В. А. Калинин. Из истории создания штемпелей константиновского рубля

В Отделе нумизматики Государственного Эрмитажа сосредоточена большая часть «архива» константиновского рубля [1, с. 64 — 65]. Сохранилась переписка дирекции музея с Министерством финансов, представляющая некоторый интерес для истории создания этого «архива». Так, 6 июня 1879 г. директор Эрмитажа А. В. Васильчиков обратился к министру финансов С. А. Грейгу с просьбой о передаче обнаруженных в канцелярии министра пробных монет: «...Вашему Высокопревосходительству небезызвестно, что при Императорском Эрмитаже имеется замечательный Нумизматический отдел. Особенно богато собрание Русских медалей и монет, но к сожалению многого в нем не достает. Так например у нас не имеется в подлиннике известного Константиновского рубля, а только оловянный отпечаток с онаго, а также подделанный в Париже серебряный экземпляр. Известно, что после кончины Государя императора Александра Павловича было 6 рублей с изображением Цесаревича Константина Павловича. Один из этих рублей попал в собрание покойного нумизмата Шуберта, а от него перешел к графу Ивану Ивановичу Толстому, — другие пять хранятся в вверенном Вашему Высокопревосходительству Министерстве. Так как существование этих пяти рублей не представляет уже тайны ибо о них знают не только Русские, но и иностранные нумизматы, и так как один экземпляр имеется даже в частной коллекции, то решаюсь обратиться к Вашему Высокопревосходительству с покорнейшею просьбою испросить Высочайшее разрешение о передаче имеющихся в Министерстве финансов 5-ти Константиновских рублей в Нумизматический отдел Императорского Эрмитажа» [2, л. 1 — 22].

В ответном письме от 19 июля С. А. Грейг сообщил А. В. Васильчикову о решении царя: «...Я имел счастие поверить на Высочайшее Государя Императора благоусмотрение ходатайство Вашего Превосходительства, изложенное в письме ко мне... Его Величество разрешить соизволил передать в Нумизматический отдел Императорского Эрмитажа один экземпляр Константиновского рубля... Препровождая Вам экземпляр означенного, прошу о получении онаго уведомить». На письме Грейга имеется: расписка хранителя коллекции русских монет и медалей: «Константиновский рубль принял. А. Куник. 23 Июня 1879 г.» [2, л. 17].

Приведенные нами письма любопытны во многих отношениях. Во-первых, они свидетельствуют о некоторой таинственности, под покровом которой произошло рассекречивание материалов константиновского рубля. В самом деле, ведь даже такой высокопоставленный чиновник, как директор Эрмитажа, ничего не знал о том, что к тому времени четыре экземпляра константиновских рублей покинули навсегда Канцелярию министра финансов. Во-вторых, в письме директора Эрмитажа уже достаточно четко отражено представление, сложившееся в кругу крупнейших петербургских нумизматов за несколько лет до публикации книги великого князя Георгия Михайловича (1886 г.), о чеканке в декабре 1825 г. шести константиновских рублей, один из которых каким-то образом избежал конфискации на Монетном дворе и длительного пленения в Министерстве финансов [3, с. 25].

И, наконец, последнее: в письме А. В. Васильчикова говорится об оловянном отпечатке, якобы хранившемся в собрании Эрмитажа. Упоминание о никому не известном оттиске константиновского рубля, да еще в эрмитажном собрании, вызывает вполне понятное сомнение. Видимо, не очень-то хорошо разбиравшийся в нумизматике Васильчиков спутал в своем письме константиновский рубль с так называемым «рейхелевским» пробным рублем 1827 г., оловянный двусторонний оттиск которого действительно находился в те годы в Эрмитаже [4]. Штемпели этого портретного рубля, композиционно повторявшего константиновский рубль 1825 г., еще до закалки были отвергнуты Николаем I и хранились в штемпельном архиве Петербургского монетного двора, пока в начале 70-х годов ими не началась чеканка новоделов для коллекционеров. Кстати сказать, в том же 1879 г. по заказу А. В. Васильчикова для собрания Эрмитажа на Монетном дворе было отчеканено шесть новоделов этого пробного рубля [2, л. 15].

«Рейхелевский» рубль Николая I 1827 г.

