1. Воля государя

Надо сказать, что первая известная историкам экономической мысли номиналистическая теория денег не имела никакого отношения к воле государя. Великий древнегреческий философ Аристотель (384-322), по словам Ф. Энгельса, "самая всеобъемлющая голова", считал, что деньги появились в результате соглашения между людьми. Для удобства обмена, по его мнению, люди соглашались принимать в обмен на всякий товар какое-либо одно благо. Деньги, считал Аристотель, возникли не по природе вещей, а являются условно признанным средством измерения стоимости. "Поэтому деньги (nomisraa) и имеют такое название, что они существуют не по природе, а по имени (alia, nomo), и в нашей власти заменить их (на другие) и тем самым сделать их бесполезными".

Номинализм имеет своим истоком эту мысль Аристотеля, который, кстати, был воспитателем Александра Македонского. Это, как видим, не мешало ему понимать, что воля государя не беспредельна.

Рассуждения о том, что государственная власть может сама по себе определять стоимость любого денежного средства, появились в XVII веке, когда королям уже начали рубить головы.

Английский политэконом XVII века Николас Барбон (1640-1698) перед тем, как давать рекомендации королевским чиновникам, горячо убеждал: "Деньги есть стоимость, созданная законом. Многие питают такое уважение к золоту и серебру, что полагают, будто эти металлы имеют внутреннюю стоимость, заключенную в них самих, стоимость, которой якобы измеряется стоимость всех других предметов. Причиной этого заблуждения служит то, что деньги делаются из золота и серебра, и это мешает отличить монету от золота и серебра". Он был убежден и убеждал других в том, что "совершенно безразлично, какой бы металл ни снабжался штемпелем государя". Такое суждение Н. Барбон подкреплял указанием на важность психологического фактора в денежном обращении, из которого следовали допустимость и потенциальная эффективность комплексного воздействия государства на денежный рынок и общественное мнение. Н. Барбон советует правительству смело вмешиваться в денежное обращение, где даже блеф способен принести выгоду. В подобных рекомендациях тем не менее есть рациональное зерно. Правильным в мыслях Николаса Барбона можно считать то, к чему читатель уже должен бы привыкнуть: уважение к золоту и серебру не связано со свойствами этих металлов. А остальное? Пусть государь велик и воля его - тоже, но история неопровержимо свидетельствовала, что деньги произошли из товаров. Настоящие исследователи никогда не закрывали на это глаза.

Еще в средние века была сделана попытка согласовать номинализм с товарным происхождением денег. Французский монах Николай Орезм в 1366 году учил, что деньги - товар, а государственный знак на монете - поручительство за качество этого товара, говоря современным языком - знак качества.

Аналогичную позицию занимал 160 лет спустя выдающийся ученый Николай Коперник. Оба ученых протестовали против порчи монеты, поскольку свидетельство о высоком качестве нельзя выдавать на плохой товар.

Иная концепция происхождения денег выдвинута Джоном Локком. Он считал, что деньги представляли собой вначале средство учета и сохранения собственности. Джон Локк иногда относится историками экономической мысли к основателям количественной теории денег. Современные монетаристы называют его своим предшественником. Это неверно. Английский философ и экономист Джон Локк (1632-1704) - по определению К. Маркса и Ф. Энгельса "отец английского свободомыслия" - один из создателей философских основ трудовой теории стоимости и в целом классической школы в политической экономии. Недопустимо вырывать какое-либо одно положение и рассматривать его вне цельной концепции - этот императив в данном случае более чем уместен.

Теория стоимости, выдвинутая Джоном Локком, и базирующаяся на ней концепция денег полностью определяются его философско-юридическим обоснованием естественного характера частной собственности. Труд, согласно Локку, не просто источник стоимости, он есть средство отрыва вещи от земли, от природы, в результате труда вещь, бывшая природной, сливается с трудом и становится собственностью в той же мере, как и сам труд.

Ошибка, общая для всей домарксовой политической экономии, состоит в утверждении, что продается труд, а не рабочая сила. За этим исключением указание на связь денег и отношений собственности весьма глубоко и продуктивно. Если есть собственность, существует обмен, появляется потребность в функциях денег и какой-либо товар начинает выполнять эти функции в полной мере или частично - в этом убеждает история.

