Золотые монеты и сребреники Владимира, тип I

Золотые монеты и сребреники Владимира, тип I

Эти монеты удобнее рассматривать параллельно, так как они следуют общей для них композиции, восходившей к солидам византийских императоров Василия II и Константина VIII (976-1025)^*. Каждый лицевой штемпель сочетается с единственным оборотным. Сопряженность штемпелей златников и сребреников I типа одинакова: подобно византийскому прототипу, они имеют противоположную ориентацию сторон (↓↑). Поэтому постоянное соотношение в каталоге не отмечается, отмечены лишь редкие исключения.

^* (Толстой 1893, с. 316, 323-328.)

Очевидная "доделка" портретной композиции как будто имела целью показать князя сидящим на престоле, хотя никаких признаков престола еще и нет. Однако наблюдаемый далее настойчивый поиск окончательной формулы легенды ("Владимир на столе, а се его злато") приводит к выводу о более глубоком смысле этой весьма необычной для нумизматики надписи-декларации первых монет, призванной провозглашать полноту власти князя и независимость государства. Первые "пробные" легенды на золоте и серебре подготавливают постоянную легенду следующих типов, где не сразу появится и изображение престола.

Златники выглядят более близкими к прототипу благодаря тому, что они чеканены на более плотных кружках размера и веса солидов: граверы имели возможность смелее моделировать штемпели, тогда как чрезвычайно тонкие и широкие кружки сребреников обусловили графичную манеру изготовления штемпелей. В сравнении с современными им западными монетами, древнейшие русские оказываются далеко не самыми "варварскими".

Золотые монеты различаются только по легенде лицевой стороны. Два ее вида исполнялись по-разному: надпись "Владимир на столе" известна в трех вариантах на четырех штемпелях (1; 4; 2; 3); надпись "Владимир, а се его злато" - в двух вариантах, на двух штемпелях (5; 6). Обоим видам соответствует одна и та же относящаяся к изображению Пантократора надпись оборотной стороны, но вариантов се написания имеется пять на шести штемпелях. Серебряные монеты I типа Владимира различны по манере исполнения, и говорить о полном их единстве невозможно. Наряду с монетами действительно грубыми и безграмотными по рисунку и надписям, среди них имеются монеты хорошей, почти "скульптурной" работы с вполне "добропорядочными"^*, осмысленными надписями. На сребрениках в надписи "Владимир на столе" встречается ошибочное употребление Е вместо конечного случаются пропуски букв, но легенда всегда размещена в отведенном ей месте; однако надпись "Владимир, а се его сребро" в неискаженном виде встречается лишь дважды (19; 20). Сильнее искаженным или недописанным оказывается обычно ее конец.

^* (Бауер 1927, с. 318.)

Содержание обоих видов легенды златников и сребреников говорит, что в понимании художника - резчика штемпеля объясняемое ими изображение было образом князя, Владимира Святославича. Сопоставление образа с внешностью его отца, князя Святослава (ум. 972 г.), как описал ее византийский историк Лев Диакон ("...с густыми бровями... с плоским носом, с бритой бородой и с густыми длинными висящими на верхней губе волосами")^* - позволяет даже усматривать в этом изображении и личные (унаследованные) и этнические черты. Перед нами древнейший русский портрет X в., до сих пор ускользавший от внимания искусствоведов. Впрочем, если считаться с реальной обстановкой в Киеве X в., в ее идеологическом, культурном и других аспектах, не приходится ожидать больших успехов от слишком безоглядного поиска на монетах таких иконографических реалий, как одеяния, головные уборы, троны и т. п.^**

^* (Памятники истории Киевского государства IX-XII вв. Л., 1936, с. 71. )

^** (Соколова, с. 67, 70, 71.)