Я. Я. Рейхель. Мелаль 1851 г. Работа X. К. Пфейфера (уменьшено в 3/4)

В 1884 г. директор Эрмитажа вновь обратился с просьбой о передаче в музей штемпелей константиновского рубля, все еще остававшихся в Министерстве финансов. Свое ходатайство он мотивировал следующими соображениями: «В 1879 г. вследствие моего представления, с высочайшего соизволения, передан был из Министерства финансов в Нумизматический кабинет Императорского Эрмитажа один из 5-ти экземпляров Константиновского рубля, хранившихся в архиве означенного министерства. В архиве до сих пор хранятся железные штемпели, которыми выбиты были эти рубли, и несомненно может быть подтверждена подлинность могущих еще оказаться рублей. В виду особенной редкости и важности, которую таким образом представляют эти штемпели, я считаю долгом почтительнейше просить... об исходатайствовании Высочайшего соизволения на передачу оных в Нумизматический кабинет Императорского Эрмитажа». Новый император, Александр III, благожелательно отнесся к просьбе А. В. Васильчикова, и 6 октября 1884 г. штемпели константиновского рубля были доставлены в Эрмитаж. На сопроводительном письме канцелярии министра финансов хранитель Отдела нумизматики расписался: «Два доконченных и четыре начатых штемпеля получил, Ю. Иверсен» [2, 1884, д. № 25, л. 1 — 3].

Министерский комплекс, поступивший в музей по частям, не оставил почти никаких следов в документации Отдела нумизматики. В книге поступлений эрмитажного мюнцкабинета за 1870 — 1880 гг. отсутствует даже запись о поступлении в собрание русских монет константиновского рубля, не говоря уже о штемпелях. Впервые эта редчайшая монета фигурирует в рукописном каталоге монет конца XVIII — первой четверти XIX в., составленном В. Я. Криваксиным после публикации соответствующего тома фундаментального каталога русских монет императорского периода. Здесь были описаны все известные к тому времени экземпляры константиновского рубля. Много позднее, уже в советское время, на чистой стороне листа каталога Криваксина А. А. Ильин записал под литерными номерами находившиеся в собрании подделок рубль Трубецкого и оловянные оттиски, а И. Г. Спасский включил штемпели и проектные рисунки [5].

Хранящийся ныне в Отделе нумизматики Государственного Эрмитажа комплекс включает следующие материалы:

проектные рисунки обеих сторон пробной монеты;

три пары штемпелей разной степени готовности;

семнадцать оловянных оттисков, полученных в процессе работы над штемпелями;

эрмитажный экземпляр константиновского рубля.

Без особого преувеличения этот комплекс можно назвать уникальным. Не будь он конфискован в чрезвычайных обстоятельствах декабря 1825 г., едва ли что-нибудь подобное сохранилось бы даже в богатом штемпельном архиве Петербургского монетного двора. Между тем сколько-нибудь полной публикации указанных материалов по настоящего времени не предпринималось, хотя потребность в ней назрела давно. рассматриваемый комплекс дает редкую возможность проследить почти все этапы работы медальеров над штемпелями пробной монеты, а также выявить некоторые технические особенности в чеканке константиновских рублей. Все это вызывает особый интерес в связи с публикацией В. В. Бартошевича, разыскавшего в фондах бывшего Департамента горных и соляных дел новые, неизвестные ранее исследователям архивные документы, позволившие заполнить многие белые пятна в истории константиновского рубля [6, с. 206 — 213]. Кроме того, полное издание материалов константиновского рубля поможет разобраться с многочисленными подделками этой раритетной монеты, время от времени появляющимися на антикварном рынке как в нашей стране, так и за рубежом [7].

Проектный рисунок константиновского рубля лицевой и оборотной сторон

Рассмотрение эрмитажного комплекса следует начать с описания проектных рисунков константиновского рубля. Проектные рисунки портретной и гербовой сторон вычерчены в натуральную величину на отдельных листах пергамента размером 130 X 100 и 122 X 111 мм. Рисунок портретной стороны имеет традиционную для крупных серебряных монет XVIII — XIX в. композицию — развернутое вправо профильное изображение императора в сопровождении круговой надписи: «Б. М. КОНСТАНТИН I ИМПЕРАТ. И САМ. ВСЕРОСС». Поле монетного кружка обрамлено «рантиком» из городков, переходящим в сплошной выпуклый ободок. Левая часть рисунка, начиная от затылка Константина и до переднего обреза шеи, покрыта легкой штриховкой. Более выразительна композиция оборотной стороны, на которой государственный герб России, — двуглавый орел с буквами С.П.Б. под хвостом, вписан в круглый лавровый венок, перехваченный по всем осям перекрещивающимися лентами. В пространстве между венком и ободком из городков начертана круговая надпись: «РУБЛЪ ЧИСТАГО СЕРЕБРА 4 ЗОЛОТИ: 21 ДОЛЯ.». Номинал пробной монеты — слово «РУБЛЪ» — выделен более крупными буквами. Ободок из городков над этим словом разорван.