"...Деньги - сами товар, внешняя вещь, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится таким образом частной силой частного лица" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 143). Деньги отражают распределение экономической власти, передачу части ее отдельному человеку. Эта доля власти передается временно, образуя взаимно необходимую связь между обществом и отдельным членом общества. Называя деньги общественным отношением, К. Маркс писал: "Это общественное отношение существует вместе с тем как чувственный, внешний предмет, которым можно завладеть механически и который может быть равным образом и утрачен" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 166). Для поддержания данного общественного отношения, для обеспечения его непрерывного воспроизводства с необходимостью появляется государство.

К. Маркс считал, что труд государственного чиновника не только непроизводителен, но он и не оказывает никакой услуги производству. Не случайно при анализе природы денег в первом томе "Капитала" государство не рассматривается как активный субъект экономической деятельности, да практически и упоминается только в конце тома, при описании первоначального накопления капитала. Уже это говорит о том, насколько К. Маркс считал государство причастным к "творению" денег.

Русский экономист И. Т. Посошков (1652-1726 гг.) писал: "Мы не иноземцы, не меди цену исчисляем, но имя царя своего величаем, того ради нам не медь дорога, но дорого ее царское имянование, того ради не вес в них числим, но исчисляем начертание на ней". И далее: "...У нас толь сильно его пресветлого величества слово, аще б повелел на медной золотниковой цате положить рублевое начертание, то бы она за рубль и ходить в торгах стала во веках веков неизменно". Трудно найти более красочное изложение представлений номиналистов.

Самый известный экономист, почитаемый за основателя "государственной" теории денег,- немецкий ученый XIX века Г. Кнапп. XIX век - не времена Ивана Посошкова и Николаса Барбона. Тем не менее у Кнаппа нашлось много сторонников. Правда, радикалов, утверждающих прямо, что государь создает стоимость, было не очень много во все времена. Существенно больше оказалось примкнувших, т. е. утверждавших, что государство создает не всю, а часть стоимости.

Известно, что "кредит" переводится как "доверие". "Штамп, кроме придания ценности монете, создает для нее доверие... Если до обращения полноценных монет требовалось доверие, тем более оно было необходимо бумажным деньгам" - это высказывание советского экономиста Г. Г. Матюхина взято из его книги, вышедшей в 1977 году. С данным тезисом можно согласиться, хотя выдвижение на передний план психологической категории "доверие" удаляет от действительного изучения проблемы. Почему? Можно заметить, что в описании происхождения и истории денег мы до сих пор старались не пользоваться психологической терминологией. Как и терминология юридическая, она свидетельствовала бы о том, что в рамках одной экономической науки проблема не решается. Не решает ее и простое введение новой категории внутри собственно политэкономического исследования. Роль государства состоит только во введении так называемого принудительного курса, при котором бумажные деньги обязательны к приему всеми под угрозой судебного наказания. Но государство ведет себя как "кредитное учреждение", банк, у которого появились возможности обмануть вкладчиков. Про эту сторону государственного кредита в совершенно ином тоне писала Екатерина II: "Во многих государствах учреждены с хорошим успехом банки, которые доброю своей славой изобретши новые знаки ценам, сих обращение умножили, но чтобы в единоличном правлении таковым учреждениям безопасно верили, должно сии банки присовокупить к установлениям святости, не зависящим от правительств... чтобы все люди были уверены и надежны, что государь их денег не тронет и кредита сих мест не повредит".

В сомнениях императрицы больше правды о роли Российской империи в создании русских бумажных денег, чем в сочинениях экономистов, верноподданных как самой Екатерине, так и ее преемникам. Государственный штамп в дореволюционной России вызывал не меньше сомнений, чем аналогичный штамп, поставленный крупной частной компанией, поскольку было известно, что государственный аппарат переполнен казнокрадами различных мастей. Да и сам батюшка царь или матушка императрица были не без греха. Не отсюда ли стремление предельно упростить государственную теорию денег?