Расположенная на золотых и серебряных монетах вдоль части края оборотной стороны легенда является начертанием полного имени Иисуса Христа или (только на сребрениках) его монограммы двух видов: НС - ХС и IС - ХС. И. И. Толстой, знавший меньше монет, ошибался, считая, что полная надпись присуща только экземплярам с легендой "Владимир на стол"^*: как полная, так и сокращенная надписи оборотной стороны встречаются на сребрениках с обеими легендами лицевой стороны. В X в. надписи размещаются лишь вдоль свободного края кружка, так как изображение всегда снизу (а иногда и сверху) упирается в ободок. (Круговыми, да и то лишь на оборотной стороне, легенды становятся только начиная со II типа монет Владимира. Буквы размещаются вершинами то к центру, то к краю монеты, надписи порою читаются справа налево.)

^* (Толстой 1893, с. 353.)

Рис. 18. Византийский солид X в.

Рис. 19. Находки златников и I типа сребреников Владимира

Так называемый родовой знак князей Рюриковичей^*, занявший на следующих типах сребреников всю оборотную сторону монеты, на златниках и сребрениках I типа Владимира находится еще на лицевой стороне над левым плечом князя. В каталоге принято первое, предложенное еще Н. М. Карамзиным название знака: трезубец^**. Крайним элементом в композиционной схеме златников и первых сребреников является двойной ободок - из линии на внутренней окружности и из "бусин" на внешней; последний у многих сребреников оказывается обломанным частично или даже целиком: сплошной "пунктир" делал край монеты очень ломким. Поэтому обозначение диаметра таких монет в ряде записей каталога неточно.

^* (Орешников 1894, с. 301-311; Орешников 1930, с. 87-112; Орешников 1936, с. 32 и след.)

^** (Карамзин, т. 2, примеч. 56.)

Недолгий выпуск золотых монет, судя по их редкости и малому числу штемпелей, имел еще и спорадический характер. Тем не менее все сохранившиеся экземпляры до ухода в клады исправно "работали" в сфере денежного обращения, а отдельные из них успели изрядно затереться. Стоит отметить, что ни один златник не имеет следов использования в качестве украшения.

В обоих кладах (№ 13 и 15 по Перечню находок), сохранивших для нас златники, они находились среди византийских, т.е. приравнивались к ним в обращении.

Металл всех златников высокопробен (916-958°) и по пробе соответствует золоту солидов конца X - начала XI в., из которого златники, по всей вероятности, и выделывались. Это соответствие, наряду с повторением веса солидов X в. (4,0-4,4 г)^*, служит убедительным подтверждением принадлежности первоначального русского чекана Владимиру Святославичу, а не Владимиру Мономаху, так как содержание золота в солидах, пониженное уже в 30-40-х гг. до 750°, к концу XI в. упало до 350°^**.

^* (Wroth W. Cataloque of the Imperial Byzantine Coins in the British Museum. London, 1908, vol. 1, p. 484-486, 686, PI. LVI; Протокол Ленинградской инспекции пробирного надзора от 3.VII. 1975 г. № 299 (результаты пробирования солидов X в. из коллекции Эрмитажа).)

^** (Grierson Ph. The Debasement of the Bezant in the Eleventh Century.- BZ, 1954, N 47, p. 379- 394; Idem. Notes on the Fineness of the Byzantine Solidus.- BZ, 1961, N 54, p. 91-97; Hendy M. F. Coinage and Money in the Byzantine Empire 1081-1261. Washington, 1969, p. 5-7; Catalogue of the Byzantine Coins in the Dumbarton Oaks Collection and in the Whittemore Collection. Washington, 1973, vol. 3, p. 39-41, tabl. 3; Morrison С La de' iluation de la monnaie byzantine.- Travaux et memoires [Centre de recherche d'histoire et civilisation de Byzance], Paris, 1976, N 6, p. 4-8, 12, 32-40; Протокол Ленинградской инспекции пробирного надзора от 3.VII. 1975 г. № 300 (результаты пробирования солидов XI в. из коллекции Эрмитажа).)

Все известные в настоящее время златники, как указывалось, отчеканены шестью парами штемпелей; одна из них (4) будет рассмотрена особо, а три, несомненно, резал один мастер, рука которого узнается и в большой группе штемпелей серебряных монет (7-16). Все варианты легенд на златниках вида "Владимир на столе", кроме 4, исполнены одним почерком. При этом в надписи лицевой стороны повторяются начертания букв А, Н, Р, О, Л, М, Д, ; в надписи оборотной - У, С, О, Т, X, а различные начертания одних и тех же букв не нарушают единообразия почерка. Один исполнитель виден и в одинаковом соотношении букв между собою и в особенностях размещения надписей около изображений.

