Александр Горбовский. "Охотники за сокровищами".

В поисках Эльдорадо

В поисках Эльдорадо

 Говорят, что однажды
 Ехал рыцарь отважный -
 В дождь и зной и ночною прохладой
 Он с коня не слезал,
 Он повсюду искал
 Золотую страну Эльдорадо.
         Так состарился он.
         И рассеялся сон - 
         Охватила героя досада,
         Когда так и не смог
         Отыскать он дорог
         В золотую страну Эльдорадо. 
 Но однажды пред ним
 Вдруг предстал пилигрим -
 Путник в белом, нездешнем наряде.
 "Странник! - рыцарь сказал.-
 Ты нигде не встречал
 Золотую страну Эльдорадо?"
         И услышал в ответ:
         "За вершинами лет,
         Там, в Долине Теней, ждет награда
         Тех, кто вечно в пути,
         Кто задумал найти
         Золотую страну Эльдорадо". 

Эдгар По

Едва ли кому в истории выпадала столь редкая честь и такая высокая привилегия. Обычно новые земли, открытые кем бы то ни было из подданных, объявлялись собственностью короны. И только Уолтер Рейли (1552-1618), поэт и советник английской королевы Елизаветы, волей ее величества получил исключительное право - считать все земли, которые откроет он в Новом Свете, своей личной собственностью. Это было время, когда мир в том виде, в каком знаем мы его сегодня, не был даже нанесен на географические карты. Неизвестны были большая часть Америки, Австралия, острова Тихого океана. Огромный загадочный Африканский континент простирался гиганстким белым пятном меж двумя океанами. Рейли без особого труда мог бы стать основателем империи, в десятки раз превосходящей Британские острова.

Однако он не создал империю. Возможно, потому, что и сам он был создан не из того материала, из которого делаются императоры. Единственным итогом его путешествий явилась книга путевых очерков, вышедшая в 1597 году в Лондоне и озаглавленная "Открытие обширной, богатой и прекрасной империи Гвианы с описанием большого города Маноа...".

Тщетно, однако, стали бы мы искать этот город на картах. То был город-призрак, город-мираж. Призрачная столица не менее призрачной страны Эльдорадо, город этот существовал лишь в умах тех, кто верил в него и его искал.

Вера в Эльдорадо была столь велика, что нашлись даже очевидцы, якобы сами посетившие эту страну и этот город. По словам одного из сподвижников Ф. Писарро, столица Эльдорадо находилась между реками Амазонкой и Ориноко, на берегу озера Парима. Другой испанец рассказывал, будто провел в "городе золота" целых семь месяцев. По его словам, каждый день король этой страны покрывает свое тело каким-то клейким составом, поверх которого его осыпают пылью из чистого золота, и на целый день король превращается в ожившую золотую статую. Когда наступает вечер, позолоту смывают с него и выбрасывают, чтобы на следующий день осыпать короля новой золотой пылью.

Подобно тому как бессмысленно задаваться вопросом, яйцо ли породило курицу или курица яйцо, невозможно узнать, возникла ли легенда о золотой стране Эльдорадо из этого рассказа, или, наоборот, рассказ о "позолоченном" короле был порожден легендой. Известно только, что само слово "эльдорадо" (или "эльдорадо") по-испански значит именно "позолоченный" и название этой легендарной страны связано с рассказом о "позолоченном" короле.

Нас не должны удивлять простодушие и легковерие тех, кто с открытой душой готов был поверить прекрасной легенде об обетованной земле, о золотой стране Эльдорадо. Каждая эпоха порождает, очевидно, свои заблуждения и химеры, наивность которых бывает так уязвима для снисходительного сарказма наблюдателя, которому посчастливилось родиться на несколько столетий позднее.

Уолтер Рейли был человеком своего времени, трезвая мудрость последующих веков была ему незнакома. Он верил в реальность Эльдорадо и твердо решил найти эту страну. Впрочем, прежде всего он был поэтом.

Первая его попытка совершить задуманное окончилась неудачей. Правда, "неудача" - довольно слабое слово для той серии несчастий, которые следовали за ним буквально по пятам. Вскоре после далеко не триумфального возвращения Рейли в Англию Елизавету сменил на престоле Яков I. Теперь мы не видим поэта ни среди блистательных приближенных, ни среди советников короля. Вместо этого мы находим его в глухом застенке. Замешанный в заговоре и обвиненный в государственной измене, преданный друзьями и выданный сообщниками, бывший искатель Эльдорадо был приговорен к смертной казни.

В ожидании дня, когда приговор будет приведен в исполнение, он провел в тюрьме долгих 12 лет. Человеку, который мог стать обладателем целых континентов, принадлежал теперь только вид на кусочек неба из крохотного зарешеченного окна темницы.

Возможно, Рейли так и окончил бы свои дни в безвестности в глухих казематах королевской тюрьмы, если бы его не вывела на свободу все та же страстная мечта об Эльдорадо. Он пишет королю, поверяя ему все, что слышал и знал сам об этой стране, о ее баснословных золотоносных копях, о жителях, которые за неимением другого металла используют золото для самых обыденных целей. И в конце письма-самое главное: страну эту вот уже который год тщетно ищут испанцы, если не поспешить, они могут прийти туда первыми.

Письмо возымело действие. Однажды на мглистом рассвете его разбудил скрежет открываемого замка. Тяжелая глухая дверь приоткрылась. За порогом "государственного преступника" ждали начальник тюрьмы и королевский офицер особых поручений. Начальник расплывался в улыбках и кланялся. Офицер был непроницаем. Рейли спустился по влажным от утреннего тумана ступеням к ожидавшей его внизу карете...

Минуло всего несколько недель, и небольшая эскадра, выйдя из устья Темзы, развернулась под ветром и взяла курс к берегам Южной Америки. Начальник экспедиции, с лица которого не сошла еще тюремная бледность, подолгу не выходил из своей каюты. Склонившись над картой и своими старыми записями, он пытался воссоздать в памяти все, что слышал когда-то об этой стране.

Он знал, что человеку выпадает шанс только один раз в жизни. Ему этот шанс выпал дважды. И Рейли постарался сделать все, чтобы не упустить его на этот раз. Он был требователен к офицерам, жесток с матросами и беспощаден к себе. Но ветры, течения и судьба опять были против него, и они опять оказались сильнее.

Кораблям так и не удалось войти в устье Ориноко. Ураганный ветер рвал паруса, относил корабли к скалам, бешеные волны выбрасывали их на мели. После множества безуспешных попыток, стоивших поломанных мачт и порванных снастей, когда экипаж был уже на грани бунта, Рейли приказал лечь на обратный курс.

Конечно, окажись на его месте человек, который бы искал вслепую, он, возможно, стал бы двигаться на ощупь вдоль побережья, к северу или к югу - безразлично, пока не наткнулся бы в конце концов на какие-нибудь неизвестные земли, может быть даже изобилующие золотом или серебром. Но Рейли искал не вслепую. В том-то и дело, что он был уверен, он твердо знал, где должна находиться эта страна, Эльдорадо. Именно поэтому он искал ее именно здесь, и нигде больше.

Однако Рейли достаточно хорошо знал и короля, чтобы понимать, что значило бы для него вернуться в Англию с пустыми руками. Вот почему он решил компенсировать казначейству расходы, связанные с экспедицией, если не золотом Эльдорадо, то хотя бы золотом, захваченным на встречных испанских короблях. Потому что в конце концов не все ли равно королевской казне, откуда золото.

Но оказалось, что не все равно. Хотя казначейство и сочло себя вполне компенсированным за расходы на экспедицию, встал вопрос: как компенсировать раздраженных испанцев? Поразмыслив, король решил, что дешевле всего будет, пожалуй, казнить Рейли. А почему бы и нет? Кровь обидчика удовлетворит экспансивных испанцев, очевидно, не меньше, чем золото, которое можно будет в этом случае и не возвращать. Король предпочитал решать вопросы с точки зрения государственных интересов...

Сам Рейли, удрученный феерической сменой удач и поражений, надежд и новых разочарований, принял свою участь без особого волнения.

