Переход к денежным откупам

Акция по выпуску облегченных монет вряд ли могла быть очень эффективной. Судя по тому, что сохранилось небольшое количество легких копеек 1608 года, выпуск их не мог быть обильным. К тому же ухудшение копеек коснулось только веса, не затрагивая пробы. Поэтому если при выпуске копеек нормативного веса из одного "ефимка" - талера весом около 29 граммов после очистки в процессе плавки от посторонних примесей получалось 38 копеек, то в 1608 году из того же талера при прежней технологии чеканки получалось около 40 копеек. Разница была не так уж велика. Эффект был бы больше, если бы больше были масштабы чеканки, но при сокращении сырьевой базы в 1608 году такого случиться не могло. К тому же, как уже говорилось, монеты ухудшенного веса чеканились только в Москве, так как Денежный приказ, вероятно, не хотел выпускать из-под своего контроля эту деликатную операцию.

Твердая позиция Денежного приказа и строжайший контроль над денежным производством, осуществляемый им, могли толкнуть отчаявшегося царя на ряд рискованных действий.

Спустя 380 лет монеты разоблачили царя Василия Ивановича Шуйского.

Несколько лет назад во время археологических раскопок в Пскове был найден клад монет времен Шуйского. Состав клада датирует время его захоронения осенью - началом зимы 1608 года. Это было время, когда Псков 2 сентября 1608 года "отложился" от Москвы и целовал крест на верность "царю Димитрию Ивановичу", Тушинскому вору. Тогда же Псковский денежный двор начал чеканку копеек с именем Дмитрия Ивановича и тушинская казна стала пополняться доходами от собственной чеканки.

В кладе были обнаружены две крайне любопытные и не менее загадочные монеты. На первый взгляд они ничем не отличались от весьма распространенного типа псковских копеек Бориса Федоровича Годунова, с буквами ПСРЗ, что расшифровывается как "Псков. 107", то есть 1599 год. Но при внимательном изучении этих копеек бросалось в глаза не столько сходство их с популярным типом, сколько отличие: другим был рисунок всадника, другой была и надпись. При всем сходстве с копейкой ПСРЗ копейки из клада отличались еще и жесткостью линий; впечатление было такое, будто некто старательно и механически скопировал оригинал. Но еще более отличал копейки клада от подлинных копеек ПСРЗ вес: две монеты весили 0,58 и 0,59 грамма. Это был очень большой отрыв от нормативного веса копеек ПСРЗ, колеблющегося вокруг 0,68 грамма. В коллекции Исторического музея нашлись еще 32 копейки, являвшиеся точной копией копеек клада, но, к сожалению, без паспорта, позволявшего судить об их происхождении. Вес музейных экземпляров также колебался вокруг 0,60 грамма.

Следовательно, благодаря кладу из Пскова удалось установить, что накануне 2 сентября 1608 года, времени, когда Псков перешел на сторону Тушина, здесь начали чеканить копейки, подражавшие популярному типу копеек 1599 года с именем Бориса Федоровича, с весом, значительно ниже нормативного веса копеек трехрублевой стопы. Так как в многочисленных кладах, зарытых при Борисе Годунове, такие копейки не встречались никогда, время их чеканки следовало отнести к 1605-1608 годам. Где-то в этот промежуток в Пскове появились такие явно подражательные монеты.

Их отмечала еще одна особенность. И рисунок на лицевой стороне, и надпись имели очень высокий профессиональный уровень. Однако среди псковских монет, чеканившихся на Псковском денежном дворе, не удалось найти таких, рисунок и надписи на которых были бы выполнены сходным "почерком". Подражательные копейки явно выпадали из остальной продукции Псковского денежного двора.