Сличение изображений еще больше убеждает в едином авторстве штемпелей. Особенно близки штемпели 1 и 3, где удлиненное лицо князя имеет одно, довольно суровое выражение. На штемпеле 2 черты лица крупнее, щеки толще, нос тяжелее, но одинаково переданы точками глаза и подбородок, чертой - брови, веки, усы и крылья носа. В изображении Христа на оборотных штемпелях 1-3 сходны силуэт фигуры, расположение складок, форма руки, держащей книгу, прическа (особенно характерна передача волнистости волос), некоторая заостренность головы у пробора, борода, курчавость которой передана точками в сетке штрихов. Различия в изображении лика Христа незначительны; сходен и невысокий, мягкий рельеф.

Только штемпельная пара 4 изготовлена другой, менее умелой рукой; более того: ряд наблюдений способен вызывать даже подозрения в подлинности монеты. Заметны сравнительная грубость работы, большая графичность изображений, жесткость линий, хотя обе фигуры детально повторяют соответствующие изображения штемпеля 1, а легенда отличается лишь отсутствием одной буквы. Прямое следование штемпельной паре 1 наблюдается на обеих сторонах златника: детали и овал лица князя, подвески, бахрома одеяния, знак, крест и рука, держащая его; складки одежды Христа, борода с семью точками, обе руки и др. - производят впечатление как бы старательно скопированных.

Надпись лицевой стороны "исправлена" пропуском одной из двух одинаковых букв в соответствующей надписи штемпеля 1 (второе и третье А), и иначе расположены слова надписи относительно креста на княжеском головном уборе. Оборотная сторона "списана" без изменений. Буквы скопированы так тщательно, что повторяют даже приемы письма. Таковы на лицевой стороне В, М, Н, Г, , И, А (в слове NA), С, О, Л (А); на оборотной - I, С, У, , X, Т. На лицевой стороне замечательно начертание конечного - с круглой петлей вместо треугольной: оно столь чуждо древнейшему русскому письму, что ранее всего и подсказывает догадку о позднем ювелире-фальсификаторе.

Холодно-зеленоватый тон золота монеты заметно отличается от теплого розоватого оттенка металла остальных златников и способен усилить сомнения, так как подобный оттенок золота свойствен части двухрублевиков Петра I (имевших "подходящий" вес, но более низкую пробу). Место, время и обстоятельства приобретения монеты долго и упорно искавшим ее И. И. Толстым тоже поддерживают сомнения: она куплена в Одессе, известной подделками в 1880-1890-х гг., когда там в Археологическом обществе уже был подаренный Н. Н. Мурзакевичем златник 1-4.

Если вес монеты не может быть существенным доказательством подлинности, то гораздо труднее так точно повторить пробу, а она безукоризненна и совпадает с пробой экземпляра 1-2, а немного меньший диаметр монеты равен диаметру златника 5-1 (в ГИМ УССР). Сравнение златника с известными достоверными подделками все же несколько смягчает подозрения. Так тщательно копировать мог и древний мастер.

Еще один мастер резал, по-видимому, обе пары штемпелей златников с легендой "Владимир а се его злато". Это можно утверждать даже при стертости сохранившегося экземпляра и при отсутствии второго. Сличением монеты 5-1 с рисунками утраченной (6-У) устанавливается сходство начертания ряда букв (В, М, С, Е, X, Р, ); совпадает расположение складок одежды Христа, рисунок нимба. Стилистически эти пары штемпелей близки к штемпелям 1-3, но несомненно, что они резаны другим мастером, на что указывают разная ориентация букв надписей относительно центра и разное направление их чтения, разное начертание одних и тех же букв. В изображении Христа второй мастер явно не понял благословляющего жеста правой руки и, приняв ее за складки одежды на плече, пририсовал новую кисть на груди. Штемпели 1-3 "Владимир на столе", вероятно, первичны по отношению к штемпелям 5 и 6.