Уже на эшафоте, заметив отточенный топор, приготовленный для казни, Рейли позволил себе каламбур. Последний в его жизни.

- Это лекарство,- меланхолически заметил он,- снадобье острое! Но врачует от всех болезней.

Не была ли среди этих болезней и та, о которой говорил, обращаясь к посланцу Монтесумы II, завоеватель Мексики Эрнан Кортес. "Передай своему владыке,- сказал он,- чтобы он прислал нам золото, много, много золота, потому что мои спутники и я страдаем от болезни сердца, которую не может излечить ничто, кроме золота".

Кортес думал, что ловко обманул Монтесуму. Он сам не знал еще, насколько то, что он говорил, было правдой. Не та ли это болезнь, получившая название "золотой лихорадки", которая с новой силой вспыхнула позднее, века спустя, в Калифорнии и на берегах Клондайка?

Уолтер Рейли не был ни первым, ни последним среди тех, кто отправился на поиски Эльдорадо.

В 1535 году Себастьян де Белалькасар во главе большого отряда выступил из Кито на поиски и завоевание этой страны. Целых четыре года, подобно медленному смерчу, двигался отряд по речным долинам и плоскогорьям, сжигая селения, истребляя жителей, теряя солдат, коней, амуницию,-и все только для того, чтобы по истечении четырех лет, замкнув круг небывалых лишений, жестокостей и неудач, снова появиться у стен Кито.

Заметно поредевший состав отряда восполнялся поклажей, которую несли на себе уцелевшие. Среди добычи, бережно пронесенной конкистадорами сквозь многодневные переходы, голод и кровавые стычки, было немало золотых вещиц.

Мог ли слух об Эльдорадо получить более веские подтверждения, чем это золото?

Вот почему едва завершилась экспедиция Белалькасара, как буквально по ее следу отправились другие. И всякий раз потом поводом для такого похода служило бесспорное свидетельство очевидца или тайна, которую кто-то открыл перед смертью. Часто это были показания индейца, вырванные под пыткой. Такой прием давал свои результаты. Не находилось индейца, который отказался бы в конце концов ответить на вопросы испанцев. Страна золота? Нет, не здесь, она лежит дальше, за теми горами, за двумя большими реками, за много-много дней пути... Когда же эти много дней пути были позади, новые пленники говорили нетерпеливым испанцам, что нужно идти еще дальше. И они снова отправлялись в путь, спускаясь по болотистым рекам, прорубая узкие тропы сквозь зеленую стену джунглей.

На смену одной бесследно исчезнувшей экспедиции шли другие. Все с тем же упорством и той же верой в успех одна за другой он отправлялись в путь, чтобы никогда не вернуться.

Золото, золото, золото. Ради него люди годами не спали в постели, не видели крыши над головой. Они умирали от змеиных укусов и от укусов москитов, которые несли "желтую смерть" - лихорадку. Незнакомые плоды, ядовитые растения уносили не меньше жизней, чем отравленные стрелы индейцев.

Призрачное золото Эльдорадо манило к себе тысячи авантюристов и искателей приключений. Они устремлялись на его зов, подобно бабочкам, летящим на огонь и гибнущим в его пламени. В чем же была неодолимая, притягательная сила этого желтого пламени?

Золото стало известно человеку намного раньше железа, меди и бронзы. Его не нужно было учиться выплавлять из руд, получать в сплавах. Золото встречалось в природе в чистом виде. Первые изделия из металла были изделиями из золота. Они были обнаружены археологами в древнейших слоях неолита. Но тогда золото было лишь материалом для изделий. Оно не обладало еще той "колдовской силой", которую обрело позднее.

В обществе, где цель человеческой жизни - обладание, каждый стремился обрести эквивалент этого обладания - золото. Средоточием таких устремлений и стала легендарная страна золота - Эльдорадо. Поиски ее продолжались два с половиной столетия. Впрочем, призрак страны золота появился задолго до открытия Америки. В свое время еще Плиний Старший писал о золотом острове Хриза, расположенном где-то посреди Индийского океана. Несколько позже Птолемей придал этим сведениям более точный характер, сообщив одну из координат острова -8 градусов 5 минут южной широты...

Со временем золотой остров превращается в острова. На одной из карт IX века можно видеть эти острова, расположенные к югу от Цейлона. "На этих островах якобы так много золота,- писал известный арабский географ XII века Идриси,- что, по слухам, даже собаки носят там ошейники из червонного золота".

Мы никогда не узнаем, наверное, кто были они, эти мечтатели или безумцы, впервые отправившиеся на поиски страны золота. Попытки эти, очевидно, так же древни, как и первые слухи о легендарной стране золота. Один из древнейших письменных источников, Библия, упоминает о стране золота Офир. Туда царь Соломон и царь Тира Хирам снаряжали корабли за золотом, слоновой костью, эбеновым деревом. Многие историки пытались определить точное местонахождение этой страны. Немец Б. Мориц искал ее в Южной Аравии, француз Ж. Ойер - в Нубии. Другие надеялись обнаружить ее следы в Восточной Африке, в Индии и даже на Соломоновых островах. Но пока это лишь гипотезы, предположения.

Другая страна золота, о которой писали древние,- Колхида. К ее берегам, повествует предание, некогда отправились греки во главе с Ясоном на корабле "Арго". Аргонавты ("плывущие на "Арго") должны были добыть золотое руно - шкуру золотого барана, которой, владел царь колхов. Предание об этом плавании, правда или миф,- воспоминание о греческих поселениях вдоль Черноморского побережья Кавказа и о золоте, поступавшем из тех мест.

Легендарную золотую страну в разные века искали в разных концах земли. В X веке арабский историк и путешественник Масуди писал о такой стране, находившейся будто бы в Африке. Позднее, уже в XVIII веке, Мунго Парк, один из путешественников, побывавших в Западной Африке, с удивлением и восторгом сообщал, что южнее реки Нигер находится страна, изобилующая золотом. Возможно, он имел в виду Золотой Берег - нынешнюю Гану. Парка поразило, что золото там обменивалось на соль, причем в равных количествах. За фунт соли давали якобы фунт золота. В тех краях соль была такой редкостью и так ценилась, писал путешественник, что, желая сказать, как человек богат, о нем говорили: "Он ест соль за каждой едой".

Когда была открыта Америка, перед искателями Эльдорадо распахнулась дверь в новый мир. В этом мире призраки и реальность были уравнены в своих правах. Правда и вымысел шли рука об руку. "Недавно из Испании появились достоверные сведения,- конфиденциально сообщал курфюрсту Саксонии его агент,- что обнаружен новый остров Сериф, на котором ничего нет, кроме самородного золота. Двух пленных царьков возили повсюду, пытаясь найти кого-нибудь, кто мог бы их понять, рассчитывая, что от них можно добиться многих сведений об их острове. Но они вскоре умерли. Позже король снарядил еще три корабля, которые послал на тот остров, чтобы разузнать, как можно его приобрести или завоевать... Всех местных жителей король решил уничтожить, так как не хочет оставлять остров в руках грубого, упрямого и опасного народа".

Не приходится сомневаться - будь подобный остров действительно обнаружен, печальная участь его жителей была бы предрешена, как нет сомнений и в том, что пришельцы уверяли бы других и верили бы сами, что руководствуются при этом самыми возвышенными побуждениями и благородными мотивами.

Возвращаясь из дальних походов и экспедиций, искатели Эльдорадо привозили с собой не только рассказы об удивительных странах, но и золото. Правда, его было меньше, чем виделось распаленному воображению конкистадоров, но все-таки это было золото, и каждый грамм его вливался в общих поток, хлынувший после открытия Америки в Европу.

Согласно некоторым подсчетам, если бы можно было собрать все золотые монеты, которые находились в обращении во всех странах Европы в тот день, когда корабли Колумба отправились за океан, это составило бы около 90 тонн. Проходит всего 100 лет, и количество золота, находящегося в обращении, возрастает в 8 раз! Рядом с каждой золотой монетой, что была во времена Колумба, появилось семь новых. И каждый из привезенных из-за океана кусочков золота имел свою историю, порой сложную и жестокую. Историю, которой не узнает уже никто.

