошась, и имая, испытывати, чтобы в чем не обманули". По данным Торговой книги, высокопробный талер весом около 29 г соответствовал русским 43,5 либо 44 или 44,5 копейкам: "иной тянет 14 алтын 3 денги, иной 14 алтын 4 денги, иной 14 алтын 5 денег". Это была выраженная в русских денежно-весовых единицах объективная стоимость талера, определенная количеством и качеством заключенного в нем серебра. Государственная (уставная) цена талера определяется Торговой книгой в 36-36,5 копейки. К понятию уставной цены относилось также то количество копеек, которое выдавал денежный двор за каждый талер при размещении заказов на чеканку.

По данным Торговой книги, заказчик после передела получал 38-38,5 копеек за талер. Из одного талера, по сведениям Маржерета, получалось 42 копейки^*. Сумма, равная 38 или 38,5 копейки, получалась после вычета угара серебра при переплавке талеров и вычета плавильной и золотничной пошлин, взимаемых "на государя". Угар в высокопробных талерах составлял 6-8%, в низкопробных - от 20 до 25% веса талера, золотничная и плавильная пошлины - 5,4%. Из золотничной пошлины выплачивалась сумма "мастером за дело", составлявшая приблизительно 0,58% пошлины^**.

^* (Сочинение капитана Маржерета. - С. 276.)

^** (Прозоровский И. Д. Указ. соч. С. 265-268; Спасский И. Г. Денежное обращение в Московском государстве... - С. 250 259. )

При переделе серебра заказчик получал больше, чем при его продаже. Здесь проявлялась определенная политика, направленная на то, чтобы основная масса поступавшего в страну серебра шла на денежные дворы. Разрыв между действительной стоимостью талера (от 43,5 до 44,5 коп.) и уставной ценой (при продаже 36-36,5 коп., при переделе 38-38,5 коп.) составлял в среднем 6-8 копеек. Следует также учитывать, что пошлины, взимаемые с заказчиков, шли в пользу казны и переделывались в монету.

Заказчики тоже не оставались в убытке, хотя и теряли известное количество серебра в процессе плавки. И. Г. Спасский считает, что прибыль клиентов денежного двора составляла 12%^*. Маржерет заметил, что "купцы иноземные привозят множество рейхсталеров и ефимков, которые русские принимают с выгодой"^**. Для русского купечества выгода от торговли талерами лежала в колебаниях рыночной цены ефимка. Торговая книга называет рыночную цену в Нарве (Ругодиве), где в 60-70-х годах XVI в. сосредоточилась торговля серебром: "На Ругодиве со всех земель с Немецкими людми и за товар ходят, по 3 ефимка емлют за московский рубль". Близкую цену - 33 копейки за ефимок - называет Даниил Принц. По его данным, в 70-х годах XVI в. талер стоил 66 или 69 крейцеров, что приравнивалось к 33 или 33,5 копейки^***. Торговая книга в главах, относящихся к нидерландской торговле на Мурманском берегу, тоже приравнивает ефимок к 33 копейкам или к 11 алтынам. Маржерет определяет цену ефимка на рубеже XVI - XVII вв. в размере уставной: "Каждый ефимок идет за 12 алтын или 36 денег"^****.

^* (Спасский И. Г. Деньги. - С. 247.)

^** (Сочинение капитана Маржерета. - С. 276.)

^*** (Сочинение Даниила Принца. - С. 70.)

^**** (Сочинение капитана Маржерета. - С. 276.)

Источники о рыночной цене талеров в изучаемый период очень скудны, поэтому вопрос о величине торговой прибыли купца на русском внутреннем рынке остается открытым. Но даже по имеющимся данным можно убедиться, что уставная цена в большинстве случаев или превышала рыночную, или совпадала с ней. Купцу было выгоднее сдавать талеры на денежный двор или продавать их в казну, чем использовать во внутренней торговле. В этих условиях возможность проникновения талеров в русское денежное обращение сводилась к минимуму. Приведенные в работе В. М. Потина "Талеры на территории Русского государства" сведения об обращении талера в России свидетельствуют о том, что хотя талер и его разновидности были хорошо известны русскому населению, все же обращение его в качестве монеты, а не товара было удобно только для жителей "порубежных" городов, да и то в середине - второй половине XVII в. Для изучаемого периода, по всей видимости, характерной была иная картина, замеченная Даниилом Принцем в 70-х годах XVI в.: "От наших монет чернь, особенно в небольших городах, очень удерживается из боязни быть обманутой. Итак, приходящие туда (в Россию. - А. М.) наши земляки испытывают с этой стороны немалое затруднение. А купцы соблюдают древний обычай, и с москвитянами по большой части ведут меновую торговлю, выставляя товар за товар, что для тех и других очень удобно"^*.

^* (Сочинение Даниила Принца. - С. 71.)

Невозможность пользоваться в России для расчетов собственной монетой и даже талерами - международной валютой - вынуждала иностранцев не только обращаться к меновой торговле, но и вела их на русские денежные дворы, где они могли получить за сданные талеры нужное им количество русских денег. Право свободной чеканки на русских денежных дворах для иностранцев зафиксировано еще в конце XV в.^* Уставная новгородская грамота 1571 г., упоминавшаяся выше, подтверждает, что это право сохранилось в XVI в. Разумеется, иностранцы теряли некоторое количество серебра при уплате пошлин "на государя", однако продажа талеров по уставной цене была бы для них еще менее выгодной. Право беспошлинной чеканки на русских денежных дворах, полученное Московской Английской компанией в 1569 г., было одной из выгодных привилегий, и после ее отмены англичане немало хлопотали в 1588-1589 гг. о возобновлении привилегии.

^* (Кляйненберг И. Э. Серебро вместо соли//История СССР. 1977. - № 2. - С. 120.)

Использование талеров в качестве сырья для чеканки собственной монеты было не только русским явлением. Многие страны Европы ввозили испаноамериканские песо или немецкие рейхсталеры и нидерландские талеры и перечеканивали их в собственную монету с известной долей прибыли. Однако ни в одной стране Европы талер не ценился так высоко, как в России. К тому же, как отметил В. М. Потин, исследовавший этот вопрос, "качество русских денег, чеканившихся из высокопробного серебра, а также значительные выгоды, получаемые от реализации при приобретении русских товаров, давали возможность более дешево приобрести на них талеры, чем на голландские стойверы или польские гроши"^*. Широко практиковалась перепродажа русских товаров на рынках Европы по ценам более высоким, чем покупные. Продавцами здесь выступало западноевропейское купечество, преимущественно нидерландское и ганзейское^**.

^* (Потин В. М. Указ. соч. - С. 77.)

^** (Дорошенко В. В. Торговля и купечество Риги в XVII веке. - Рига: Знание, 1985. С. 169-183.)

Все это в целом увеличивало выгоду от торговли талерами в России и способствовало стремлению иностранных купцов к ввозу талеров в пределы Русского государства. Русское государство, вынужденное закупать огромное количество серебра как для чеканки монет, так и для нужд ювелирного дела, возмещало затраты высокой прибылью от государственной чеканки на денежных дворах. В XVI - начале XVII в. каждый перечеканенный на денежном дворе талер приносил не менее 8,5% дохода государству. В русской экономической политике средством привлечения и сохранения денег в стране было обеспечение активного денежного баланса во внешней торговле, а в решении внутренних экономических задач ведущее значение придавалось тщательному и мелочному контролю над движением денег, что, в частности, достигалось учреждением государственных денежных дворов и монопольным правом государства на чеканку монет.