Служивший для чеканки киевских сребреников всех типов сплав настолько нестабилен по составу и в целом так низкопробен, что практически исключает возможность каких-либо метрологических обобщений, за исключением установления среднего веса этих "пестрых" по металлу монет. Этой особенностью металла сребреников, возможно, объясняется крайне редкое присутствие их в далеких от Киева монетных кладах европейского обращения: туда уходили, как правило, наиболее высокопробные монеты, а неполноценные служили средством местного обращения, как показывает состав Киевского и Нежинского кладов.

Пробирована только треть сребреников I типа (24 экз. из 77; см. табл. 4). Только у четырех экземпляров (9-1, 10-1, 19-1, 28-4) проба серебра 875-800°. Еще три монеты имеют пробы 500, 375, 300 (17-8, 19-2, 35-1), остальные квалифицированы как медные, с ничтожным присутствием серебра. Приведенные данные подтверждаются и внешним видом большинства монет: медь, за редкими исключениями, видна почти в каждом сребренике I типа.

Преобладание среди златников экземпляров с надписью о "столе" (девять из одиннадцати), вероятно, случайно; к тому же ни на златниках, ни на сребрениках I типа нет изображения трона - стола. Оно появляется лишь на монетах следующих типов. Сребреники же по легенде делятся пополам (32 и 31). Исходя из логики развития формулы легенды и считая чеканку золота и серебра I типа более или менее одновременной, можно признать наиболее ранней формулой легенду "Владимир на столе" в сочетании с полным именем Христа (на о. с). За формулой о "столе" появляется формула о металле и тоже с полной надписью на обороте.

Поскольку в разных подгруппах и в обоих металлах прослеживается рука одного резчика, логично предположить, что монеты обеих формул чеканились практически одновременно. Следующий этап известен уже только по серебру: сокращается имя Христа до монограммы на штемпелях обеих формул легенды. Окончательная стабилизация легенды наступит лишь при чеканке "нежинских", т. е. II-IV типов сребреников. Но и тогда произойдет не выбор одной из двух, а объединение обеих формул: "Владимир на столъ, а се его сребро".

На штемпелях серебряных монет Владимира типа I удается выявить почерк не менее пяти резчиков, очень разных и неравноценных по мастерству: самостоятельных, подражателей и просто беспомощных.

Серебряные монеты Владимира, типа I

1. Штемпели 7-16 выполнены мастером первой подгруппы златников. Он грамотен, свободно владеет композиционной схемой и вполне разбирается в изображаемых деталях, хотя рисунок иногда неловок (например, изображение благословляющей руки Христа, которое от штемпеля к штемпелю "портится"). Монеты этих штемпелей отличаются сравнительно высоким рельефом, а легенды ясных, красивых, иногда прямо-таки щегольских начертаний.

2. Штемпели 19, 20 и 23 (II подгруппа). Резчик их не менее свободно повторил заданную композицию, но его манера графичнее, рельеф изображений плоский, рисунок тщателен, надписи очень правильны и отчетливы. Особенностью данного "почерка" является изображение князя сравнительно широколицым и даже толстощеким.

Штемпель 21 (II подгруппа) - резан старательным, но неграмотным копиистом предыдущего мастера. При явном следовании в самых мелких деталях рисунку надписи почти бессмысленны.

3. Штемпели 17 (I подгруппа), 28-33 (IV подгруппа). Очень уверенная "рука", устоявшиеся приемы размещения легенд, свой рисунок некоторых деталей (волнистая линия перехода левого плеча в предплечье; разделка складок, лиц и т.п.). Кое-что из этих приемов, вероятно, идет от мастера штемпелей златников и 7-16 (I подгруппа): тонко вырисованная левая рука Христа, сквозь пальцы которой видна одна из бусин на окладе Евангелия; изящные подвески княжеской шапки и др. Возможно, у первого мастера этот резчик заимствовал и свою "волну" в рисунке княжеского плеча (см. шт. 11, 12), но благословляющего жеста правой руки и этот резчик уже не понимает и пририсовывает правую руку на новом месте - у пояса, рядом с левой, держащей Евангелие.