Считается, что последняя экспедиция на поиски Эльдорадо отправилась из Голландии в 1748 году. Но была ли она действительно последней? Что знаем мы о других смельчаках или безумцах, отправлявшихся навстречу неведомому? Может быть, и в наше время. Несколько лет назад в столице Перу журналисты буквально осаждали фрунцузского врача, побывавшего в одном из малодоступных районов Амазонии. Он рассказал, что обнаружил там племя индейцев, обладающих поистине несметным количеством золота. Племя это, по его словам, последняя ветвь какого-то некогда могущественного древнего народа. Не они ли наследники и потомки жителей легендарного Эльдорадо?

Тропой кладоискателей

Когда удача сама, казалось, давалась в руки, обладатель богатства с удивлением видел, что к прежним его тревогам прибавилась еще одна, новая. Потому что владеть золотом означало в то же время и охранять его. Охранять каждый час, каждую минуту, днем и ночью. Изобретались сложные запоры. Сооружались хитроумные подземелья. У входа в сокровищницу выставлялась вооруженная стража. Но ничто не давало уверенности, ничто не приносило спокойствия. Владельцу оставалось одно: самому сидеть в окружении своего золота, беспрестанно перебирать его и не выпускать из рук.

Рассказывают, что примерно так и поступил некий купец-раскольник, живший в прошлом веке в Петербурге. В течение многих лет он почти не покидал своей комнаты, вход в которую не был разрешен никому. Его любимым занятием было перекладывать и пересчитывать золотые монеты. Когда он умер и квартальный надзиратель с понятыми решился наконец открыть дверь, весь пол оказался завален деньгами, к окну и к двери была проложена только узкая тропинка среди золотых монет. Всего было собрано пять больших мешков золота, не считая ценных бумаг и ассигнаций.

Стоило, однако, купцу так охранять свое золото? Едва были составлены необходимые акты и соблюдены формальности, как золото, все пять мешков, вдруг исчезло. Исчезло бесследно и самым мистическим образом. Поиски его ни к чему не привели. Да никто особенно и не занимался этим. Тем более что у купца не оказалось наследников.

Страх расстаться с золотом принимал иногда неожиданные формы. Тогда же, в прошлом веке, в Москве жила супружеская пара, богатые помещики, владельцы многих больших домов. Ни днем ни ночью они не расставались с заветной шкатулкой. С наступлением темноты страх их удваивался, супруги приказывали закладывать карету и каждую ночь до рассвета разъезжали по спящим улицам, держа шкатулку на коленях...

Существует тонкий психологический рубеж. Перейдешь его незаметно, и тогда не человек уже владеет ценностями, а они начинают обладать им, подчиняя себе все его помыслы и интересы. Патологическую скупость психиатры квалифицируют как отклонение, своего рода психическое заболевание. Вспомним "Скупого рыцаря" у А. С. Пушкина:

 Как молодой повеса ждет свиданья
 С какой-нибудь развратницей лукавой
 Иль дурой, им обманутой, так я
 Весь день минуты ждал, когда сойду
 В подвал мой тайный, к верным сундукам.
 Счастливый день! могу сегодня я
 В шестой сундук (в сундук еще неполный)
 Горсть золота накопленного всыпать...
 Тут есть дублон старинный... вот он.
 Нынче Вдова мне отдала его, но прежде
 С тремя детьми полдня перед окном
 Она стояла на коленях воя...

Может ли человек, здоровый нравственно и психически, в такой мере подчинить себя этим сундукам, стоящим в подземелье? Болезнь скаредности, как любое заболевание, начинается с мелочи, с повседневной жадности. И человек, если он с юности не следит за собой, не видит себя со стороны, сам не замечает, как превращается в такого "скупого рыцаря".

Из всех способов, к которым прибегали обладатели сокровищ, чтобы сохранить их, самым верным оставался старый и испытанный метод: прятать. Не случайно даже само слово "сокровище" означает не "ценность", а то, что сокрыто, спрятано.

Предания о скрытых сокровищах, кладах дошли до нас с древнейших времен - о них упоминал еще Платон двадцать три века назад. О них же писал Аристотель в своей "Политике". В русском летописном памятнике XV века Киево-Печерском патерике рассказывает о находке "латинских сосудов", в которых было "злата же и серебра бесчисленно множество".

На Руси кладоискательству предавались многие высокопоставленные лица. Даже царь Иван Грозный не скрывал этой страсти. И Петр I относился с величайшим интересом к различным сообщениям о кладах.

Далеко не всегда, однако, к кладу вели прямые и, скажем так, честные пути. Чтобы овладеть кладом, о котором упоминает Печерский патерик, киевскому князю Мстиславу пришлось пытать, и пытать до смерти, монаха Федора. Монах не хотел открыть князю, где были зарыты "латинские сосуды" с золотом. В его глазах князь, посягавший на то, что не принадлежало ему, мало чем отличался от "лихого человека", разбойников с большой дороги.

Юристы в разные времена по-разному решали вопрос, кого можно считать истинным владельцем клада. Того, кто его нашел? Но ведь прятал это золото не он. Следовательно, юридически он выступает как человек, присваивающий чужое.

В Древнем Риме бытовало две точки зрения. Согласно одной, клад, кто бы ни нашел его, принадлежал тому, на чьей земле или в чьем доме он был обнаружен. Другая точка зрения состояла в том, что клад безраздельно принадлежит нашедшему его. Пытаясь примирить оба взгляда, византийский император Юстиниан установил, что половина клада должна принадлежать владельцу земли, а половина - тому, кто нашел его.

В средние века проблема кладов была объектом острой полемики среди ученых-юристов. В конце концов решено было, что, если сокровище обнаружено благодаря помощи "доброго духа", нашедший имеет право оставить его у себя. Если же путь к кладу указал "злой дух", ясно, что делалось это в обмен на какие-то богопротивные услуги. Какие именно - надлежало расследовать со всей строгостью, на которую способна была та мнительная и жестокая эпоха. В этом случае судьбу того, кто нашел сокровище, решал уголовный суд, а сам клад конфисковывался, в пользу государства. Спорным оставался вопрос, как точно определить, злой или добрый дух помогал кладоискателю. Тем более что многие клады считались заговоренными. Они не давались в руки, если человек не знал тайного ключа к ним.

Так появились различные руководства к поискам кладов - рукописи, не менее ценные, чем сами сокровища, которые предстояло найти с их помощью.

В XVII веке несколько дукатов были большими деньгами. На них можно было купить целое имение. Сколь же чудовищна, сколь фантастична была сумма в 8000 дукатов, которую заплатил в то время один человек, чтобы стать обладателем некой редкой книги!

Возможно, поступок этот станет нам понятнее, если мы узнаем, как назывался этот фолиант: "Книга чудес, написанная доктором Иоганном Фаустом, или Черный ворон, или Тройная сила над Адом, посредством которой я мог заставить духов доставлять мне все, чего я пожелаю, будь это золото или серебро, большие или малые клады".

Каждый, через чьи руки проходила эта рукопись, готов был заплатить и платил за нее любые деньги. Многие дни в предвкушении удачи он разбирал тайные знаки и скрытые намеки, разбросанные по пергаментным страницам, пережив всю гамму настроений - от надежды до разочарования, пока не начинало закрадываться ему в душу сомнение. И тогда новый претендент, готовый стать счастливым обладателем тайной книги, выставлял на столе столбиком золотые монеты, а прежний обладатель начинал вдруг мучительно колебаться - не упускает ли он из рук удачу и счастье?

Но кладоискательством люди занялись задолго, за много веков до того, как чернокнижники и заклинатели духов стали сочинять разного рода заклятия и руководства. Начало его там же, где берет начало обычай скрывать сокровища, прятать их в недрах пирамид и подземелий.

