Робер Стенюи. "Концы в воду"

Робер Стенюи. 'Концы в воду'

Почему я стал искателем сокровищ? Вопрос может показаться праздным - сегодня соленый вкус приключений влечет на дно океана множество людей во всем мире; в одних только Соединенных Штатах этому занятию посвящают свой досуг почти три миллиона человек. Но кладоискательство как профессия? У серьезного читателя это не может не вызвать снисходительную улыбку.

Тем не менее кладоискательство действительно моя профессия. Вот уже двадцать лет я веду розыск в тиши библиотек и архивных хранилищ, листаю старинные судовые журналы, написанные выцветшими чернилами, покрытые бурыми пятнами от когда-то пролитого рома; осторожно разворачиваю ломкие от времени морские карты, раскрашенные вручную розами ветров и фигурками дельфинов; буква за буквой разбирают рапорты, которые два века назад писал дрожащей рукой капитан, объясняя суду, каким образом шторм и "божий промысел" погубили его корабль, несмотря на храбрость команды и навигационное умение; расшифровываю описи, заполненные таинственными аббревиатурами; переписываю счета, где длинными столбцами выстроились сундуки с казной, ларцы с драгоценностями, ящики с серебряной посудой...

Стоя перед стеллажами с документами в подвалах хранилищ Испании, Франции, Англии, Бельгии или Голландии, я ощущал во рту один и тот же вкус времени. И на свет извлекал одни и те же истории, рождавшие в воображении феерические картины кораблекрушений и кровавых битв.

Сокровища редко когда приносили счастье их обладателям. Вот этот капитан пиратского брига был убит выстрелом в лицо, когда высаживался на пустынном (как ему казалось) островке в Карибском море. А тот погиб во хмелю, заколотый кинжалом в спину; его голова три дня и три ночи красовалась на кормовом флагштоке фрегата Ее величества королевы Великобритании. Где-то на полпути между Римом и Карфагеном пошло ко дну судно вандалов с грузом бесценных статуй...

Кто-то кашляет за спиной, и я вздрагиваю. В читальном зале много людей. Каждый пришел сюда за своим. Пожилой господин отыскивает смысл жизни в писаниях византийских мудрецов; двое студентов со скучающим видом листают манускрипт - тему предложенной им курсовой работы; разодетая особа с тремя подбородками поглощена пожелтевшим фолиантом с рецептами лекарственных снадобий.

- Простите, мосье, вы не помните дальнейшую судьбу Бенито Бонито по прозвищу Кровавый Меч?

Пожилой господин иронически поднимает бровь.

- Боюсь, не смогу вам помочь. Может, имеет смысл посмотреть продолжение в кино?

Ну конечно, это же серьезные люди. Для них мои розыски - забава, сплошное кино...

Я заполняю кипы блокнотов выписками из подлинных донесений, казначейских ведомостей, докладов и выводов комиссий, эдиктов королей, судебных приговоров и писем близким. Я беседовал или состоял в переписке с большинством из ныне здравстующих профессионалов подводных поисков; мы говорили ночи напролет и обменивались посланиями такой толщины, что разорялись на почтовых марках. Впрочем, почтовые расходы - это только начало разорения кладоискателя: рано или поздно охотник за сокровищами оказывается совсем без гроша. Схему развития событий исчерпывающе изложил мой друг Жак-Ив Кусто:

"Не могу вообразить большей катастрофы для честного капитана, нежели находка подводного клада. Для начала ему придется посвятить в дело свой экипаж и гарантировать каждому причитающуюся долю. Затем, разумеется, он потребует от всех клятвы молчать. Но после второго стакана, выпитого третьим марсовым в первом же бистро, тайна станет всеобщим достоянием. На этой стадии, если капитану удастся поднять золото с затонувшего испанского галеона, наследники королей и конкистадоров извлекут из домашних захоронений замшелые генеалогические древа, чтобы потребовать по суду свою долю, и немалую. Пра-вительство страны, в чьих территориальных водах окажется находка, наложит на нее эмбарго. И если в конце концов после многолетнего судебного крючкотворства несчастному капитану все же повезет привезти домой несколько дублонов, в него мертвой хваткой вцепится налоговый инспектор - и это уже до гробовой доски. Представьте теперь, как этот человек, потерявший друзей, репутацию и судно, будет проклинать разорившее его золото".