При достаточно профессиональном исполнении проектных рисунков удивление вызывают ошибки, допущенные художником в надписях на лицевой и оборотной сторонах. Так, имя императора «КОНСТАНТИН» написано без полагавшегося по орфографии того времени твердого знака (Ъ) после конечной согласной «Н», зато твердым знаком почему-то заканчивается слово «РУБЛЪ». Подобная ошибка встречается в надписях на некоторых проектных рисунках новой серии монет, представленной Министерством финансов в 1826 г. на утверждение Николаю I [8, с. 186 — 187].

Автором проектных рисунков константиновского рубля издавна и не без основания считается медальер Петербургского монетного двора Я. Я. Рейхель. Ему же приписывалось и создание единственной законченной пары штемпелей константиновского рубля. Документы из архива Петербургского монетного двора подтверждают, что Рейхеля действительно часто привлекали к работе, связанной с подготовкой проектных рисунков новых русских монет. Например, в 1829 г. он выполнил рисунок шестирублевой платиновой монеты (к «двойному платиннику»), в 1831 г. — рисунки «серебряной и золотой монеты с изображением орла, как на платиновой». Позднее Рейхель консультировал художников Петербургского монетного двора, разрабатывавших проектные рисунки новых серий монет [9, с. 260 — 263].

И. Г. Спасский обратил внимание на любопытный факт, правда, лишь косвенно подтверждающий причастность Рейхеля к работе по созданию рисунков константиновского рубля. Как уже указывалось, проектные рисунки константиновского рубля выполнены на двух разных по размеру листах пергамента, тогда как обычно подобные рисунки выполнялись на плотной чертежной бумаге и, как правило, по нескольку рисунков на одном листе. На пергаменте же в первой половине XIX в. печатались марки Российско-американской компании. Печатала их, как известно, Экспедиция заготовления государственных бумаг, техническим руководителем которой с 1819 г. являлся Рейхель [10, с. 159 — 168; 11, с 193 — 202; 12, с. 10 — 18]. Выполняя срочный заказ министра финансов Е. Ф. Канкрина, он вполне мог воспользоваться более или менее подходящими для этой цели обрезками пергамента у себя в экспедиции. Наспех выполненные и еще не совсем законченные Рейхелем рисунки представляли собой лишь эскизы пробной монеты. Для представления министру финансов их следовало перенести на бумагу и раскрасить, однако в спешке тех дней на эту работу, видимо, уже не осталось времени.

Утверждавший проектные рисунки Е. Ф. Канкрин, вероятно, распорядился внести в них необходимые поправки, хотя, может быть, окончательную «редакцию» они получили в Медальерной палате. Но как бы там ни было, на двух портретных штемпелях надписи вырезаны совершенно одинаково — в несколько сокращенном по сравнению с проектным рисунком виде и, разумеется, без ошибок: «Б. М. КОНСТАНТИНЪ I ИМП. И САМ. ВСЕРОСС». В нижней части монетного кружка, под обрезом шеи императора, вырезана отсутствующая в проектном рисунке дата — «1825». Некоторые изменения были внесены в композицию оборотной стороны: круговая легенда развернута так, что слово «РУБЛЬ», расположенное в проектном рисунке в верхней части монетного кружка, над императорской короной, на штемпелях оказалось в самой его нижней части — под хвостом двуглавого орла.

Штемпели константиновского рубля представляют собой стальные массивные болванки весом до 3 кг и приблизительно одинаковой формы. Выкованные в фигурной кузнечной форме, они имеют в основании восьмигранное сечение, причем четыре широких грани чередуются с четырьмя более узкими. Верхняя часть каждой штемпельной болванки срезана на конус таким образом, что при переходе от боковых граней к рабочим поверхностям штемпелей образуется откос под углом 35 — 40 градусов. Основания, откосы и рабочие поверхности штемпельных болванок обработаны на токарном станке. Боковые грани штемпельных болванок сохранили фактуру поковки.

Конструктивно штемпели константиновского рубля состоят из следующих основных деталей.

1. Собственно штемпеля, выточенного на верхнем торце штемпельной болванки и возвышающегося над ним на 4 — 5 мм. На его рабочей поверхности медальер вырезал элементы монетной композиции.

2. Шейки штемпеля — хорошо отполированной боковой окружности штемпеля. В процессе чеканки шейки верхнего и нижнего штемпелей с минимальным зазором входили в печатное кольцо, внутренняя полированная поверхность которого окончательно формировала гурт будущей монеты.