"Деньги - это счетный знак, своего рода бухгалтерская запись. Количество денег, находящихся в вашем расположении, служит выражением вашего актива по счету с обществом", - писал в начале нашего века Ю. Г. Жуковский, управляющий Госбанком, царский сенатор, которого В. И. Ленин называл "пошло-буржуазным экономистом". Вроде бы совсем немного переиначены слова Гегеля: "Некая сумма денег... есть долг или имущество в зависимости от внешнего им отношения". Но после переиначивания, сделанного Жуковским, смысл этих слов сближается с идеями государственной теории денег. Далее Ю. Г. Жуковский ставит знак тождества между обществом и государством, пытается доказать теоретически, что феодально-капиталистическое государство - это хорошо, оставляя отдельные недостатки его деятельности за бортом теории.

Сестрорецкий медный рубль весом 1 кг. Такие рубли предполагалось использовать для выкупа ассигнаций

Бумажные деньги с принудительным курсом нельзя отрывать от прочих денежных средств. Считается, например, что в России бумажные деньги были введены в 1769 году волей императрицы. Однако речь шла, на самом деле, о создании двух банков, Московского и Санкт-Петербургского. Вот как выглядела основная часть Манифеста императрицы Екатерины II от 29 декабря 1768 года: "И так с 1 генваря будущего 1769 года устанавливаются здесь в Санкт-Петербурге и в Москве под покровительством Нашим два Банка для вымена Государственных ассигнаций, которых выдаваемо будет из разных Правительств и казенных мест, от Нас к тому означенных, столько, а не более как в вышеозначенных Банках капитала наличного будет состоять". И далее "Сверх того повелеваем, чтобы все частные люди, которые будут впредь чинить денежные платежи и казенные сборы, как в Санкт-Петербурге, так и в Москве взносили бы неотменно в число каждых 500 рублей государственную ассигнацию на 25 рублей". Были в манифесте и благие намерения: "Каждый из частных людей может всегда, когда похощет, обратить те свои ассигнации в наличные деньги, представляя из оных Московскую в Московском банке, а Санкт-Петербургскую в Санкт-Петербургском. Сим Банкам Мы предписали такие правила, по которым они платеж производить должны без малейшего замедления и потеряния времени.

Мы, Императорским нашим словом торжественно объявляем за Нас и Преемников Престола нашего, что по тем Государственным ассигнациям всегда исправная и верная последует выдача денег требующим оные из Банков". Торжественное обещание выполнялось 18 лет. В 1787 году выпущено было бумажных денег почти на 54 млн. рублей, и русские ассигнации превратились в падающую валюту.

Интересно, что за полгода до начала выпуска рублей без обеспечения манифестом от 28 июня 1786 года была сделана попытка сохранить хоть видимость благополучия и тоже дано торжественное обещание: "Святостию слова Царского за Нас и за Преемников Императорского Престола, что число Банковских ассигнаций никогда и ни в каком случае не долженствует простираться в Нашем Государстве выше ста миллионов рублей". Почему 100 млн. рублей упоминаются в манифесте 1786 года, неизвестно - во всяком случае в сейфах банков не было золота и серебра на эту сумму.

Китайские монеты III века нашей эры: 1000 шу и 5 шу. На последней, называемой 'журавлиный глаз', из-за уменьшенных размеров не осталось места для иероглифов

Круглая цифра действительно продержалась два года, но соблазн поборол и это обещание. В 1790 году напечатали ассигнаций еще на 11 млн. рублей. И, как говорит английская пословица: "Только первая кружка пива горькая". К 1800 году ассигнаций было напечатано на 210 млн. рублей и бумажный рубль "весил" всего 65,5 копеек серебром. А в 1814 году после Отечественной войны за бумажный рубль давали всего 20 копеек. "Так экономические явления господствуют над волей людей", - заключает, описывая эти государственные решения, историк П. А. Храмов. Его слова относятся не только к данному периоду, но и к большинству проявлений воли государственных деятелей в отношении денежного обращения. Вот еще два примера.

Все ранние китайские монеты имели обозначение веса, как правило отличавшееся от фактического. К явному несоответствию между весом и номиналом добавлялось также и то, что основная весовая монетная единица - "лян" - в течение тысячелетий не была единой по всей территории Китая. Даже в первой половине XX века вес монеты колебался в зависимости от провинции, где она обращалась, от 35 до 38 г.