Ни страх перед мертвыми, ни боязнь проклятия не останавливали тех, кто искал сокровища. Это они, осквернители и грабители могил, за тысячи лет до "кладоискателей от науки" - археологов взламывали печати гробниц, проникали в забытые тайники "города мертвых". Сокровища, похищенные ими на протяжении веков, не поддаются учету.

В Египте опустошение царских гробниц приняло столь массовый характер и началось так давно, что уже 3000 лет назад фараоны вынуждены были установить возле усыпальниц круглосуточную стражу, а внутри - сооружать ложные входы, тайные ходы, хитроумные приспособления, которые должны были погубить всякого, кто осмеливался проникнуть внутрь пирамиды. Но ни стража, ни чудовищной толщины каменные глыбы так и не смогли удержать тонкую золотую струйку. Попав в руки охотников за сокровищами, золото фараонов не могло удержаться и в них, растекалось по всему Востоку, исчезая бесследно, как исчезает вода в песке. Остались только следы грабителей, которые находят ученые в опустевших пирамидах, да следы в преданиях и легендах.

Можно ли догадаться, например, что сюжет известной сказки об Аладдине и волшебной лампе из "Тысячи и одной ночи" воспроизводит ситуацию ограбления царской гробницы? Оказывается, это действительно так. Расположение подземной сокровищницы, в которую попадает Аладдин, число и последовательность помещений, которые ему приходится предварительно пройти,- не плод фантазии и не случайность. Описание их воспроизводит внутреннюю структуру гробниц так называемой Долины Царей в Египте, относящихся к "позднему периоду".

Всесильные при жизни, владыки после смерти оказывались во власти искателей сокровищ, охотников за золотом. И вот, не желая делать свое последнее пристанище добычей чужой алчности, они начинают игру в прятки, которая продолжается века: мертвые прячутся, живые ищут.

В 410 году в Калабрии умер король вестготов Аларих I. Тот самый Аларих, который в год своей смерти успея захватить и разграбить Рим. С тех пор прошли века. Давно уже нет народа, называвшего себя готами. Но за полторы тысячи лет ни рука грабителя, ни лопата археолога не коснулись могилы их вождя. И это несмотря на то, что известно, сколь много золота, драгоценных камней и прочих сокровищ, награбленных по всей Европе, было сложено в могилу Алариха.

Конечно, готы хорошо знали об охотниках за кладами. Вот почему они постарались сделать недоступным место захоронения своего вождя. Для этого они перегородили плотиной течение реки и, когда русло обнажилось, вырыли глубокую могилу на дне. Потом, опустив в нее золотой гроб и все сокровища, они разрушили плотину, и река вернулась в свое русло. Многометровый слой воды и быстрое течение стали стражами погребенных сокровищ. А чтобы те, кто готовил погребение вождя, не могли никому раскрыть тайну, все они были убиты в ту же ночь.

В 453 году умер вождь гуннов Аттила, наводивший ужас на всю Европу и прозванный "бич божий". Его тело было помещено в золотой гроб, золотой гроб - в серебряный, а серебряный - в железный. Железный гроб вместе с несметными сокровищами был затем предан земле. Для того чтобы место, где похоронен их вождь, осталось неизвестным, гунны также убили всех, кто участвовал в похоронах.

Одна из легенд гласит, что, когда умер Чингисхан, тело его было предано земле посреди бескрайней степи. Место, где отныне покоится тот, кто подчинил своей воле полмира, не было отмечено ни единым кустиком, ни одним деревцем. Но даже этого показалось мало, и вот, чтобы скрыть малейшие следы, через степь прогнали гигантский табун из десяти тысяч голов. Могила Чингисхана не найдена до сих пор...

Разговор об охоте за сокровищами будет весьма неполон, если мы не расскажем о кладах пиратов. Пираты и их сокровища породили целое направление в приключенческой литературе. Впрочем, приключения, выпадавшие на долю лиц, существовавших в действительности, нередко превосходят любой авантюрный сюжет.

Это было время, когда черный флаг господствовал на огромных морских просторах. Время, когда 30-40 процентов грузов, отправляемых морем, не доходило до портов назначения. Такова была неизбежная дань, которую приходилось платить морю и пиратам. Только в XVI веке в руках пиратов осталось 100 тонн золота из того, что было отправлено в Испанию из Америки.

Кроме разбоя другим излюбленным занятием "джентльменов удачи" было закапывание кладов.

Одним из самых знаменитых является легендарное сокровище капитана Кидда.

В мае 1701 года капитан Кидд и девять его сподвижников были приговорены к смертной казни. Исчерпав все способы спасти свою жизнь, Кидд обратился к тем, от кого зависела его судьба, со следующим предложением:

- Я знаю, где находится величайшее сокровище. Даруйте мне жизнь, и я вам его открою.

Но предложение это было сделано слишком открыто и прилюдно, чтобы должностные лица могли решиться принять его, не рискуя оказаться на виселице рядом с капитаном пиратов.

23 мая Кидд был повешен. Он так и не открыл никому своей тайны.

Иначе поступил другой король пиратов - Оливье Васер, по прозвищу Ястреб. Когда его возвели на эшафот, он крикнул:

- Мои сокровища тому, кто сумеет прочесть!

И бросил в толпу листок бумаги. Записка состояла из ряда криптограмм. С тех пор, вот уже два с половиной века, искатели сокровищ тщетно пытаются прочитать зашифрованный текст. Известно, что Оливье Васеру было что прятать. В 1721 году им была захвачена португальская шхуна "Вьерже ду кап" с грузом золота. После этого пиратский корабль взял курс к одному из Сейшельских островов, где, как полагают, в одной из пещер все еще хранится спрятанный им клад.

Поиски его, как и попытки прочесть зашифрованный текст, продолжаются по сей день. Но даже если кому-нибудь и повезло, мало вероятно, чтобы он постарался оповестить об этом весь мир. Тем более если принять во внимание юридическую сторону вопроса - спорность права собственности на найденное золото и т. д.

В этом отношении значительно проще было человеку, обнаружившему в конце прошлого века клад на одном из островов, принадлежащих Соединенным Штатам. Дело в том, что по американским законам любой клад является собственностью того, кто его нашел. В данном случае находка была весьма значительная: в больших просмоленных ящиках лежало золото на сумму не менее 10 миллионов долларов.

По мнению некоторых, это сокровище было из числа кладов, зарытых капитаном Киддом. Но как бы и был велик найденный клад, он мог составлять лишь незначительную часть сокровищ, спрятанных Киддом.

Что же это за сокровища?

По документам британского Адмиралтейства, основная их часть состояла из драгоценностей, принадлежавших некогда Аурангзебу, правителю Могольской империи в Индии, и присвоенных англичанами. Однако корабли, на которых сокровища эти были отправлены из Индии, никогда так и не увидели английских берегов. Драгоценный груз оказался у капитана Кидда и его людей.

Некоторые из сподвижников Кидда попали позднее в руки правосудия. У служителей Фемиды были средства заставить этих людей говорить. Согласно их показаниям, награбленные сокровища капитан перевез на некий уединенный остров вблизи берегов Юго-Восточной Азии. Когда многочисленные кованые сундуки были надежно спрятаны, Кидд вместе со своим лейтенантом убил одного за другим всех, кто помогал ему в этом. После этого он, опять-таки с помощью лейтенанта, распял трупы на деревьях - так, чтобы правая рука каждого указывала направление к месту, где было спрятано сокровище. Завершив эту работу, Кидд решил, что настала очередь лейтенанта. Кидд убил и его и распял на большом дереве у самого берега. Этот остров - знаменитый остров Скелетов, объект многолетних поисков бесчисленных поколений кладоискателей.

Долгое время поиски эти продолжались вслепую, пока несколько лет назад одному английскому адвокату, страстному антиквару, не посчастливилось приобрести на аукционе кое-что из вещей, принадлежавших якобы самому капитану Кидду. Среди них был сундук с тщательно замаскированным двойным дном. Там оказалась рукописная морская карта XVIII века. На ней был обозначен легендарный остров Скелетов капитана Кидда.