Все эти наблюдения позволяли с уверенностью квалифицировать обнаруженную группу копеек как фальшивые, "воровские" монеты. Но от обычных "воровских" монет их отличали два признака. Во-первых, довольно большое количество дошедших до нас экземпляров, к тому же совершенно идентичных, чеканенных при помощи одной пары чеканов. И в кладах, и в коллекциях музеев даже две одинаковые фальшивые монеты - огромная редкость. Выпуск фальшивых копеек был "штучным" производством. В веках могли сохраниться только единичные экземпляры "воровских" монет, изготовленных различными фальшивомонетчиками. Здесь же мы встретились со значительной по количеству группой монет, вышедших из-под одного штемпеля. Во-вторых, качество изготовления наших копеек резко отличало их от обычных "воровских" изделий. Рисунки и надписи на "воровских" копейках, как правило, очень неумело исполнены, надписи чаще всего представляют или бессмысленный набор букв, или плохо читаемые подражания легенде русских копеек. Здесь же мы видим превосходно "сделанные" копейки.

Какова же природа этих необычных "воровских" псковских копеек, время чеканки которых приходится на 1606-1608 годы? Так как первый клад, где они были встречены, датируется 1608 годом, а в кладах, зарытых между 1599-1608 годами, они не найдены, мы имеем основание считать, что чеканились подражательные копейки ПСРЗ около 1608 года.

Причину их появления, по всей видимости, следует искать в псковских событиях, происходивших незадолго до присоединения Пскова к Тушинскому вору.

Псковские летописи рассказывают о бурных внутриполитических событиях в городе, предшествовавших отпадению Пскова от Москвы. В начале 1607 года царь Василий Шуйский попросил у псковичей денег, "хто сколько порадеет царю Василью". С такой просьбой о добровольном займе Василий Шуйский обращался во многие города в тот трудный период. В первую очередь он обратился к богатым псковским купцам и боярам, "мнящихся перед богом и человека, богатьством кипящих". Однако "лучшие" псковские люди превратили добровольный заем в принудительный, обложили "по роскладу" все население города, даже вдовиц. Собрать удалось только 900 рублей. Деньги повезли в Москву пять человек из числа "меньших" людей. Вместе с деньгами они повезли царю Василию жалобу на богатых псковичей. Но те опередили: к Василию поступил донос на псковских "мелких" людей, которые "казны не дали". О посланниках города было сказано: "А сии пять человек тебе государю добра не хотят".

В Москве доносу поверили, и псковичей собрались повесить. Узнав об этом, Псков восстал, обрушился на доносчиков, и семь человек богатых гостей попали в тюрьму. "Мелкие" псковские люди были спасены, но классовая борьба в городе не утихала. Популярность царя Василия падала с каждым днем, и симпатии псковичей, как "больших", так и "меньших", в конце концов обратились на Лжедмитрия II. Между тем тушинское правительство умело пользовалось создавшейся обстановкой, чтобы еще больше привлечь на свою сторону горожан. Лжедмитрий прислал в Псков "грамоту мудрым словом зело, не о крестном целовании". Умелая демагогия привела к тому, что 2 сентября Псков "отложился" от Москвы и присягнул Лжедмитрию II.

Описанные в летописи события никакого отношения к чеканке воровских монет, казалось бы, не имеют. Но ведь летопись описывала только видимую сторону городской жизни. Анализ же сообщений летописного рассказа дает основание заподозрить, что в основе брожения, охватившего город накануне "отложения" от Москвы, лежали более сложные причины. Почему богатые псковские гости вместо добровольного сбора средств совершили принудительный "росклад"? Почему царь Василий довольствовался скромной суммой в 900 рублей, собранной с города? Почему гнев псковичей обратился именно на семь человек гостей, которых посадили "в погреб", то есть в тюрьму?

Анализ и сопоставление летописного рассказа с фактом чеканки в Пскове странных "воровских" копеек, сделанных на профессиональном уровне и в достаточно больших количествах, позволяет реконструировать события 1607-1608 годов, происходившие во Пскове, следующим образом.