3. Плечиков штемпеля — широкой кольцевой площадки между шейкой штемпеля и откосом штемпельной болванки. При нажиме верхнего штемпеля на монетный кружок плечико служило упором для печатного кольца, ограничивая таким образом силу давления штемпелей.

4. Откосов штемпельной болванки, облегчающих любые манипуляции с печатным кольцом — его установку и выемку в процессе чеканки.

5. Самой штемпельной болванки, нижняя часть которой крепилась в коробке монетного пресса.

Забегая вперед, отметим немаловажную конструктивную особенность штемпелей константиновского рубля. Дело в том, что портретные и гербовые штемпели этой монеты имеют совершенно одинаковую высоту шеек — не более 4 или 5 мм, тогда как обычно в паре монетных штемпелей высота шейки нижнего (гербового) почти в два раза превышает высоту шейки верхнего (портретного). В сказанном легко убедиться, сравнив штемпели константиновского рубля со штемпелями, например пробной полтины 1845 г. с портретом Николая I из собрания ОН ГИМ, не говоря уже о серийных монетных штемпелях XIX в., небольшая коллекция которых сохранилась в ведомственном музее Ленинградского монетного двора [13]. Причина различной высоты шеек монетных штемпелей заключается в том, что прессы для чеканки монет с начала XIX в. оснащались специальным пружинным механизмом, автоматически поднимавшим и опускавшим скользившее по более длинной шейке нижнего штемпеля печатное кольцо любой конструкции — гладкое, рифленое или разъемное, как у прессов Болтона-Дро. Одинаковую высоту шеек имели только медальные штемпели, которые устанавливались в ручных прессах; в этом случае печатное кольцо всякий раз вручную надевалось на нижний штемпель перед чеканкой очередного экземпляра монеты или медали. Следовательно, штемпели константиновского рубля, судя по одинаковой высоте шеек, могли быть установлены только в ручном прессе, который использовался на Петербургском монетном дворе для чеканки небольших серий медалей, пробных и новодельных монет [14, с. 118 — 120].

Ниже дается подробное описание штемпелей константиновского рубля (все размеры указаны в мм).

Здесь и далее все изображения штемпелей уменьшены в 2 раза.

Портретный штемпель первой пары: общая высота — 76, высота штемпеля — 4, высота откоса — 15; размеры основания - 80Х80, диаметр плечика — 63, диаметр шейки штемпеля — 35,6; ширина боковых граней — 47 (широкой) и 27 (узкой). На одной из широких граней, нижней по отношению к портрету, с помощью зубила начертана довольно крупная буква «Н». Слева от портрета, на ребре откоса и широкой боковой грани, вероятно, тем же зубилом нанесена глубокая зарубка. На всех широких гранях видны косо расположенные глубокие вмятины — следы крепления штемпельных болванок либо в патроне токарного станка, либо в гнезде коробки пресса. Кроме того, на двух широких гранях просматриваются вмятины характерного сетчатого рисунка, оставленные губками слесарных тисков. Сохранность штемпеля довольно удовлетворительная, за исключением небольших пятен коррозии на матовой поверхности заглубленных участков на щеке и на подбородке портрета Константина, появившихся вследствие неблагоприятных условий хранения в годы эвакуации эрмитажного собрания. К слову сказать, этот «благоприобретенный» признак начисто исключает возможность когда-либо отчеканить новодел константиновского рубля, поскольку «родимые» пятна коррозии непременно проявятся на монетном кружке.

Гербовый штемпель первой пары: общие размеры штемпельной болванки полностью соответствуют размерам вышеописанного штемпеля с той лишь разницей, что диаметр шейки составляет 35,5 мм. Буква «Н» выбита на верхней широкой грани относительно двуглавого орла, а справа от него, на закраине откоса, зубилом нанесены две метки. Следы крепления штемпеля заметны только на одной широкой грани, зато на двух узких гранях хорошо просматриваются неглубокие кольцевые вмятины. Полированный фон штемпеля слегка коррозирован на участке около императорской короны. Необходимо отметить, что оба штемпеля первой пары — портретный и гербовый — до сих пор сохраняют отчетливые следы термической обработки, которой они подверглись в процессе закалки.

Портретный штемпель второй пары: общая высота — 67, высота штемпеля — 4, высота откоса — 10; основание штемпельной болванки — 72 X 71, диаметр плечика — 50, шейки штемпеля — 35,8; ширина боковых граней — 41 — 40 (широкой) и 22 — 20 (узкой). Буква «Н» выбита на широкой грани справа от портрета. Внизу под портретом прямо на поверхности откоса процарапаны три длинных, но неглубоких риски. Косо поставленные вмятины хорошо видны на всех четырех широких гранях штемпельной болванки. Фон штемпеля отшлифован, повреждений и коррозии на его рабочей поверхности нет.