И все же мой выбор сделан.

Клад - понятие относительное. Для археолога медная пуговица или мушкетная пуля подчас важнее сундука с монетами. Отыскивая то, что сохранило до нас время, я меньше всего думал о рыночной стоимости находок. Вместе с глотком воздуха, доходившим до меня с поверхности, я жадно вкушал на дне свободу, весь во власти пронзительного чувства настоящего дела.

Об одном эпизоде, дающем представление о моей работе, я и хочу рассказать.

...Чтобы заполнить страницы в пустой сезон летних отпусков, иллюстрированным журналам нет надобности прибегать к услугам лохнесского чудовища или тайнам "Бермудского треугольника". С 50-х годов у них есть тема, гарантирующая читательский интерес,- "сокровища Роммеля".

До встречи с лордом Килбракеном я знал об этих сокровищах только то, что писалось в рубрике сенсаций изобретательными журналистами. Правда, мне довелось еще посмотреть фильм "Монокль", в котором происходили такие страсти-мордасти, что при всем желании нельзя было всерьез воспринимать увиденное на экране.

Вкратце киношная история сводилась к следующему. Африканский корпус Роммеля, продвигаясь во время войны по Северной Африке, награбил несметные сокровища - золотые слитки, валюту и произведения искусств из музеев захваченных городов. В 1943 году эсэсовцы погрузили эти ценности в шести больших бронированных контейнерах на суда и отправили из тунисского порта Бизерта в Аяччо на Корсике, откуда их должны были вывезти с морским конвоем в Италию. Но налетевшая американская авиация потопила немецкие корабли. Тогда эсэсовская охрана решила спрятать сокровища в подводной пещере у корсиканского побережья - в бухте Сен-Флорин, по одним данным, или возле восточного побережья на глубине пятидесяти пяти метров - по другим.

В 1948 году на Корсике появлся бывший эсэсовский фельдфебель Петер Флейг, незадолго до этого выпущенный из лагеря для военнопленных. Он утверждал, что участвовал в затоплении контейнеров с сокровищами и может найти это место. Целый месяц Флейг нырял с аквалангом, пока не кончился выделенный французским военно-морским министерством кредит в миллион франков. Результат поисков был нулевой. Сам Флейг, обвиненный в мелком мошенничестве, провел два месяца в тюрьме Бастии. По выходе оттуда он был похищен мафией. Ее главари пытками вырвали у него точные сведения о кладе, после чего Флейг как в воду канул (возможно в буквальном смысле слова).

Несколько экспедиций, занимавшихся поисками после эсэсовского фельдфебеля, закончились полным фиаско. Осведомленные лица утверждали, что в этой серии неудач видна рука мафии, тем паче что каждый раз кто-нибудь из кладоискателей погибал.

Так вот, в этой истории, писаной и переписанной сотни раз, где каждый автор добавлял своего перца в соус -то "немку-блондинку", то "Кончетту-корсиканку", то группу неонацистов,- все или почти все было выдумкой.

Главным действующим лицом в тех событиях, о которых я хочу рассказать, является Джон Годли, третий ирландский барон Килбракен, журналист и путешественник, автор множества статей и десятка книг. В середине 50-х годов он приехал на лето в Аяччо. В первый же вечер хозяин гостиницы поведал ему о спрятанных здесь, на Корсике, "сокровищах Роммеля". Килбракен запросил один американский журнал, не заинтересует ли их данная тема. Оттуда прислали "добро". Полтора месяца Джон собирал по крупицам сведения, которые если и не прояснили до конца эту запутанную историю, то по крайней мере выявили ее главные этапы.