Не потому ли псковские "гости славные мужи и великие" переложили сбор денежных средств на "меньших" псковских людей, что они нашли иной способ "порадеть царю Василью" не без выгоды для себя? Таким способом могла стать организация откупной чеканки монет, тайная чеканка помимо денежного двора. Предположим, семь человек псковских гостей (именно такое количество было затем арестовано псковичами) дали царю Василию крупную сумму денег, получив от него тайное разрешение на монетный откуп. Свои затраты они намеревались с лихвой возместить выпуском большого количества "воровских" монет с пониженной весовой нормой. Чтобы замаскировать неполноценные монеты, откупщики в качестве образца избрали один из самых распространенных типов псковских копеек с именем правителя Бориса Федоровича Годунова, которого официальная пропаганда называла узурпатором и убийцей законного наследника престола. Среди мастеров-серебреников, которыми славился Псков, можно было найти опытного и искусного мастера; он сумел вырезать маточник, скопировав с подлинной копейки 1599 года рисунок и надпись, и снятыми с него штемпелями отчеканить довольно большую партию "воровских" копеек.

К XVII веку откупа в денежном деле давно уже отмерли. В первой четверти XVI века чеканка монет полностью осуществлялась государственным денежным двором, и лишь два мастера-иностранца - Орнистотель и Александро - получили денежные откупа от великого князя Василия III. С тех пор эта практика больше не возобновлялась. И вот в тяжелый для царской власти 1608 год она возродилась. Восстановление денежных откупов шло вразрез с монопольным правом царской власти на чеканку монет. Оно выводило денежное производство из-под контроля Денежного приказа, создавало возможность злоупотреблений и ставило под угрозу качество монеты. Так оно и получилось в 1608 году. Если на государственном денежном дворе под давлением чрезвычайных обстоятельств вес копейки снизился только на 1/4 почки, то псковские откупщики снизили его уже на 1/2 почки. Весовая норма псковских "воровских" монет тянет к 0,60 грамма. Далее, если государственные слегка облегченные монеты по оформлению отличались от полноценных, то откупные монеты, напротив, были замаскированы сходством с популярной и доброкачественной монетой.

Трудно представить, чтобы Денежный приказ, так настойчиво соблюдавший неприкосновенность "доброты" русской копейки, мог санкционировать возрождение денежных откупов. Надо думать, что Василий Иванович Шуйский решился на такой шаг самостоятельно, видимо, действуя через доверенных лиц.

Историки неоднократно отмечали, что царь Василий имел тесные связи с купечеством и пользовался его поддержкой и советами. При избрании Шуйского значительную роль сыграли, помимо бояр, богатые торговые гости и торгово-ремесленное население столицы. Их беспокоило то явное покровительство, которое Лжедмитрий I оказывал иноземному купечеству. Конрад Буссов рассказывал, что Шуйский, организуя заговор против самозванца, "созвал к себе на двор сотников и пятидесятников города (представителей городского самоуправления), а также некоторых бояр и купцов, и сказал им тут, что они ясно видят, как всей Москве угрожает великая опасность".

В крестоцеловальной записи от 19 мая 1606 года Василий Шуйский пообещал: "У гостей у торговых людей, хотя который по суду и сыску дойдет и до смертный вины, и после их у жен и детей дворов и лавок и животов не отнимати, будет с ними в той вине не винны". Эти послабления торговым людям в царствование Шуйского дополнялись жалованными грамотами купцам из разных городов, рядом привилегий отдельным лицам.

Не исключено, что идея денежных откупов и была подсказана царю Василию богатыми "гостями", а инициаторами выступили псковские купцы. И для царя, и для купечества откупа были взаимно выгодны. Впрочем, результаты этой попытки оказались плачевными не только для самих псковских откупщиков, но и для царской власти. Потеря Пскова стала очень чувствительной для Москвы.

Имеются косвенные свидетельства письменных источников о том, что и в Новгороде была сделана попытка наладить чеканку откупных денег, но она не удалась.

"Отложение" Пскова от Москвы состоялось 2 сентября 1608 года, а 8 сентября взрыв классовой борьбы случился в Новгороде. Этому предшествовали следующие события.