Гербовый штемпель второй пары: общая высота — 63, высота штемпеля — 3,7, высота откоса — 7 — 10; размеры основания и ширина граней штемпельной болванки — такие же, как и у портретного штемпеля; диаметр откоса — 49, диаметр шейки штемпеля — 35,9. Буква «Н» выбита на широкой грани под орлом. Справа от него, на ребре откоса, зубилом нанесено шесть глубоких зарубок. На всех широких гранях сохранились глубокие косо расположенные вмятины.

Штемпель полностью не закончен — на рабочем поле видны, впрочем, едва заметные риски квадратной сетки, сделанные медальером для разметки штемпеля. Отсутствует также прямая штриховка на щитке Московского герба с изображением Георгия Победоносца.

Портретный штемпель третьей пары: общая высота — 68, высота штемпеля — 3,9, высота откоса — 7 — 12; размеры оснований — 83 X 83, диаметр плечика — 55, диаметр шейки штемпеля — 35,6; боковые грани — 49 (широкая) и 23 (узкая). Под портретом, на ребре откоса, имеются четыре глубокие зарубки, сделанные зубилом. Буква «Н» и вмятины на широких гранях отсутствуют, зато на всех узких гранях хорошо заметны кольцевые вмятины. На штемпеле вырезан только портрет, сохранилась разметочная сетка. Нижняя часть рабочего поля штемпеля отмечена небольшим пятном коррозии.

Гербовый штемпель третьей пары: общая высота — 76, высота штемпеля — 4, откоса штемпельной болванки — 10 — 12; размеры основания — 85 X 81, диаметр откоса — 51, диаметр шейки штемпеля — 35,7; боковые грани — 49 (широкая) и 25 (узкая). Справа от орла, на широкой грани, выбита буква «Н». Слева от орла, на ребре откоса, имеется пять нанесенных зубилом глубоких зарубок. На боковых гранях штемпельной болванки видны только кольцевые вмятины (на узких гранях). На штемпеле вырезано лишенное деталей изображение двуглавого орла и только намечен заглубленный валик для лаврового венка. Хорошо заметна разметка рабочего поля штемпеля, особенно — глубокие осевые линии.

Рассматривая штемпели константиновского рубля, следует сразу оговорить, что речь идет о штемпелях пробной — «образцовой» — монеты, которые отличаются некоторыми существенными особенностями от обычных монетных штемпелей, употреблявшихся при массовой чеканке на Петербургском монетном дворе. В этой связи представляется целесообразным затронуть вопрос о технологии изготовления монетных штемпелей в интересующее нас время. Достаточно полное представление о ней дает статья горного инженера А. Белозерова «О приготовлении на С.-Петербургском монетном дворе монетных и медальных штемпелей» [15, с. 333 — 342]. Сначала медальер готовил так называемую форму, вырезая на торце стального стержня заглубленное зеркальное изображение наиболее крупной детали монетной композиции — портрета правителя или вензеля, государственного герба и т. п. На следующем этапе работы заглубленное изображение с закаленной формы под мощным гидравлическим прессом переводилось на торец маточника, где оно выдавливалось в виде выпуклого позитивного оттиска. При этом рабочая поверхность маточника намеренно вытачивалась слегка сферической для того, чтобы форма плотно обжимала выпуклые участки рабочего поля маточника. Этот довольно простой технический прием заметно облегчал перевод изображения с формы на маточник, препятствуя излишней деформации металла на рабочей поверхности последнего. После правки и закалки маточника его рельефное изображение опять-таки с помощью гидравлического пресса переводилось на штемпели, оставляя на их рабочих поверхностях заглубленные негативные оттиски. Затем медальер уже вручную набивал литерными и цифровыми пунсонами надписи, дату и прочие необходимые обозначения на каждом тиражированном штемпеле. Последняя операция заключалась в шлифовке, закалке и полировке, после которых готовые штемпели поступали в монетный передел [16, с. 34 — 35]. Подобная комбинированная технология, сочетавшая в себе тиражирование основных элементов монетной композиции с ручными операциями по их доводке, значительно упрощала и удешевляла массовое производство монетных штемпелей [17].

Совершенно иначе изготавливались штемпели медалей и монет, выпускавшиеся небольшими сериями. До начала 1860-х годов, когда на Петербургском монетном дворе были освоены специальные копировальные станки, штемпели медалей, новодельных и пробных монет от начала и до конца вырезались вручную [18, с. 67 — 75].