Он беседовал со всеми людьми, встречавшимися с Флейгом; бродил по кабачкам в крохотных портах побережья; интервьюировал судебных чиновников и тюремных надзирателей в Бастии; нашел водолазов, которых экспедиции нанимали для подводных работ. Наконец в 1961 году Килбракен разыскал Флейга! Да-да, того самого Флейга, который "исчез" тринадцать лет назад, а теперь преспокойно жил в тихом немецком городке на Рейне, подальше от мафии и журналистов.

Джон Килбракен излэжил все, что ему удалось узнать, американцу Эдвину Линку. Тот внимательно выслушал его и ответил "нет".

- С вашими сведениями и моим снаряжением нам предстоит искать иголку в стоге сена. А в данном случае у нас еще завязаны глаза и на руки надеты боксерские перчатки. Наберитесь терпения. В следующем году я жду новый чувствительный магнитометр "Протон", который готовит для нас профессор Грей из Эдинбургского университета. Думаю, это как раз то, что нам нужно.

Килбракен не стал настаивать. Ведь за плечами Эдвина Линка был самый богатый в мире опыт обнаружения затонувших судов. Его тридцатиметровая яхта "Си Дайвер" ("Морской ныряльщик") -первое судно, задуманное и построенное от киля до клотика как поисковый корабль для подводной археологии,- представляет собой плавучую электронную лабораторию.

Вообще Эдвин Линк - поразительный человек. Когда его маленькая фабричонка по выпуску механических пианино оказалась разоренной звуковым кинематографом, он переключился на авиацию и разработал несколько приборов для слепых полетов. Но самым его знаменитым изобретением стал "Линк-трейнер" - тренажер для пилотов, на котором летчики во время второй мировой войны проходили ускоренный курс подготовки. Сегодня все пилоты реактивных лайнеров начинают обучение на "Линк-трейнере", а астронавты моделировали на нем приближение к Луне. К середине 60-х годов, когда Линк оставил дело, созданная им компания насчитывала 16 тысяч служащих. С тех пор он плавал с женой по морям на "Си Дайвере", целиком отдавшись подводной археологии и конструированию новых технических средств для жизни человека под водой.

Джону Килбракену все это было известно. Знал он и то, что сами по себе сокровища вовсе не аргумент для Эда Линка. Поэтому он поставил вопрос в иной плоскости:

- Когда вы получите магнитометр Грея, вам ведь наверняка захочется испытать его, не так ли? Вот я и подумал, не окажутся ли корсиканские воды идеальным местом для полевых испытаний... Там может встретиться уникальный материал для этого.

Эд улыбнулся:

- О'кей, уговорили. Скажите своим людям, что в следующем году мы прибудем на две недели на Корсику.

Свое слово Линк сдержал. Так я очутился на борту "Си Дайвера". А ночыо в каюте, когда мы шли из Монако в Бастию, Джон Килбракен рассказал мне подлинную историю знаменитых сокровищ:

- Во-первых, "сокровища Роммеля"- вовсе не сокровища Роммеля. Во-вторых, Петер Флейг - не Петер Флейг. Но бог с ним, будем называть его так. В 1947 году он сидел в лагере Дахау, где американцы держали эсэсовцев и военных преступников. Там же был некий Шмидт. Во время кампании в Северной Африке он возглавлял особую моторизованную команду СС, следовавшую за корпусом Роммеля, но подчинявшуюся лично Гиммлеру. В ее задачу входил методический грабеж банков, ювелирных магазинов и музеев в оккупированных немцами городах. В конце кампании, когда союзники прижали немцев к морю, а связь с Гиммлером была потеряна, оберштурмбанфюрер Шмидт решил действовать на свой страх и риск. Он разделил сокровища на три части. Одна была переправлена и спрятана в Австрии, другая в Италии возле Виареджо, наконец, третья - неподалеку от Корсики.