Так волей случая или, точнее, своего хобби солидный адвокат превратился в искателя сокровищ. Настал день, когда шхуна "Ла Мореа" водоизмещением 100 тонн покинула один из английских портов, взяв курс в направлении, известном только ее капитану и еще самому владельцу карты.

Увы, суеверные люди сказали бы, что на сокровищах пирата действительно лежит проклятие или несчастье принесло число "13" (из стольких человек состоял экипаж шхуны). Во всяком случае экспедиция потерпела фиаско. Через три дня шхуна попала в бурю и была разбита в щепки вблизи побережья острова Уайт. Неизвестно, удалось ли спасти драгоценную карту, во всяком случае о новых поисках с тех пор ничего не сообщалось.

В отличие от острова Скелетов местоположение другого острова сокровищ хорошо известно. Речь идет об острове Кокос, расположенном в Тихом океане и принадлежащем Коста-Рике.

Первый клад, по преданию, был зарыт здесь в 1685 году знаменитым пиратом Генри Морганом. (Именно этот клад пытались найти герои романа Джека Лондона "Сердца трех".) Позднее "коллега" Моргана Бенито Бонито спрятал где-то в прибрежных скалах сокровища на сумму около 3 миллионов долларов. Впрочем, цифра эта не столь уж велика, если принять во внимание, что, по расчетам, всего на острове зарыто кладов на сотни миллионов долларов...

Но главным кладом, которому остров обязан своей славой, являются знаменитые "сокровища Лимы".

Когда Симон Боливар, возглавивший борьбу за независимость испанских колоний в Южной Америке, подошел во главе своей армии к Лиме, испанские колонизаторы - высшее духовенство, губернатор и генералы - погрузили свои ценности на корабль "Дорогая Мэри", который должен был доставить их в Испанию. Однако капитану корабля шотландцу Томпсону путь к берегам Испании показался слишком долгим, поэтому, едва Лима скрылась за горизонтом, он выбросил за борт испанских стражников, захватил сокровища и, подняв на мачте черный флаг, направил корабль к пустынному острову Кокос. Когда через несколько дней испанцы бросились в погоню и все-таки захватили "Дорогую Мэри", там не оказалось уже ни единой жемчужины, ни одной золотой монеты.

Рядовые матросы были повешены тут же, без суда и следствия. Капитану же Томпсону и его помощнику была уготована иная участь, которой не стали бы завидовать У же повешенные. Однако в ночь перед пыткой капитану и помощнику удалось выломать решетку иллюминатора и вплавь добраться до берега. Едва оказавшись в безопасности Томпсон, действуя с холодной жестокостью, убил своего помощника и стал единственным хранителем тайны. Рассказывали, что много лет спустя, перебравшись в Англию, он перед смертью передал своим детям карту острова, где было обозначено место клада.

С тех пор появилось великое множество вариантов этой карты, выполненных на старинной бумаге выцветшими чернилами, размытых морской водой, и т. д. И каждая из них претендует на уникальность, на то, что именно она была начертана некогда рукой самого Томпсона. Поскольку это невозможно доказать, единственным аргументом в пользу подлинности карты является ее цена. Чем дороже просят за карту, тем более вероятным представляется, что она настоящая.

По мере того, как число "подлинных" карт Томпсона росло, вероятность находки клада далеко не увеличивалась. Скорее наоборот. Поиски клада продолжаются и сейчас. Можно было бы привести длинный список лиц и даже организаций, искавших и продолжающих искать этот клад. Не устоял в свое время от соблазна найти сокровища, зарытые Томпсоном, и такой человек, как Франклин Делано Рузвельт...

Время от времени в архивах, среди забытых бумаг вдруг находят документы, которые вызывают новую волну кладо-искательства, заставляют десятки людей срываться с места, отправляться в далекие и часто опасные путешествия. Такими документами оказались письма известного в свое время корсара Бернардена Нажена Эстена. "Дорогой Жюстен,- писал он своему племяннику,- если мы не свидимся, вот моя последняя воля. Следуй моим советам, и Господь вознаградит тебя. Заручись поддержкой наших влиятельных друзей и отправляйся на остров Иль-де-Франс^*. Там в указанном месте поднимись на восточный утес, отмерь 30 шагов на восток. На скалах увидишь знаки, я привожу их ниже. Очерти по ним окружность, чтобы ручей находился чуть левее от центра. Там и ищи сокровища, на них мои инициалы "Б. Н." - Бернарден Нажен. Несколько кладов уже откопано мною, осталось четыре..."

^*(Такое название дали острову Маврикий завоевавшие его в начале XVIII века французы.)

А вот еще несколько листков. На плотной бумаге с водяными знаками, какой пользовались в то время, написанное той же рукой письмо-завещание: "Мой дорогой брат, я тяжело болен, и дни мои сочтены. Долгое время я был корсаром, мы грабили английские суда и уничтожали врагов Франции. У берегов Индостана мы захватили английское судно "Индус" и возвратились с богатой добычей. Но в бою был ранен наш командор. Перед смертью он завещал мне свои сокровища. Теперь слушай внимательно! На острове Иль-де-Франс отыщи ручей Ла Шо, в его верховье есть пещера, в ней спрятаны сокровища "Индуса". Они помечены моими инициалами "Б. Н." Там найдешь три больших бочонка и кувшин, полных золотых дублонов, шкатулку с брильянтами и слитки золота..." К письму было приложено несколько криптограмм.

Прошли годы, прежде чем одному из многих искавших сокровища корсара улыбнулась удача. На острове Пемба, близ Занзибара, был наконец найден первый из его кладов. На сундуках стояли инициалы "Б. Н.".

Однако ошибется тот, кто подумает, будто, для того чтобы найти клад, непременно следует отправиться за многие тысячи миль, к заброшенным островам или на пустынное побережье. В каждой стране есть, оказывается, потерянные или забытые сокровища, достоверность сведений о которых иногда даже подтверждается документами.

Когда в пещерах на берегу Мертвого моря были обнаружены знаменитые рукописи^*, переводчики с удивлением прочитали в них сообщения о многочисленных кладах, спрятанных в окрестностях. Всего в рукописях говорилось о 60 таких кладах. Подробное перечисление их содержимого позволило подсчитать общий объем этих сокровищ. Оказалось, что в окружающих холмах зарыто около 20 тонн золотых и серебряных изделий. Однако расшифровать древние рукописи оказалось легче, чем найти сами сокровища. Многочисленные государственные, частные и религиозные организации ищут их с тех пор. Вся сложность заключается в том, что за два тысячелетия, прошедшие с того времени, внешние приметы, указанные в рукописях, перестали существовать. Реки переменили свои русла или исчезли, озера давно высохли и заросли кустарником, на месте леса раскинулась пустыня и т. д. Вот почему искатели кладов отложили на время заступы и вооружились чертежными досками, пытаясь восстановить внешний вид местности, каким он был двадцать веков назад...

^*(Имеются в виду рукописи на древнееврейском, армянском, греческом и других языках, найденные в 1947 году и позднее.)

Еще одно предание о сокровищах. 13 октября 1307 года о приказу французского короля Филиппа IV Красивого были схвачены и заключены в темницы члены ордена тамплиеров. Чтобы представить себе, какими несметными богатствами владела эта организация, достаточно сказать, что ордену принадлежало свыше девяти тысяч замков. Предупрежденный заранее, Великий магистр успел спрятать драгоценности, которыми владел орден. Палачи короля тщетно изощрялись в самых чудовищных пытках: ни грамма золота, принадлежавшего ордену, так и не попало в королевскую казну. Сокровища тамплиеров не найдены до сих пор.

Столь же безрезультатно вот уже 400 лет продолжаются поиски золота инков. В 1532 году Франсиско Писарро со своим отрядом захватил в плен верховного Инку Атауальпу и потребовал от него фантастического по размерам выкупа. По приказу Атауальпы к городу Куско со всех концов страны двинулось 70 000 нош золота. Но, не дождавшись всего выкупа, нетерпеливые испанцы убили Атауальпу. Золото, которое еще находилось в пути и должно было вот-вот достичь резиденции верховного Инки, тотчас же исчезло. Бесследно пропали тысячи нош, надёжно спрятанные от алчности конкистадоров. Исчезла и золотая цепь, которую видели многие и которую поднять могли якобы только 200 человек. Индейцы один за другим умирали под пыткой, не открывая тайну.