Технология производства монетных и медальных штемпелей, а также организация труда медальеров подробно отражены в документах Медальерной палаты Петербургского монетного двора, подборка которых за 1819 — 1820 гг. хранится в библиотеке Отдела нумизматики Эрмитажа [19]. Судя по отчетным ведомостям за 1819 — 1820 гг., в штате Медальерной палаты официально числилось 29 — 30 человек: 10 медальеров, 4 художника, 5 подмастерьев и 8 учеников. Но фактически в ней насчитывалось не более 25 человек, исключая давно не работавшего главного медальера К. А. Леберехта, а также только номинально состоявших в штате Ф. П. Толстого и Я. Я. Рейхеля, откомандированного на длительный срок Ф. Лялина, часто и подолгу болевших И. Шилова и П. Скобина.

По отчетам можно проследить, какими именно конкретными работами был занят персонал Медальерной палаты на протяжении двух указанных лет. Разумеется, самые ответственные задания, требовавшие высокой квалификации и опыта, выполняли медальеры и художники. Так, медальер В. Алексеев в январе 1819 г. «занимался монетными формами и матошниками», в марте того же года делал «для золотой монеты формы и матошники», в апреле изготовил «форму для десятикопеешного словесника», а в ноябре — декабре «был занят по особенному делу» — вырезал штемпели для чеканки «лобанчиков». В январе все того же 1819 г. медальер Н. Акорчев «занимался монетными штемпелями и набивкою катков для вереек», т. е. изготовлением инструмента для гурчения монетных кружков. Художники И. Гайдуков, Г. Николенко, Д. Бехтер в течение почти всего 1819 г. регулярно занимались вырезанием «исторических штемпелей на место поврежденных».

Вспомогательной, чисто технической работой были заняты не имевшие чинов «нижние служители» Медальерной палаты. В их обязанности входило выполнение трудоемких операций по переводу изображений с маточников на штемпели, набиванию пунсонами заглубленных надписей и дат, набивке на медальных и монетных штемпелях «рантов», т. е. заглубленных ободков по окружности штемпеля. Окончательная отделка готовых штемпелей (шлифовка и полировка после закаливания) возлагалась на учеников. Подмастерья и ученики занимались также изготовлением несложного инструмента для медальеров и художников — вырезанием литерных, цифровых и мелких фигурных пунсонов. В частности, в отчетах за февраль — март 1819 г. указано, что ученик Казин «был занят переводом штемпелей и деланием литер», а ученик Блюм «приучался делать литеры».

Как можно убедиться, персонал Медальерной палаты выполнял самые разнообразные заказы — от изготовления штемпелей медалей, новодельных монет и медалей, наградных знаков до вырезания пробирных клейм и печатей по заказам различных правительственных учреждений. Однако главная задача занятых в палате медальеров, художников и мастеров заключалась в своевременном и бесперебойном обеспечении всем необходимым инструментом золотого и серебряного переделов Петербургского монетного двора. Объем производства серийных монетных штемпелей, судя по месячным отчетам Медальерной палаты, во много раз превышал все прочие заказы. Так, только за один 1819 г. в Медальерной палате было вырезано 2 формы, изготовлено 3 маточника и 281 штемпель для чеканки золотой монеты. Итоги этого же года для серебряного передела выглядят еще более внушительно: форм было вырезано 2, маточников и штемпелей изготовлено соответственно 12 и 2396 штук.

В отчетах Медальерной палаты в первую очередь раскрывается производственная сторона ее деятельности: в ведомостях приведен перечень заказов, расписано задание медальерам, художникам, мастерам и ученикам, указан также объем производства за каждый текущий месяц. Значительно меньше сведений содержат они об организации производства и об условиях труда персонала Медальерной палаты. Пожалуй, только анализ ведомостей учета рабочего времени позволяет заключить, что продолжительность занятости и интенсивность работы служащих Медальерной палаты прямо зависели от объема и срочности поступавших на Петербургский монетный двор заказов.

В рассматриваемой нами подборке сохранился довольно любопытный документ, озаглавленный следующим образом: «Список по которому иметь дежурство в Медальерной палате Г. Г. Медальерам, Мастерам, подмастерьям и ученикам; приходить на дежурство утром в 7 часов, а выходить в 3 часа пополудни. Обязаны дежурные наблюдать, что приказано будет от Старшего — в чем состоит дежурство». Далее следует поименный график дежурств шести смен на вторую половину 1823 г., подписанный старшим медальером Павлом Лялиным [20]. Из этого списка выясняется, что в Медальерной палате Петербургского монетного двора ежедневно, включая выходные и праздничные дни, находилась смена медальеров и технического персонала, выполнявшая особо срочные заказы, а также следившая за состоянием рабочего инструмента в монетном переделе — исправностью штемпелей, печатных колец и гуртильных вереек. Продолжительность таких дежурств, как это следует из пояснений к расписанию, составляла 8 часов в день, общее же их количество не превышало пяти-шести в месяц.