Джон выпустил клуб дыма из своей трубки, явно испытывая мое терпение.

- В лагере Дахау Шмидт предложил Флейгу поменяться документами - они немного походили друг на друга. Фельдфебеля ожидало освобождение, а выдачи шефа "девизеншуцкомандо" требовало польское правительство, чтобы судить за массовое убийство мирного населения. Без всяких сомнений его ждала виселица. Взамен Шмидт обещал передать Флейгу три точные карты с обозначением трех тайников. Пока тянется следствие он должен был молчать, а потом признаться в подмене, заявив, что сделал это под угрозой смерти. Тем временем Шмидт рассчитывал оказаться на свободе. Флейг колебался, но в конце концов все же согласился и взял карты. Однако в этот самый момент Шмидта неожиданно увезли из Дахау. Надеюсь, что возмездие нашло его.

- А Флейг?

- Наш Флейг справедливо решил, что может обменять часть сокровищ на быстрое освобождение. Он вступил в контакт с капитаном американской контрразведки Брейтеибахом, которому передал две карты с пояснениями Шмидта. Американец сел в джип и помчался в Австрию. Там в горах под Зальцбургом в сенном сарае он обнаружил тайник с музейными полотнами. Находка была передана военным властям. Этот факт мне официально подтвердили в Пентагоне. Затем Брейтенбах отправился в Виареджо, где, по данным Шмидта, были запрятаны деньги из банков. Все оказалось точным. Я получил фотокопию официального доклада этого контрразведчика.

Только теперь, слушая Джона, я поверил в существование сокровищ, поверил по-настоящему.

- Выходит, если два тайника оказались подлинными, есть шанс, что и третий не вымысел?

- Да. Почему Флейг оставил для себя именно его? Думаю, потому, что сбыть картины известных мастеров трудно - они фигурируют в каталогах. Банковские купюры могли оказаться фальшивыми - ведь нацисты печатали и доллары и фунты. А на дне у Корсики лежит золото. Оно во все времена было и остается золотом.

Дав мне несколько минут, чтобы осмыслить услышанное, Килбракен продолжил свой рассказ:

- Флейг прочитал мои статьи и через своего адвоката доктора Герта Федлера предложил свидеться. Но при первой встрече он плел всякие небылицы. Например, что лично присутствовал при затоплении контейнеров, хотя на руках у меня была справка, что в 1943 году он находился в госпитале в Кракове. Флейг никому не верил, даже собственному адвокату. Только ваше письмо Эду Линку, которое я показал ему, заставило немца признаться.

Такое признание, хотя и косвенное, что и я в какой-то мере оказался причастен к раскрытию тайны "сокровищ Роммеля", польстило моему самолюбию. В этом письме я излагал Эду подробный план подводных поисков. Кроме того, Флейг, очевидно, знал о моей успешной экспедиции в Ирландию, где я нашел сокровища Непобедимой Армады. Соединение наших имен убедило его, что в данном случае речь идет о серьезном начинании.

- Вы считаете, что в сорок восьмом году, когда Флейга выпустили из лагеря и он приехал на Корсику, его поиски были мистификацией?

- Уверен. Он нырял под надзором французов, причем его вознаграждение не было оговорено никаким контрактом. В случае удачи Флейг мог рассчитывать на жалкие крохи, подачку. Поэтому намеренно врал. Двадцать три дня подряд он опускался в месте, ничего не имевшего общего в подлинной "точкой". Потом произошла эта непонятная история с судом: Флейга вдруг обвинили в краже кинокамеры. Не знаю, были ли кража в действительности, или, как он утверждает, французские власти просто захотели отомстить ему, но факт остается фактом - два месяца Флейг просидел в тюремной камере. Я достал в полицейском архиве копию приговора, тут все в порядке. Там же, в камере, он познакомился с корсиканским водолазом Андре Маттеи, задержанным за контрабанду.

- Когда же Флейга похитила мафия?