До сих пор был найден только один клад инков, и то случайно, когда в 1766 году на него наткнулся один испанец.

Не раз случай - великий случай! - открывал сокровища, к которым не вело никаких путей. Сколько людей долгие годы безуспешно искали золото, спрятанное предводителем гуннов Аттилой! Но нашли его не они, а венгерская крестьянка всего несколько лет назад. Пася гусей, она стала разгребать клюкой землю и сухие листья, как вдруг из-под них что-то блеснуло. Это было золото...

Один из приближенных Гитлера утверждал, что за пять месяцев до капитуляции фашистской Германии фюрер заявил в узком кругу: "Мы окончательно Побеждены... будущая война уничтожит Европу в течение одного дня. Если наш народ избежит истребления, именно ему предстоит подхватить факел цивилизации и воссоздать западную элиту. Я хочу оставить сокровища для возрождения будущего Великого рейха".

Неизвестно, действительно ли говорил это Гитлер, до последней минуты продолжавший надеяться на "секретное оружие" и на внезапный перелом в ходе войны. Но зато достоверно известно, что гитлеровцы действительно прятали награбленные ими сокровища. И не только в швейцарские банки... Прятали в горах, в пещерах, на дне озера, зарывали в землю. Это породило множество детективных историй...

В 1946 году бывший лейтенант вермахта Франц Готтлиб имел неосторожность рассказать некоему журналисту о золоте, зарытом в районе города Ленд (Австрия).

- Я утверждаю, что оно находится там! Всего было 30 ящиков, которые зарыли русские военнопленные. Но они уже не проговорятся!

Судя по всему, за свою разговорчивость лейтенанту пришлось заплатить дорого, возможно жизнью. Через несколько дней после этого заявления он бесследно исчез. Так же бесследно исчезли еще несколько человек, имевших отношение, как выяснилось, к золоту рейха.

Время от времени в западной печати появляются сообщения о странных убийствах в районах, где, как предполагается, был зарыт "клад Гитлера". Убитыми оказываются люди, рискнувшие заняться его поисками.

Таким же ореолом тайны по сей день окутано все, что относится к золоту Роммеля, командовавшего германскими экспедиционными силами в Северной Африке. Шесть тяжелых ящиков, доставленных под усиленной охраной 8 мая 1943 года в Бизерту и затем бесследно исчезнувших, по сообщениям печати, уже стоили жизни нескольким искателям сокровищ. Одни из них исчезали при весьма странных обстоятельствах, других находили убитыми.

Немало спрятанных, а часто и потерянных сокровищ находится и на территории нашей страны. Каждое нашествие, восстание или война оставляли под землей память о себе в виде кладов.

Летописи нередко упоминают о них. Так, Киево-Печерский патерик рассказывает о находке "латинских сосудов", в которых было "злата же и серебра бесчисленно множество". Прослышавший о том киевский князь потребовал находку себе. Чтобы заполучить ее, он велел пытать и пытал до смерти монаха Федора, тот же так и не открыл ему, куда были перепрятаны "латинские сосуды" с золотом.

Нередко, для того чтобы никто, кроме владельца, не мог открыть клад, его зарывали поверх отрубленной человеческой головы, иногда нескольких. Обычно разбойники именно так прятали свои сокровища. Считалось, что призрак убитого будет охранять зарытое. Чтобы отвести заговор, кладоискатель должен был убить столько человек, сколько было голов под кладом.

Были, по русским преданиям, и клады, зарытые вообще "на вечные времена", клады проклятые, которые губили всякого, кто пытался открыть их. Словом, поиск кладов на Руси считался делом опасным.

Иногда, правда, клад сам дает о себе знать. "Аще бо сребро или злато скровено будет под землей,- читаем мы в одной из рукописей,- то мнози видят огонь горящь на том месте". Была на Руси и особая "рекомендательная" литература по раскрытию "заговоренных" кладов, так называемые "вызыване книги", и даже специалисты, посвятившие себя этому делу. Каким бы рисковынным ни было это занятие, никогда не было недостатка в желающих отдаться ему.

Устные предания и письменные источники упоминают о многочисленных кладах Степана Разина, оставленных им будто бы в разных местах, о лодке с серебром, якобы зарытой Пугачевым на берегу реки Мокша (в Пензенской области). Рассказывали также, что много золота и серебра оставил Пугачев некой девушке Марине, что полюбилась ему. Но все знали, как досталось ему золото - на нем была кровь. И вот, чтобы не брать греха на душу, Марина будто бы спрятала все это на большом кургане между двумя оврагами. Это "Маришкин клад", как называют его жители тех мест.

Больше всего народная память хранит воспоминаний (или легенд) о разбойных кладах. Еще в прошлом веке в городе Лебедяни жива была память о разбойнике Тяпке, что обитал в тех краях ни много ни мало пять веков назад. Золото и сокровища, попадавшие в его руки, он прятал в одному ему известном месте. Когда же товарищи его по разбойному ремеслу стали требовать, чтобы атаман им это место открыл, Тяпка предпочел погибнуть от их рук, места же не назвал.

В тридцати верстах от Лебедяни, на берегу Дона, была найдена подземная галерея в пять этажей, неведомо кем и когда сооруженная. Местные жители связвали ее с именем разбойника Тяпки.

- И клад его тоже где-то там,- говорили старики.- А то как же?

Вот ведь как! Забыты имена воевод, губернаторов и прочих начальников, что властвовали здесь, казнили и миловали, а разбойников, получается, помнит народ! Почему же так? Может, и правда причиной тому сокровища, которые оставили или якобы оставили они в тех местах.

Разве помнил бы кто сегодня разбойника Улана, если бы не было Уланова оврага на пути из села Скатовка в село Полчаниновка в Саратовской области. Называется же так овраг потому, что где-то там зарыл будто бы разбойник Улан несколько бочонков золота.

Да и другого разбойника, Ивана Климова, тоже не помнил бы никто, если бы не оставил он память о себе кладом, спрятанным будто на левой стороне реки Ветлуги, против села Вознесенского, в Сивковом бору. Там, в урочище под землей, соорудил он "подвал, окладен кирпичом". И пока не придет час, никто подвала того и что спрятано в нем найти не сможет.

Одним из самых знаменитых разбойников на Руси был Кудеяр. И почти все рассказы и предания о нем упоминают о кладах, спрятанных им. Еще в прошлом веке крестьяне Воронежской губернии рассказывали, что в Усманском лесу, в городище Чистое Озеро, оставил Кудеяр погреба, а в них - бочонки с золотом. Так передавали им старики, а те слышали это от своих дедов.

За селом Лох в Саратовской области над речкой есть гора, на склоне ее - вход в пещеру, где скрывался якобы Кудеяр. Раньше, говорили местные жители, в нее можно было въехать на тройке. Но из года в год дожди намывали песок на дно пещеры. Оно поднималось все выше к сводчатому каменному потолку. Просвет, который остался сейчас, едва достаточен, чтобы забраться в пещеру ползком и увидеть несколько таких же узких ходов, ответвляющихся в разные стороны. Чем дальше ползешь, тем ниже свод, пока каменный потолок не прижмет к песчаному основанию настолько, что начинаешь физически ощущать многотонность нависших над тобой и словно готовых опуститься еще ниже каменных глыб. И тогда просыпается слепой страх. На какие-то секунды начинает казаться, что тебя уже заклинило, зажало между спрессованным песком и каменным сводом и уже не развернуться, не выползти наружу.

Несколько лет назад добровольцы из Саратова хотели было расчистить вход в пещеру, чтобы обследовать ее, но местное начальство запретило делать это и даже поставило охрану. Опасения понятны: известны случаи, когда, спустившись под землю, любители и туристы теряли направление, не могли выбраться и не всех потом удавалось спасти.