Возвращаясь к нашей теме, заметим в этой связи, что число дежурных смен на месяц полностью соответствует количеству портретных и гербовых штемпелей константиновского рубля. Можно предположить, что над его штемпелями трудились шесть подобных же смен, укомплектованных лучшими медальерами Петербургского монетного двора. А всего штемпелями пробной монеты с портретом Константина, учитывая различные вспомогательные операции — набивку надписей, точечного ободка, шлифовку, закалку и полировку — занималось не менее половины состава Медальерной палаты.

Опубликованные В.В.Бартошевичем архивные документы хорошо осветили общую картину работы по чеканке пробной монеты, в спешке осуществлявшейся на Монетном дворе в период с 6 по 12 декабря 1825 г. Для темы настоящей статьи исключительную ценность представляет донесение Е. И. Еллерса, отправленное в Министерство финансов Е. В. Карнееву 7 декабря 1825 г. Среди прочего в нем говорится о начавшихся накануне в Медальерной палате работах: «...относительно скорейшего приготовления штемпелей для образцового рубля по данным рисункам сделано вчерашнего б декабря следующее распоряжение: на трех штемпелях начали онаго числа вырезывать портреты и на трех же реверс (герб). Штемпели сии отданы в разные руки для большего соревнования с тем, чтобы занимались день и ночь» [6, с. 208 — 209]. Казалось бы, донесение вардейна Монетного двора следует понимать однозначно: выданные медальерам заготовки штемпелей предполагалось в дальнейшем, по мере их готовности, компоновать в пары, чтобы затем выбрать наиболее удавшиеся для чеканки образцовой монеты. Однако в действительности работа над штемпелями константиновского рубля протекала совершенно иначе.

Во-первых, можно с большей долей уверенности говорить о том, что заготовки штемпелей распределялись среди медальеров заранее подобранными парами (см. описание трех пар штемпелей, приведенное выше). Так, размеры и вес штемпелей в одной паре приблизительно одинаковы, тогда как штемпели разных пар заметно различаются между собой. В частности, разница в весе первого и второго комплектов штемпелей составляет более килограмма, отличаются они и по основным размерам общей высоты, ширине боковых граней и т. д. Вероятно, в «соревновании» участвовали специально подобранные пары медальеров, в которых один из медальеров резал портретный штемпель, а его партнер вырезал гербовый.

Во-вторых, работы, начавшиеся в декабре 1825 г. в Медальерной палате, велись не сразу на всех парах штемпелей, а с определенными временными интервалами, когда единственный имевшийся на Монетном дворе комплект проектных рисунков передавался от одной пары медальеров к другой и так далее. На это определенно указывает различная степень готовности трех пар штемпелей, с одной стороны, и почти одинаковая степень завершенности портретного и гербового штемпелей каждой пары. На наш взгляд, Е. И. Еллерс, получив 6 декабря срочное задание министра финансов, специально распорядился поручить работу трем парам медальеров, чтобы избежать каких-либо случайностей. Так, если бы один из штемпелей был поврежден при вырезывании или закалке, пробная монета была бы отчеканена следующей парой штемпелей.

Штемпели константиновского рубля помечены рисками, которые нанесены на боковых откосах штемпельных болванок зубилом или процарапаны каким-то режущим инструментом. В порядке очередности и соотношения портретной и гербовой сторон на штемпелях константиновского рубля имеется следующее число рисок: 1-я пара — 1:2, 2-я пара — 3:6, 3-я пара — 4:5. О назначении меток нетрудно догадаться — ими зафиксировано распределение штемпелей между медальерами. К сожалению, фиксация эта, будучи анонимной, не раскрывает нам их имен. Однако возникает заманчивое предположение: нельзя ли соотнести количество пометок на штемпелях с последовательностью упоминания имен медальеров и художников в списках штатного расписания Медальерной палаты, составлявшихся, несомненно, с соблюдением чиновной иерархии? По мнению Е. С. Щукиной, изложенному в статье настоящего сборника, авторами первой пары штемпелей константиновского рубля предположительно были Павел Лялин и Владимир Алексеев. Именно их имена в списках «чиновников и низших служителей Медальерной палаты за 1819 — 1820 гг.» обычно идут вслед за фамилией давно не работавшего медальера Карла Леберехта. Между тем штемпели первой пары помечены одной и двумя зарубками.