- Выйдя из тюрьмы, он поселился в дешевом пансионе в Бастии. В декабре сказал хозяйке, что едет в Поретто, где жила семья Маттеи. Больше его не видели. Но об этом эпизоде Флейг упорно молчит. Ну а продолжение было таково. В 1952 году водолаз из Бастии по имени Анри Элле и адвокат Канчеллиери зафрахтовали яхту "Старлена", чтобы прочесать место затопления сокровищ. Но при выходе из порта "Старлену" протаранил лайнер, почему-то отклонившийся от курса. Я говорил с очевидцами, они до сих пор не могут прийти в себя от изумления: все это произошло ясным утром при тихой погоде. Следующей весной Элле зафрахтовал другую яхту - "Романи Мейд", но она так и не пришла на Корсику. По официальной версии - сломался мотор. А через несколько месяцев Элле погиб при невыясненных обстоятельствах под водой. Адвокат Канчеллиери начал переговоры с несколькими фирмами, занимающимися подводными работами, но ни одна не взялась за поиски. Во время поездки в Италию машина адвоката вдруг потеряла на шоссе управление и врезалась в заводскую стену: Канчеллиери умер на месте, не приходя в сознание.

- Все складывается одно к одному...

- Вот именно. Слушайте дальше. В один прекрасный августовский вечер 1961 года Андре Маттеи, напившись в стельку, заявил во всеуслышание в баре Бастии, что он "засек" нацистские сокровища. В ту ночь он не вернулся домой. А три дня спустя его тело, прошитое автоматной

очередью, было обнаружено в зарослях возле Проприано... Пока все. Выводы можете делать сами.

- Гуд найт, Джон.

- Гуд найт, Робер.

...18 апреля 19... года на борту "Си Дайвера" собрались десять человек семи национальностей. Адвокат Феллер приехал один - у Флейга были веские причины не показываться на Корсике. Собственно его присутствия и не требовалось: он ведь не участвовал в затоплении клада. Феллер привез кусок немецкой гидрографической карты со схемой и пометками, сделанными военным преступником Шмидтом. Кроме того, адвокат имел при себе шесть килограммов документов. Накануне отплытия из Монако Феллер, Линк и Килбракен заперлись в штурманской рубке со всеми картами и досье. В полночь было выработано окончательное соглашение. Все члены экспедиции подписали обязательство в течение десяти лет не разглашать местоположение наших поисков. Скажу, однако, что оно находится за пределами французских территориальных вод, так что с точки зрения международного права не было допущено никаких нарушений. У

Отправной точкой стала карта Шмидта - Флейга: пожелтевший обрывок миллиметровки с нанесенной на нее береговой линией, ориентирами и глубинами. Но от этой карты шефа "девизеншуцкомандо" до клада столь же далеко, как от теории до практики. Карандашные линии на бумаге превращались на море в полосы шириной в Елисейские поля, а "точка", где линии сходились, в натуре в три раза превышала площадь Согласия. Высчитав отклонение компасов (курсы были выверены в соответствии с магнитным склонением двадцатипятилетней давности), мы вычертели "вероятностную зону". Подводные поиски всегда начинаются с подобного зыбкого ориентира.

- Шмидт вышел в море на рыбачьей шаланде,- сказал Феллер.- С ним были два матроса и эсэсовский унтер-офицер. Они прошли... миль на восток, промерили лотом дно, определили координаты и сбросили в море шесть металлических контейнеров.

- Кстати, а что стало с тремя свидетелями операции? - спросил Килбракен.

Феллер прижал одну руку к бедру, а другой повел из стороны в сторону: "Та-та-та-та-та! Аллее тод". (Все убиты.)

Впрочем, эта деталь не имеет прямого отношения к предстоящим поискам. Главная задача для нас - разработать рациональную методику, чтобы не проходить дважды одно и то же место и вместе с тем охватить всю вероятностную зону. Наиболее гарантированное решение, к сожалению, существует только на бумаге. Туман, течение, волны и ветер обязательно вносят свои поправки: море сносит буи, туман скрывает ориентиры, волны и ветер относят суда, обрывают якоря и тянут тросы во все стороны.