Немного больше повезло другой пещере, которую предание тоже связывает с кладами, якобы спрятанными в ней. Находится она в "Сенькином овраге", у речки Увековки. В 60-x годах XIX века здесь побывал Вс. Крестовский, тор романа "Петербургские трущобы". Он прошел всю пещеру насквозь и рассказывал, что видел там проходы своды, выложенные "квадратным татарским кирпичом". Позднее некоторые находили в ней золотоордынские монеты Но уже в прошлом веке вход в пещеру оказался засыпан землей так, что оставалось "только отверстие у дерева в виде норы".

15-го июня 1815 года в канцелярию Сенатского Правления в Москве явился странный проситель. В руках он держал какую-то бумагу, свернутую трубочкой, но подать и даже показать ее канцеляристам отказывался, настаивая, что у него, мол, дело к самому его превосходительству стольнику Юрию Федоровичу Шишкину. Пока чиновники совещались, что делать им со странным посетителем, появился за какой-то надобностью сам стольник. Едва заглянув в бумагу, он заметно переменился в лице, приглашая посетителя жестом следовать за собой. И монастырский крестьянин Ларион Федотов, не взглянув на оторопевших канцеляристов, проследовал за его превосходительством, в кабинет.

Так началось это дело о погребе с сокровищами. Как показал сам Федотов на допросе, в этом погребе он видел сквозь решетчатую дверь, "прилепя на посох свечу", четыре бочки больших сороковых, да четырнадцать средних и малых", и из тех больших бочек одна развалились и деньги лежат грудою, да в том же погребу стоит котел большой железный, а что в нем, по то-де неведомо, только знатно в том котле наверху посуда - блюда и тарелки, да на том же котле стоит наверху кадочка медная, а на ней икона в окладе, а погреб заперт замком и залит оловом, а приняться-де под страхом ни за что не даст".

Дело это представилось столь безотлагательным и важным, что по нему на другой же день был командирован в Мещовский уезд князь Макулов, снабженный особыми полномочиями. Вернувшись через месяц, князь привез с собой в комиссию для дальнейшего розыска и допроса трех священников и девять человек крестьян. При детальном рассмотрении дело оказалось куда сложнее, чем на первый взгляд. Оказывается, о кладе знали и охотно рассказывали о нем многие жители уезда. Единственное, чего никак не Удавалось установить, это где, собственно, находится сам клад. Говорили, где-то неподалеку от Юхнова монастыря. Но где?

Чем в меньшей мере допрашиваемые могли ответить на этот, главный вопрос, тем с большей готовностью описывали они детали, сопутствовавшие ситуации: сам погреб тот, мол, каменный, а вход деревянный, дверь железная, решетчатая, и заперт он замком вислым, замок же тот залит оловом.

В то время, как власти, извещенные о кладе, вели с пристрастием розыск, стараясь обнаружить, где находится погреб, о котором все так уверенно говорят, местные искатели кладов занялись делом, которое представлялось им куда более важным. Найти сам погреб, полагали они, не составляет труда. Тем более, если и один, и другой, и третий говорят, что видели его сами. Найти-то это пол дела. Да вот, как взять? Замок-то не просто замок, а обязательно заговоренный. И открыть его можно только при помощи разрыв-травы. Поисками ее и занялись все, кто так или иначе надеялись найти клад. Позднее Василий Кириллович Аининков, допрошенный в канцелярии, показал, что траву эту достал ему Кондратий Житка, крестьянин князя Егупова-Черкасского. Не беря все на веру, Василий траву предложил испытать.

В проверке участвовали священник Симон и крестьянин Ларион Федотов. Для испытания достали амбарный замок ("замок русский, большой руки, старый, замкнут".) "И из того кувшинчика траву вынул он, Ларион, и вместе с замком положил себе на руку, ему, Василию, он, поп Симон, велел молиться Богу и он по его приказу положил три поклона и, как встал, в то самое время замок с руки его, Ларионова, бросило на пол и вырвало у того замка душку, чем замыкается, да полку, а трава осталась у него, Лариона, на руке..."

Разбор дела этого, занявший все лето, завершился, однако, достижением вовсе не той цели, которая ставилась поначалу. Исходная задача, как часто бывает это на Руси, постепенно отступала на второй план, а затем потерялась и забылась вовсе. Главный же смысл поиска, которому с искренним азартом отдались чиновники канцелярии, стал поиск не сокровища, найти которое оказалось трудно, а виновных, которые, когда надо всегда оказываются под рукой. Требовалось выявить, кто говорил-де, что видел погреб, или ссылался на другого, кто видел, или просто передавал кому-то эти слова. Всех их требовалось выявить, уличить и наказать примерно. Чтобы другим неповадно было.

Такая же участь постигла и тех, кто интересовался разрыв-травой или испытывал ее. Виновным "учинить наказание бить кнутом за то, что они про погреб с сокровищем друг ДРУГУ сказывали".

Правда ли существовал такой погреб, на который кто-то наткнулся случайно, или нет - только после принятых мер все толки и разговоры об этом, понятное дело, прекратились и в окрестностях воцарились безмолвие и покой, которые милее чиновным сердцам всех сокровищ.

Говоря о сокровищах, спрятанных, потерянных и забытых, можно ли не упомянуть о "кладе Наполеона"? Известно несколько версий истории возникновения этого клада - речь идет, вероятно, о разных кладах. Вот одна из версий.

В один из сентябрьских дней 1836 года по улицам города Борисова прошла воинская команда. Все было как обычно-цокот копыт по главной улице, трубач впереди, офицеры в пропыленных мундирах, старающиеся скрыть усталость и казаться хватами, прохожие и народ; выбежавший из лавок и домов на деревянный тротуар, чтобы не пропустить событие, о котором сегодня будет говорить, а потом многие месяцы вспоминать весь город.

Время от времени шествие останавливалось, несколько военных отделялись от него и въезжали в ворота домов, заранее намеченных квартирмейстером, прибывшим накануне. Воинский постой был обязательной повинностью, возложенной на жителей, и только на редком доме, как знак особых заслуг и привилегий его хозяина, можно было увидеть дощечку с надписью: "Свободен от постоя".

В доме дворянина Станислава Рачковского было оставлено четверо солдат. Все они были ветеранами, окончившими свою долгую 25-летнюю службу и отправлявшиеся теперь по домам. Что дома, как там - никто из них не знал, как и там не ведали ничего об их судьбе, не знали даже, живы ли они. Отсчет был один: вернулся - не вернулся. Писем писать было не принято, да и грамоту мало кто знал. Так что на другой день, пораньше с утра, как солнышко встало, солдаты отправились каждый в свою деревню, которые все были в окрестностях Борисова.

Но один солдат остался в доме. В отличие от других он, казалось, не спешил на родину. Несколько дней он помогал по двору, как бы в благодарность за хлеб и кров, а потом как-то сразу вдруг ослабел и больше уже не вставал с постели.

- Эк ты, Иоахим,- говорил Рачковский больному,- в стольких сражениях был, и с Бонапартом воевал, и с турками, до Парижа дошел, неужто здесь-то, на родине, хворости поддашься? Вставай, Иоахим, болеть солдату

негоже...

Иоахим только улыбался и благодарил за ласку. С каждым днем становилось ему все хуже.

- Может, ксендза позвать? - спрашивал хозяин (Иоахим, уроженец Могилевской губернии, был католик). Но тот только мотал головой.

Вечером, в Покров день, чувствуя, что силы оставляют его, Иоахим попросил хозяина прийти к нему. Сын Рачковского, Юлиан, мальчик лет десяти, увязался с отцом. Он слышал все, что говорил солдат, и долгое время был единственным, кто сохранил в памяти слова, сказанные в тот вечер умирающим.

Оказалось, Иоахим не первый раз в Борисове. Почти четверть века назад, в ноябре 1812 года, он уже был здесь вместе с батальоном своего егерского полка. Это были дни, когда шло сражение между армией адмирала Чичагова и французами на подступах к Березине. Осенняя грязь покрылась коркой льда, достаточно прочной, чтобы выдержать солдатский шаг, но с хрустом ломавшейся под тяжелыми колесами армейских телег, которые тут же застревали, так что приходилось подпрягать свободных лошадей, чтобы выбраться на сухое место.