Император Цин Ши Хуан-ди (246-210 годы до нашей эры) ввел единые для всего Китая круглые монеты с квадратным отверстием. Надпись на них говорила о весе - "пол-ляна". Он же попытался отменить меновую торговлю и применение в качестве средств обращения раковин каури, черепашьих щитов, шелка и любых монет, кроме им утвержденных. Эта попытка и стремление стабилизировать денежное обращение оказались обреченными на неудачу. Лет через десять с небольшим после реформы преемники Цин Ши Хуан-ди стали выпускать более легкую монету с прежним номиналом "пол-ляна". К середине II века до нашей эры вес монет уменьшился в два с лишним раза.

Вообще, к одинаковым номиналам Монет разного беса китайцы относились с истинно восточным спокойствием. Так, во времена династии Южной Лян одновременно обращались бронзовые и железные монеты с номиналом 5 шу (24 шу=1 лян). Но стихийно сложившийся курс - за две железные монеты давали одну бронзовую - не удивлял никого, даже императорских чиновников, взимавших налоги.

Конечно, в императорском Китае роль власти была огромная, но что бы ни предпринимали сам император, его мудрые советники и просто чиновники, они не могли нарушить некоторых общих закономерностей развития денежного обращения: оттока полновесной монеты, разнообразия форм и видов денег, соотношения между монетами разного качества, изготовленными из разных материалов.

В IX, X веках в Средней Азии чеканились четыре вида дирхемов. Полноценные серебряные дирхемы "ис-маили" саманидской чеканки практически не попадали в обращение. В силу закона Грешэма - Коперника они уходили за пределы зоны обращения дирхемов, преимущественно в Европу. Дирхемы "мусайаби" содержали 70% серебра, а дирхемы "мухаммади" - 40%. Самым загадочным был четвертый вид дирхемов - "гитрифи", в которых серебра вообще не было. "К превратностям нашего времени, - писал аль-Бируни, - относится приравнивание ,,гитрифи" к серебряным дирхемам в цене, а иногда даже повышение их курса над ними; между тем ,,гитрифи" - не что иное, как фельсы (мелкая монета), чеканенные из меди с примесью".

В 1128 году 100 дирхемов чистого серебра стоили от 70 до 80 дирхемов "гитрифи". Стоимость дирхемов "мусайаби" и "мухаммади" определялась по доле содержащегося в них серебра.

Принудительный курс "гитрифи" неоднократно был причиной того, что вытеснялись из обращения не они, а три вида дирхемов, содержащих в себе серебро.

Таким образом, желая решить одну задачу - ввести принудительный курс медной монеты, центральная власть приводила в действие механизмы, изменявшие сам состав денежной массы в обращении, ее структуру. Аналогичные процессы происходят всегда, когда проводятся мероприятия, оправдываемые тем, что "воля" государя сама по себе создает стоимость.

Средневековый счетный жетон

Чуть завуалированная версия "государственной" теории происхождения денег - так называемая "счетная" теория, согласно которой первые деньги служили лишь средством учета и расчетов.

Выражаясь в характерном для схоластики стиле, епископ (в миру - философ) Дж. Беркли писал: "Следует ли считать, что деньги имеют внутреннюю стоимость и являются благом, мерилом или залогом, как утверждают многочисленные писатели, или истинная идея денег состоит в том, что они являются одновременно счетными знаками (tokens) и ярлыками (tickets)? Следует ли считать термины ,,крона, ливр, фунт" только показателями или обозначениями веса металла, и не являются ли золото, серебро и бумага только ярлыками и знаками для расчетов, регистрации или перевода подобных обозначений?".

"Разве власть распоряжаться производством других лиц не составляет истинного богатства? И разве деньги в действительности не являются ярлыками (tickets) или знаками (tokens) для отметки и передачи этой власти, и разве имеет значение, из какого материала сделаны эти знаки?"

"Не приобретает ли бумага, благодаря штемпелю и надписи на ней, местную ценность и не приобретает ли она такую же редкость и драгоценность, как золото? И разве не более предпочтительно, чтобы обращались большие суммы бумажных денег, чем золота?" В книге, по которой цитируется труд Дж. Беркли "Querist", слово "token" переводится на русский язык как "знак" или "счетный знак", характерен и перевод слова "ticket" татарским "ярлык" - "ханская грамота".

Воспользуемся этим совпадением, чтобы разобраться в трех терминах, пришедших к нам с Востока. Они не обозначают виды денег, но имеют непосредственное отношение к формам денежного обращения.