- Ну что ж, начнем!

Семь утра. Приникнув к секстанту, Эд Линк разворачивает яхту по главной оси. На корме матросы приготовились спускать сигнальные буи. Когда судно пересекает поперечные оси, Эд дает короткий сигнал сиреной: бетонная глыба уходит на дно, разматывая трос. Красный буй отмечает "точку". Я погружаюсь под воду, чтобы проверить, как лег "якорь".

Когда я поднимаюсь на палубу, лорд Килбракен кивком указывает мне на маячащую невдалеке лодчонку: "Новости на Корсике разносятся быстро. Вчера там был один малый. Сегодня уже двое".

Беру бинокль. Это обычная прогулочная посудина с подвесным мотором. На обоих пассажирах соломенные канотье с красной лентой и цветастые рубашки - стиль марсельских гангстеров. В руках у одного блеснуло что-то похожее на компас.

- Да, я показывал вам милое послание от заинтересованных лиц? - спрашивает герр Феллер и протягивает фотокопию страницы, вырванной из ученической тетради в клеточку:

"Господин адвокат! Не советуем лезть в историю с кладом Роммеля. Вам мало троих убитых? Смотрите, как бы и вам не загнуться. Это золото - НАШЕ. Не суйте нос на Корсику. И ваш друг Флейг тоже. Ваши друзья".

- Слог замечательный. Когда вы получили письмо?

- В мае. После этого пришли еще два конверта. В обоих были бланки счетов одного пригородного парижского ресторана.

- Вам назначали свидание?

- Полагаю, да. В последний приезд в Париж я позвонил хозяину ресторана, спросил, нет ли для меня записки. Нет, хозяин не в курсе.

"Си Дайвер" был хорошо оснащен специальной электронной техникой, но вот корабельная артиллерия у него полностью отсутствовала. Поэтому во избежании неприятных сюрпризов еженощно кто-нибудь из нас стоял на вахте.

После разметки вероятностной зоны мы приступили к поискам внутри нее. Судно ходит взад - вперед, ведя на буксире по дну электронный детектор стоимостью три тысячи долларов. Штурман Майкл громко сообщает позицию каждые десять секунд. Эд неотрывно следит за четырьмя стрелками и заносит в таблицу цифры интенсивности магнитного поля. Так проходят часы.

После торопливого обеда "Си Дайвер" опять утюжит море. Уже в темноте Линк расшифровывает одному ему понятные каракули. Он очерчивает "зоны плюс" и "зоны минус", после чего произносит приговор: "Все в норме". Эд очень доволен. Пусть даже вместо слитков желтого металла на дне окажется ржавое железо: главное - испытание нового прибора. Линк убежден, что в будущем этой "электронной рыбке" суждено оказать науке куда более ценные услуги, чем эсэсовский клад.

Подводные магнитометры, конечно, вещь хорошая. Жаль только, что, когда их тащат по дну, начинаются неизбежные неприятности. Причем одна поломка цепной реакцией влечет за собой другую: перегоревшее реле замыкает конденсатор, тот выводит из строя транзистор и т. д. и т. п. Именно это случилось на третий день с магнитометром Грея. Линк извлек чемодан с запасными деталями, и вдвоем с Майклом они приступили к сложной операции над электронным роботом. Я же на маленьком "Риф Дай- вере" продолжал работу с портативным магнитометром конструкции немецкого профессора Фёрстера.

Я еще не рассказал вам о "Риф Дайвере". Название "Рифовый ныряльщик" исчерпывающе объясняет его назначение: большое судно не может вести разведку на мелководье, а шестиметровому "Риф Дайверу" это вполне доступно. У него нет винта, который может поранить водолаза или порвать трос, нет и руля. Мощный дизель выбрасывает струю воды, и суденышко движется на реактивной тяге. Два иллюминатора ниже ватерлинии позволяют следить за дном в светлое время суток. Это чудо поисковой техники - побочный продукт изобретательского гения Эда Линка.