Один мастер оказывается автором штемпелей с крайними, так сказать, сочетаниями лицевых и оборотных легенд (подгруппы I и IV). Значит, штемпели всех четырех подгрупп монет I типа Владимира изготовлялись, если не одновременно, то очень близко во времени. Именно к подгруппам I и IV принадлежит большинство учтенных монет Киевского клада (соответственно - 25 и 14 экз. из 49).

Родственными оказываются еще несколько штемпелей разных подгрупп, на первый взгляд не имеющих между собой ничего общего.

4. Штемпели 22 (II подгруппа), 25, 26 (III подгруппа). Повторяются абрисы фигур (князя - в штемпелях 25 и 26, Христа - в 22 и 25) и отдельные детали: княжеская шапка с подвесками (шт. 25 и 26), волосы Христа (22 и 25), крест и трезубец, руки Христа и др. (на всех трех). Очень близки начертания одинаковых букв надписей лицевых сторон. Резчик работал с оглядкой на произведения мастера штемпелей 7-16 (I подгруппа), что видно при сравнении со штемпелем 7, но в такой сугубо графичной манере, что изображения и надписи на его монетах из-за очень низкого рельефа оказались сильно стертыми. Легенды исполнены небрежно, с перевернутыми буквами или недописаны. Некоторые буквы (А, М, В, ) имеют начертания, свойственные деловой скорописи.

После выделения этих двух десятков более или менее профессионально исполненных штемпелей сребреников I типа Владимира остается еще несколько подражательных, порою беспомощных, порою совершенно варварских изделий. Большинство из них представлено в IV подгруппе (шт. 34-38), один - в I подгруппе (шт. 18), один - в III подгруппе (шт. 27), причем каждый штемпель известен в единственном числе. Единичные сребреники этих штемпелей, как правило, отчеканены почти в чистой меди. Всем им присущи крайняя графичность и сухой, неправильный и грубый рисунок с низким плоским рельефом; надписи безграмотны.

На лучших из "варварских" штемпелей на месте благословляющей десницы Пантократора изображено несколько складок одеяния, а сама рука помещена рядом с Евангелием (шт. 37, 38). На остальных нет уже и этого, и Христос нарисован безруким, с Евангелием, "повисшим" на груди. Эти же граверы участвовали, возможно, в изготовлении сребреников II типа Владимира (ср. шт. 27, 35, 36 с монетами II типа: 52-65).

Русские резчики начали с ученического повторения доставшихся византийских образцов. Главной особенностью метода византийцев, унаследованной еще от античности, было применение глубокого рельефа, которым достигалась трехплановость композиции на монетном кружке (выпуклое изображение, рельефная легенда, плоский фон). В дальнейшем киевская школа полностью освободилась от скульптурных приемов резки штемпелей и перешла к чисто графическому характеру исполнения монетной композиции. Графическое начало в творчестве первых русских монетчиков, помимо неопытности в технической вооруженности, может объясняться и вековой привычкой к арабским дирхемам: они были графичны по композиции и двуплановы, ведь мастерство исполнения арабских штемпелей измерялось художественностью написания легенд! Следование изобразительным признакам дирхемов представляется вполне естественным и в свете весовой зависимости сребреников от дирхемов.

Как видно по эволюции изображения правой руки Христа в композиции оборотной стороны, упрощение коснулось и самого канонического элемента композиционной схемы - фигуры Христа, который в течение очень короткого времени перестал, собственно, быть Пантократором, лишившись сначала благословляющей, а затем - и другой руки.

Рис. 20. Арабский дирхем

Обилие самых грубых по исполнению монет в IV подгруппе, наиболее далекой стилистически от прототипа, редкость и даже единичность таких экземпляров, а также очевидная их связь с монетами II типа Владимира позволяют считать эту подгруппу последним выпуском серебра I типа. Или просто спешка и объем первого русского монетного передела вынудили привлечь к изготовлению штемпелей всех возможных исполнителей, независимо от их умения и подготовки.