В середине 1608 года царь отправил в Новгород своего родственника, молодого князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Вокруг Москвы стягивался узел осады, и Новгород должен был стать центром организации отпора тушинцам. Скопин-Шуйский собирал средства с городов северного Замосковья, Заволжья и Поморья, вел переговоры со шведами о помощи наемными войсками и "строил рать" для военных действий. Воеводой в Новгороде был также Михаил Иванович Татищев, темная фигура, любимец царя, "по причине тайной, законопреступной заслуги" и из-за приближения к царю его родственников. Так нелестно и весьма туманно писал о Татищеве уже упоминавшийся автор записок о Смутном времени дьяк Иван Тимофеев. При Скопине-Шуйском и Михаиле Татищеве дьяком был Ефим Григорьевич Телепнев, в будущем - глава Денежного приказа и Московского денежного двора (с 1610 года), крупный чиновник; его Иван Тимофеев аттестовал тоже очень нелестно: "самописчий некто", который был собеседником Михаила Татищева и "особенно близок был ему по лукавству... Честью он мало отличался от того коварного, потому что тайно наушничал царю".

Эти три лица, управлявшие Новгородом, без видимой причины 8 сентября 1608 года вдруг попытались тайно скрыться из Новгорода (они пытались бежать через мельничную плотину, ночью), захватив с собою денежную городскую казну. Заметив их бегство, новгородцы догнали и вернули беглецов. По доносу Е. Г. Телепнева М. Татищев, как организатор и инициатор побега, был казнен. Скопин-Шуйский, пользовавшийся в городе симпатиями, был прощен и, сконфуженный, вернулся к своим организаторским обязанностям.

Историки объясняют инцидент 8 сентября боязнью верхушки городской администрации повторения в Новгороде псковских событий, чем и объясняется их тайное бегство из города. Да и летопись прямо сообщает: "Весть же прийде ко князю Михаилу Васильевичу в Новгород, что Псковичи измениша. Князь Михайло же, советовав с Михаилом Татищевым да и з дьяком же с Ефимом Телепневым и побоясь от новгородцев измены, побегоша из Нова города". Но близость по времени псковских и новгородских волнений дает основание и для других аналогий. Может быть, новгородцы так же, как и псковичи, были возмущены манипуляциями с весом монет - слух об организации во Пскове откупной чеканки вполне мог дойти и до Новгорода? Возможно, что и в Новгороде была сделана попытка наладить чеканку монет по денежному откупу. Намеки Ивана Тимофеева о "тайной, законопреступной заслуге" Татищева перед царем делают эту версию вполне допустимой. Возмущение новгородцев таким оборотом событий, направленное против должностных лиц, может объяснить причину тайного и поспешного исчезновения последних вместе с городской казной.

Отсутствие нумизматических подтверждений подобному толкованию событий 8 сентября в Новгороде можно объяснить тем, что там только собирались, но так и не смогли организовать откупную чеканку.

Наибольшего успеха в деле создания денежных откупов Василий Шуйский добился в Москве, где у него были самые прочные связи с богатой торгово-ремесленной верхушкой города.

Откупные московские монеты впервые нашлись в огромном кладе (он насчитывал 6481 монету), найденном в Москве на современной улице Обуха (в XVII веке здесь, в районе Воронцова поля, располагались дворцовая и две стрелецкие слободы). Это были две копейки с именем Василия Ивановича, без знака денежного двора, очень сходные с московскими копейками Шуйского, чеканенными в 1606-1607 годах. Но вес их - 0,55 и 0,58 грамма - выпадал из нормативного веса копеек, а рисунок и надписи тоже обнаруживали отличие от подлинных копеек. Копейки эти (кстати, разные) лишь тщательно копировали московские копейки 1606-1607 годов и были чеканены совершенно другими штемпелями.

Клад с улицы Обуха датировался 1608-1609 годами. Это был первый по времени клад, где встретились подражательные московские копейки Василия Шуйского. Затем в других, более поздних кладах, а также в музейных коллекциях нашлись еще пятнадцать копеек, которые оказались связанными с этими странными монетами не только стилистическим сходством, низким весом, колеблющимся в пределах 0,60 грамма, но и общими штемпелями. Выяснилось, что для чеканки их были изготовлены пять лицевых и шесть оборотных маточников.