Итак, я перешел на "Риф". Вокруг красного буя, отметившего "горячую точку", пусто. Но немного южнее - сигнал. Правда, не особенно отчетливый, но все же сигнал. Медленно, метр за метром, проходим эту зону. Я вижу, как черная стрелка маленького магнитометра колеблется от нуля до -10, потом к +15 и вновь до -20. Пока я лихорадочно уточняю координаты, стрелка подпрыгивает до +20.

- Стоп, Майкл, назад.

Меня гложут сомнения. В момент "пика" "Риф" выходил из поворота. В этих случаях весьма часто "рыбка" вздрагивает. Я не могу поручиться, что цилиндр магнитометра находился в вертикальном положении - единственном, при котором прибор дает правильные показания.

Надо проверить. Облачаюсь в мои подводные доспехи. Ласты, грузила, нож, трубка, маска, часы, батиметр, компас. Все? Плюхаюсь спиной в оду, переворачиваюсь и сильными ударами ласт иду вниз. Течение слегка тянет на юго- восток. Вижу, как мимо проплывают прозрачные медузы. 25 метров - попрежнему светло. 35 метров - все та же голубизна, ну, может, капельку темнее. Подо мной - светлые пятна. Это дно. От движения ласт песок взвивается маленькими смерчами среди мертвых муаровых кораллов. Видимость хорошая. Пусто. Отсчитываю от лота 15 метров к северу и начинаю ходить кругами. Взгляд налево, взгляд направо. Пусто, только песок и кораллы.

Как выглядят предметы после нескольких лет, а то и столетий пребывания на дне, мне хорошо известно. Увидеть аккуратно уложенные контейнеры я не надеюсь. Даже если все они опустились на дно друг на друга, теперь в этом месте должен быть единый предмет причудливой формы или холмик. Обломки довольно быстро обрастают морскими организмами, привлекают представителей флоры и фауны. Поэтому я ищу морскую анемону, губки, просто более светлое и более темное пятно, крупную рыбу: часто посторонние предметы становятся оазисами, где рыбы находят убежище и пищу.

Смотрю на часы: одиннадцать минут. Успею сделать еще один тридцатиметровый круг. Сверху, наверное, я выгляжу муравьем, затерявшимся в Сахаре... Пятнадцать минут. Надо подниматься. Обидно - мне предстоит разочаровать моих товарищей. Ведь в глубине души у каждого теплится надежда, что спуск окажется ненапрасным.

Клада нет, но зато есть важные наблюдения: здешние донные отложения должны были быстро засосать контейнеры. Перед экспедицией мы гадали, не могли ли сокровища попасть в сети к рыбакам. Теперь ясно, что этого случиться не могло. Первые несколько лет после войны корсиканский рыболовный флот восстанавливал силы, потому что гитлеровцы, уходя, сожгли все шаланды. А в начале 50-х годов, когда островитяне вновь начали выходить в море, тяжелые металлические ящики уже погрузились в песок.

...Магнитомер Грея починен. Ровная поверхность моря напоминает озеро в безветренную погоду. С шести утра до семи вечера "Си Дайвер" без устали ходит взад и вперед. Охота за сокровищами, вообще говоря,- это бесконечная скучная рутина... в ожидании сюрприза.

Вечером к нам подходит рыбачье судно и описывает вокруг яхты несколько кругов. Мы следим за ним в бинокли. Они следят в бинокли за нами. Так проходит два часа. Только в полночь мы видим на экране радара, что судно удаляется в сторону Бастии.

24-го с утра небо было затянуто облаками. Неожиданно сквозь разрывы в тучах выглянуло солнце. Яркий луч словно прожектором высветил на берегу характерное здание, служившее главным ориентиром на карте Шмидта - Флейга. Совершенно случайно я навел на него бинокль. Сюрприз действительно оказался потрясающим: мы ошиблись зданием! Потребовалось необычное естественное освещение, чтобы воочию убедиться в этом.