Отсутствие прочной сырьевой базы при резком сокращении ввоза серебра, элементарнейшая техническая культура нового для киевского ремесла производства и полное отсутствие государственного опыта организации монетного дела в целом прежде всего сказались на качестве металла. Впрочем, вполне вероятно, что в Киеве, получавшем и плавившем серебро лишь в виде монеты, из опыта стало своевременно известно то, к оценке чего лишь в последнее время приходит восточная нумизматика: факт существования недоброкачественных, медных посеребренных или плакированных дирхемов в кладах X в.

Одновременно с безупречным по металлу выпуском золотых - из безупречного сырья! - серебро разбавлялось лигатурой без всякого удержу (см. с. 109, табл. 4), и "сребреники" оказывались медью. Вероятно, следствием всего этого и стал вполне очевидный хронологический разрыв между выпусками последних видов монет I типа и существенно отличных от них монет новой серии. Обращение и бытовые потребности так жадно поглощали и тезаврировали монету, что сребреники I типа после этого разрыва не представлены в находках вместе с новыми - если только не попадали в перечеканку (16-7 = 103-1).

Киевский клад (№ 5), состоявший из монет одного I типа, не может быть датирован так же, как - относительно - датируются клады смешанного состава. Его датировка концом X в. определяется косвенно (см.: с. 35). Обе находки монет I типа в датируемых кладах (№ 21, д. Молоди Псковской губ., 1878 г.- 10-е гг. XI в.; № 34, Сигсарве на о. Готланд, 1918 г.- 60-е гг. XI в.) не противоречат этой датировке; а находки в курганных комплексах XI в. вместе с дирхемами конца X в. (№ 17, Вотня Могилевской губ., 1873 г.; № 19, Липино Курской обл., 1948 г.; № 18, Митьковка Брянской обл., 1953 г.) подтверждают ее, поскольку поправка к дате монет из погребений должна быть больше, чем при определении даты кладов.

Сетуя на случайность и фрагментарность известного в его время фонда сребреников, И. И. Толстой сознательно уклонился от изучения их веса и предположил, что они были чеканены без всякой определенной весовой системы^*. Н. П. Бауер, не разделивший пессимистического взгляда Толстого на весовые данные сребреников, считал необходимым исследовать их в связи с восточной и византийской метрологией и даже разграничить отдельные выпуски^**. Однако для метрологического исследования сребреников I типа слишком мало данных: экземпляры удовлетворительной сохранности малочисленны, и, главное, большинство их отличается низкопробностью. Весовую диаграмму Киевского клада можно строить лишь по 43 экземплярам (рис. 21), причем следует помнить, что только два из них - серебряные. Хотя диаграмма внешне и подтверждает вывод В. Л. Янина о равенстве весовой нормы сребреника приблизительно 3 граммам, что соответствует куне в южнорусской денежно-весовой системе^***, изучение веса монет в группе такого состава представляется бесперспективным.

^* (Толстой 1882, с. VII)

^** (Бауер 1927, с. 317.)

^*** (Янин 1956-1, с. 170.)

Монетам Владимира нежинских типов (II-IV типы сребреников) присуща новая схема изображений. Как указывалось, отличие состоит в замене изображения Христа на оборотной стороне изображением княжеского родового знака при соответствующем изменении легенды, а также в изменении ориентации сторон (↑↑ вместо ↑ ↓). Перенесенный на оборотную сторону и увеличенный знак последовательно развивается и варьируется от типа к типу и от князя к князю. Единая легенда обеих сторон объединила оба варианта прежней: "Владимир (или Святополк) на столе, а се его сребро".

Рис. 21. Весовые диаграммы сребреников Владимира и Святополка

Отказ от изображения Пантократора и стабилизация легенды явились еще одним шагом в преодолении византийского образца при создании русской схемы монетных изображений. Новая композиционная схема утвердилась вообще во всех монетных типах, следующих за I типом монет Владимира, и оставалась постоянной при дальнейших изменениях отдельных, принципиально не существенных подробностей рисунка.