Хранящиеся в настоящее время в Эрмитаже 17 оловянных оттисков соотносятся со следующими штемпелями:

портретный штемпель первой пары представлен девятью оттисками, гербовый штемпель этой же пары насчитывает пять оттисков;

портретный штемпель второй пары представлен всего одним оттиском, а гербовый — двумя;

оттисков, снятых со штемпелей третьей пары, не обнаружено.

Кроме вышеперечисленных, несколько оловянных оттисков известно по упоминаниям в литературе. Прежде всего эта пара оттисков из числа 19 конфискованных на Монетном дворе в декабре 1825 г. и утерянных где-то между 1879 и 1917 гг. К сожалению, по публикации Д. Ф. Кобеко невозможно выяснить, к какой паре штемпелей они относились. В 1874 г. Ю. Б. Иверсен опубликовал в своей работе о неизданных и редких русских медалях два оттиска к первой штемпельной паре из собрания А. А. Бычкова [21, с. 14]. Наконец, в собрании ГИМ не так давно были обнаружены два спаянных вместе односторонних оттиска со второй пары штемпелей.

Оттиски снимались медальерами в процессе работы над штемпелями для контроля над качеством работы. Естественно, первая законченная пара штемпелей дала наибольшее количество оттисков и лицевой (портретной) стороны, и оборотной (гербовой) — 9 и 5, а третья пара штемпелей, представляющая только начальный этап обработки, не оставила ни одного оттиска.

В заключение вниманию читателей предлагаются фотоизображения (в разном масштабе) портретных и гербовых сторон трех пар штемпелей константиновского рубля.

1. Спасский И. Г. По следам одной редкой монеты. — Л.-М., 1964.

2. Архив Эрмитажа. — Ф. 1. — Оп. 5. — 1879. — Д. № 8. — Л. 1 — 22.

3. Георгий Михайлович. Описание и изображение редких монет моего собрания. — СПб., 1886.

4. Двусторонний оловянный оттиск «рейхелевского» рубля был заново обнаружен И. Г. Спасским в 1947 г. в одном из пустых шкафов Отдела нумизматики Государственного Эрмитажа. В настоящее время хранится в коллекции новоделов русских монет.

5. Русские монеты Павла I, Александра I и Константина I. Каталог собрания русских монет ГЭ. — № 2382. — Инв. № 11833 — 11851 и 17593 — 17598.

6. Бартошевич В. В. Константиновский рубль// Вопросы истории. — 1976. — № 7.

7. Fuchs Willy. Der Konstantin-Rubel von 1825, seine Geschichte und seine Falschungen.

8. Бартошевич В. В. Об одном спорном вопросе в истории константиновского рубля//Памятники русского денежного обращения XVIII — XX вв.//НС. — М., 1980. — 4.7.

9. Георгий Михайлович. Монеты царствования императора Николая. — СПб., 1890.

10. Шиканова И. С. Денежные знаки Российско-американской компании первой половины XIX в.// Памятники русского денежного обращения XVIII — XX BB.//HC. — М., 1980. — 4.7.

11. Ивочкина И. В. Марки Российско-американской компании//Тр. ГЭ. — XXI. — Л., 1981.

12. Гинзбург Г. И. Я. Я. Рейхель и каталог его коллекции//Нумизматика в Эрмитаже. — Л., 1987.

13. В музее Ленинградского монетного двора хранится несколько десятков штемпелей XIX — начала XX вв. Кроме того, небольшая коллекция медальных штемпелей второй половины XVIII — первой половины XIX в. имеется в собрании Эрмитажа.

14. Калинин В. А. Константиновский рубль и междуцарствие 1825 г.//Нумизматика в Эрмитаже. — Л., 1987.

15. Горный журнал. — 1856. — Т. 12.

16. Спасский И. Г. Петербургский монетный двор от возникновения до начала XIX в. — Л., 1949.

17. Применение формы при изготовлении маточников и штемпелей прослеживается с середины 1740-х годов.

18. Фоллендорф Н. Ф. Современное состояние монетного двора в России и Западной Европе. — СПб. — 1883.

19. «Ведомость по Медальерной палате о приготовлении штемпелей медальных, монетных, кростов, клейм и прочаго». — Библиотека Отдела нумизматики ГЭ. — XV. — 1.5. — № 65285.

20. Хранится в конце подборки названных в примечании 20 документов. Выполнено на отдельном большом листе плотной бумаги.

21. Иверсен Ю. Б. Неизданные и редкие русские медали. — СПб., 1874.