Обидно. Придется начинать все сначала. А это требует времени. Но вот буи передвинуты. Наша вероятностная зона переехала на полмили. "Си Дайвер" начал столь же прилежно утюжить море на новом месте.

...Шли часы, дни. Вначале мы водили магнитометр на буксире за яхтой, потом искали в "горячих точках" на "Риф Дайвере". Пытались вести два магнитометра разом, взаимно контролируя их показания. Со дна поднят богатый урожай - мотки троса, якоря, железные кошки. С каждым днем зона поиска сужалась. Несколько раз звучала ложная тревога. Я нырял и обнаруживал всю ту же песчаную пустыню. А потом случилось...

Нет, лучше по порядку.

Я стоял у штурвала "Рифа", Майкл дежурил у магнитометра. Мы двигались короткими галсами на север от яхты. Вначале прибор регистрировал большую массу судна, потом интенсивность импульсов падала. Внезапно, когда мы удалились на приличное расстояние от яхты Линка, стрелка заметалась как угорелая.

Я вновь прошел это место с севера на юг. Та же картина. Сделал круг, чтобы войти в "горячую зону" с востока,- тот же сигнал. Значит, мы что-то нашли. На дне или в донных осадках в этом месте находится большой предмет или группа предметов, вызывающая возмущение магнитного поля. Бомба? Самолет? Затонувший катер? Или "наши" контейнеры? Сонар показывал именно ту самую глубину, что значилась на карте Шмидта.

Нырять? Бесполезно: это лежит под слоем песка. Взять металлоискатель? Зона поиска все еще слишком обширна. Ладно, будь что будет, ныряю.

И ничего не нахожу.

Магнитометр Грея выполнил свою задачу. Теперь день за днем мы рыщем с магнитометром Фёрстера. Но он засекает лишь предметы, лежащие неглубоко - не глубже двух метров. А остальные приборы еще слабее.

Так в нашей, казалось бы, безупречной системе обнаруживается провал. Нам не хватает промежуточного прибора- нужен либо более точный магнитометр Грея, либо более мощный магнитометр Фёрстера. Досадно, но пока нет ни того, ни другого.

По двенадцать часов в сутки "Си Дайвер" ходит с севера на юг и с юга на север, словно пахарь, которому нужно подготовить к севу целую плантацию. С самого начала Линк поставил предел поискам - две недели. Остается три дня, за которые должно свершиться чудо.

Но чуда не свершилось. Мы торчали на солнцепеке до последней минуты. Вечером "Си Дайвер" поднял якорь, выбрал поплавок-радар и красный буй. Раскаленное солнце садилось в море. Я до рези в глазах всматривался в маленький белый циферблат. Стрелка металась по шкале, когда "Си Дайвер" поднимал последний буй...

Мы потерпели поражение. Впрочем, так ли это? Мы знаем, нечто металлическое покоится в том самом месте, где, как утверждал Флейг, находятся шесть контейнеров с золотом и драгоценными камнями на сумму десять миллионов фунтов стерлингов. В ту ночь, когда мы оставили за кормой огни Бастии, Эдвард Линк сказал:

- Мы вернемся сюда. Магнитометры еще переживают младенческий период. Через несколько лет появится прибор, который нам нужен. Не волнуйтесь, Робер, это произойдет на вашем веку. Раньше нас здесь никто ничего не найдет. Мафия привыкла действовать кастетом, а не электроникой.

И по веселым искоркам, плясавшим в его зрачках, я понял, что шестидесятилетний пионер не потерял ни детской мечты, ни юношеского задора.

Увы, в истории с "сокровищами Роммеля" приходится пока поставить многоточие. В следующем году у Эдвина Линка трагически погиб взрослый сын, и он прекратил свои экспедиции. А мы, его спутники, связаны обетом молчания.

Перевод с французского А. Левиной