Их было десятеро в то промозглое утро - Иоахим и еще девять солдат, когда они заприметили такую повозку, крытый фургон, за перелеском, в стороне от движения русских и неприятельских войск. Француз-возница пытался видимо, незаметно, в объезд, подобраться к переправе, но повозка застряла, и, судя по тому, как накренилась набок, безнадежно. Он тоже заметил приближавшихся русских и успел, обрезав поводья, ускакать на одной из лошадей в сторону, откуда доносились шум переправы и выстрелы.

Иоахим одним из первых подбежал к брошенному фургону и, откинув тяжелый кожаный полог, заглянул внутрь. Сначала показалось, фургон пустой, но через секунду он разглядел восемь небольших бочонков, стоявших в два ряда на дне повозки. По 6-8 гарнцев^* каждый, как вспоминал потом Иоахим.

^*(Гарнец - мера объема сыпучих тел, равная примерно 3,3 л.)

- Ребята, вино!

Но когда стронули один бочонок, почувствовали - не вино, слишком тяжел. Они не сразу поняли, что это, и боялись дать веру глазам, когда, сбив тесаком крышку, увидели россыпь золотых монет, "арабчиков" - так почему-то называл их Иоахим в своем рассказе.

Раздумывать было некогда. Каждую миниту могли политься либо французы, либо свои - и неизвестно, что в этой ситуации было бы хуже. Здесь же, в стороне, неподалеку от берега реки, у двух дубов вырыли яму, застлали ее кожей, содранной с фургона, и высыпали туда содержимое всех восьми бочонков. Один из солдат бросил туда же свой нательный крест - "чтоб вернуться". А чтобы свежая земля не бросалась в глаза, не была заметна, разожгли на том месте костер и, пока он горел, говорили, как заживут, когда, отслужив, уйдут в "чистую".

Но может ли знать человек, что его ждет?

Через два дня пятеро из них - ровно половина - полегли на переправе.

Потом был поход через всю Европу, война с турками... Иоахим оказался последним, кто остался в живых.

- Завтра, добрый барин, я пойду с вами и покажу это место.

Рачковский понял, о каком месте говорил солдат. Он помнил эти два дуба, срубленные уже лет пятнадцать назад. Сейчас на их месте торчали два больших черных пня, которые тоже могли бы служить ориентиром. Но наутро ударил мороз, началась метель, вывести больного в такую погоду никто не решился.

- Ничего, Иоахим, вот через недельку спадут морозы...

Солдат только улыбался печально.

- Нет, добрый барин. Не суждено мне, вижу, этим богатством пользоваться. Все мои товарищи погибли, один я остался, но чую, что и мой конец уже близок. Если вас бог благословит взять деньги, то сделайте так, чтобы на вечные времена служились три раза в год общие панихиды за русских и французов, убитых в этой войне, ибо они христиане, и притом хорошие люди, я это испытал на себе, когда был во Франции. Остальными деньгами за то, что вы такие добрые, живите сами и помогайте бедным.

Похоронив солдата, Рачковский так и не решился завладеть кладом, справедливо опасаясь, что власти отберут его.

Прошло несколько лет. Сын Рачковского, Юлиан Станиславович, слышавший все разговоры Иоахима с отцом, "по не зависящим от него обстоятельствам должен был переселиться на житие в Вятскую губернию". (В таких выражениях принято было обозначать в те времена политическую ссылку.) Вернуться в родные места Рачковскому-младшему разрешено было, когда ему исполнилось уже 70 лет. Тайну о золоте, зарытом у двух дубов, он хранил все эти годы.

Не беремся судить, как могла бы завершиться эта история со спрятанным сокровищем где-то еще, а в нашем случае она кончилась так. Рачковский отправил в Петербург докладную записку о кладе на имя министра земледелия и государственных имуществ. Ни министр, ни министерство не ответили ему. Ответ пришел наконец от императорской Археологической комиссии, которая извещала, что сообщение его "принято к сведению". На последующие обращения с предложением своих услуг, с просьбой начать раскопки комиссия просто не отвечала.

Кто-то надоумил старика обратиться к почетному председателю Археологической комиссии графине Прасковье Сергеевне Уваровой. Он так и сделал, прося "приказать доложить себе" его докладную записку. В октябре 1895 года он получил ответ: "Ни Петербургское археологическое общество, ни Московское - никто из нас не пускается в такие дела, ибо мы по уставу преследуем только ученые цели, предоставляя кладоискательство частным лицам или правительству".

Старик не сдавался. Он продолжал писать во все инстанции и стучаться во все двери, пока министерство внутренних дел не дало наконец ему разрешение на раскопки сроком на год.

С того далекого дня, когда солдаты торопливо забрасывали землей свою нечаянную находку, прошло к тому времени восемьдесят пять лет. Берега, каждую весну заливаемые Березиной, изменились неузнаваемо. Да и самого места, где когда-то стояли два дуба, найти было уже невозможно.

На свои скудные средства старик нанял нескольких землекопов, те покопали выборочно в двух-трех местах, потыкали землю железным щупом. На том все и кончилось.

Примерно в то же время, когда происходило это - когда землекопы ходили со щупом вдоль берега Березины, один из наполеоновских ветеранов, которому было уже за сто, рассказывал журналистам в Париже, как маршал Ней поручил ему переправить через Березину повозки с золотом французского казначейства. Мост, наскоро построенный из разобранных домов близлежащей деревеньки, не выдержал тяжести орудий отступавшей армии и рухнул...

Не на одну ли из этих повозок наткнулись солдаты 14-го егерского полка в то ненастное осеннее утро? Никто не знает. Может быть, история эта будет еще иметь продолжение и более удачный конец. Как, возможно, получит продолжение история с другим военным кладом - кладом полковника Икатурова.

...В годы первой мировой войны казачий полковник Икатуров отнял у турецких войск бесценное церковное имущество, награбленное ими в христианских монастырях и храмах: золотые оклады икон, монеты, бриллианты (некоторые от 70 до 80 карат!) и т. д. Но военное счастье переменчиво. Через несколько дней отряд Икатурова сам оказался окруженным турецкими войсками в горах Армении и почти весь погиб. Чтобы сокровища не достались врагу, полковник сложил их в два больших тюка и зарыл на склоне горы.

"Клад Икатурова" пытались искать не раз. В начале 30-х годов там побывала экспедиция английских искателей сокровищ. Повторная экспедиция должна была состояться в 1939 году, но начавшаяся вторая мировая война помешала этому.

Так же безвозвратно потерянной оказалась и золотая казна 10-й русской армии, зарытая в 1915 году, когда армии угрожало окружение, где-то в районе Каунаса. Тайна места захоронения клада была доверена нескольким офицерам. Но все они погибли, не успев никому передать ее.

Немало кладов спрятано было в разных тайниках в годы революции, когда многие состоятельные люди бежали из России за границу. Надеясь на скорое возвращение, они прятали свои сокровища - зарывали их в фамильных парках, замуровывали в стенах особняков. По-видимому, большинство этих сокровищ так и осталось там в ожидании владельцев, которых давно уже нет в живых.

Иногда можно подумать, что клады действительно не даются тем, кто пытается искать их, и сами выходят на тех, кто о них и не помышляет. Копал, например, человек огород, рыл котлован и вдруг - россыпь монет! Как-то строители меняли пол в ленинградском универмаге "Гостиный двор". Лом ударился о твердый предмет... Металлический кирпич, на нем номер и какие-то буквы. Всего выкопали восемь таких "кирпичей". Оказалось - золотые слитки, и потянули они на 128 килограммов.

Согласно закону, рабочим была выплачена четвертая часть суммы, в которую был оценен клад.

Время от времени газеты печатают сообщения о такого рода находках. Вот некоторые из них:

"Два клада сельджукских монет".

"Находки римских денариев в Курской и Воронежской областях".

"Баратынский клад византийских серебряных монет".

"Клад серебряных куфических монет, найденных в совхозе "Соболево"" и т. д.