Московский выпуск копеек Шуйского, чеканившихся вне Московского денежного двора, по времени не ранее 1608-1609 годов, вне всякого сомнения, относится к тому же явлению, что и псковские копейки, подражавшие копейкам Бориса Годунова 1599 года (с буквами ПСРЗ). Здесь мы видим ту же заниженную весовую норму, равную трем с половиной почкам (0,60 грамма), то же тщательное копирование полноценных популярных монет, ту же изоляцию от чекана государственных денежных дворов, ту же прекрасную ремесленную работу и, наконец, значительный для "воровского" чекана размах. Поэтому можно сделать вывод, что попытка организовать откупной чекан в Москве удалась, в отличие от Новгорода, и чеканка эта, в отличие от Пскова, продолжалась дольше по времени. Хотя до нас дошли всего пятнадцать экземпляров, наличие большого количества взаимосвязанных между собой штемпелей, приготовленных для организации откупной чеканки, свидетельствует о том, что операция эта длилась сравнительно долго.

Уж не появление ли в столице неполноценных копеек спровоцировало попытку дворцового переворота в феврале 1609 года? Разумеется, причин для недовольства Шуйским было более чем достаточно, но монеты тоже могли подлить масла в огонь. Заговор против царя возглавили московские дворяне, в числе которых были и тушинцы - князь Федор Мещерский и бывший претендент на звание "Димитрия Ивановича" Михаил Молчанов, который стал одним из приближенных Лжедмитрия II в Тушине. Однако заговорщики не получили поддержки московского посада, а члены Боярской думы попрятались по домам. Царь Василий Шуйский затворился во дворце и заявил, что по своей воле он ни за что не покинет царство.

Дворцовый переворот не состоялся. Новые события в стране все более ухудшали положение. Весной столица оказалась полностью лишена привоза хлеба. Наступил голод. Большая часть доходов от сбора податей и таможенных пошлин поступала в казну Тушинского вора, правительство которого контролировало огромную территорию. В южных районах страны регулярное действие правительственного аппарата было парализовано военными действиями и народными волнениями. Платить служилым людям стало нечем.

Организация откупной чеканки была шагом отчаяния.

На фоне денежной политики московского правительства действия Тушинского вора отличались самым выгодным образом. Во Пскове, как уже говорилось, чеканка монет после 2 сентября 1608 года производилась по повышенной весовой норме. Эта акция имела не столько экономическое воздействие, сколько агитационное звучание. Таким путем тушинское правительство добивалось популярности у населения.

Чеканка монет с именем Дмитрия Ивановича по повышенной весовой норме на Псковском денежном дворе могла продолжаться до тех пор, пока в казне Тушинского вора было серебро. Когда города Поморья и Поволжья один за другим присягали на верность Тушину и денежные поступления из этих городов и областей поступали в тушинские приказы, средства в казне были. Но уже с конца 1608 года эти же города стали восставать и не подчиняться тушинской администраций. Огромной потерей для Тушина стало отпадение Вологды, где власть взяли в свои руки целовальники и посадские люди. Одновременно против Тушина выступил Галич, где собралось сильное земское ополчение. В декабре галичское ополчение освободило Кострому. Хотя через некоторое время тушинцам удалось вернуть и Кострому, и Галич, народная война против польско-казачьих отрядов тушинцев стала распространяться по всему Северу и Поморью. Доходы в казну Тушинского вора резко сократились.

Нестабильным было положение и в самом Пскове. Не утихала внутренняя борьба между "меньшими" и "большими". Волнения и междоусобная борьба в городе и его пригородах разоряли торговых людей. Торговать стало и некому, и нечем. Значительная часть гостей покинула Псков. В таких условиях денежное производство, лишенное притока серебра, должно было неминуемо свернуться. Прекращение поступлений казенных заказов из Тушина завершило агонию псковской чеканки. Видимо, уже с 1609 года работа Псковского денежного двора заглохла. Возобновилась она спустя много лет, в 1617 году; хотя некоторые попытки наладить чеканку время от времени возникали, но они не были ни прочными, ни долговременными.