Добычные работы

Разработка россыпей. Добычные работы на золотых приисках были организованы примерно так. После того как площадь заявлена, отведена и разведана с начала зимы, пока еще снега не глубокие, протаптывалась дорога. Потом на лошадях (а иногда и на себе) везли на прииск муку, мясо и прочие запасы, фураж, инструменты, железо и др. За это время при прииске строились амбар для складов и изба для жилья приказчика и нескольких рабочих. В марте приходили на прииск рабочие - сотня-две, смотря по средствам хозяина и в зависимости от данных разведочных работ. После прихода рабочим давалось несколько дней отдыха, в течение которых они строили себе жилье, чинили одежду. Затем начиналась "хозяйская работа": строились дом для управляющего и конторы, хлебопекарня, амбары, кузница. На россыпи проводились дренажные канавы, снимались торфа. С наступлением лета и окончанием подготовительных работ начиналась промывка золота. Работа организовывалась так, чтобы при мало-мальски порядочном прииске к сентябрю (10 сентября по закону кончалась промывка) не только возвратить затраченный капитал, но и обязательно получить прибыли.

Приисковые рабочие делились обыкновенно на три категории: в первой - "разночинцы",т.е. промывальщики, кузнецы, плотники, хлебопеки, кашевары, конюхи и т.п., во второй - рабочие, которые "ставились на пески", т.е. добывали золотоносные пески, накладывали их в таратайки и подвозили к пункту промывки, в третьей - рабочие, которые занимались только снятием торфов.

Вскрытие месторождений на Сибирских приисках производилось почти везде открытыми разрезами.

Описание вскрытия россыпи открытыми разрезами дано В. Д. Скаряти- ным [81]. "Разрез - это широкий ров, в котором производятся работы. Ров вырывается до почвы. Сначала снимают верхний пустой слой земли (торф) во всю ширину золотоносной россыпи, потом берут золотоносный пласт, начиная с одного конца, и гонят разрез вперед, обыкновенно вверх по течению речки, пробегающей по площади ... Бока разреза называются бортами, а отделения пласта, отмериваемые на артель рабочих, забоями, отчего и люди получили название забойщиков... Разрезов бывает иногда несколько на одном и том же прииске и каждый называется станом; отсюда название становой, т.е. приказчик, заведующий станом". Если торфа и золотоносный пласт большой мощности, то разрез ведется в несколько ярусов уступами, чтобы бока его не обваливались. Уступы бывали в толщину до 1,5 аршина при ширине от 1,5 до 7 аршин. Уступы предотвращали обвалы верхних слоев торфов на вырабатываемую площадь, а при мерзлоте скорее производилась протайка торфов. Мощность лежащего под торфами золотоносного пласта бывала также весьма различна. "На знаменитом Гавриловском прииске К⁰ Рязановых, Горохова и Машарова по р. Огне (в северной части Енисейского округа) толщина пласта доходила до 32 аршин и в бытность мою в Сибири,- говорит В. Д. Скарятин,- еще не было известно, насколько он углубится еще. Поэтому прииск этот считается неисчерпаемым богатством, несмотря на то, что по содержанию золота он уступает многим прежним приискам... В Гавриловском прииске содержание золота не превышает 1,5 золотника на 100 пудов песка; но К⁰ Рязановых, ставя 1000 рабочих, и намывая ежегодно более 100 пудов золота, уходит по длине площади очень немного, благодаря именно этой необыкновенной толщине пласта; а длина прииска около 5 верст". Сам первооткрыватель Гавриловского прииска Гаврила Машаров признался позднее, что не придавал прежде важного значения этому прииску, а рвался к таким, где бы содержание золота было не менее четырех золотников на 100 пудов песка. К 1864 году на этом прииске было добыто 770 пудов золота: есть данные, что он разрабатывался еще в 1891 году.

Первоначально добыча песков производилась исключительно поверхностными разрезами, но в 1834 году Асташев и Рязановы на богатых приисках по р. Кундустрюлу заложили подземные горные ортовые работы для выемки золотых россыпей, содержавшихся под глубокими торфами в пласте, имевшем до 9 м мощности. Работы эти требовали определенных технических знаний, однако производились лишь под надзором самих владельцев, что нередко кончалось трагически для рабочих.

Асташев и Рязановы для производства ортовых (подземных) работ зимой устроили на своих промыслах по р. Кундустрюлу теплые зимние промывальни. В 1834 году было оставлено на зиму у Асташева до 300 рабочих, а у Рязановых до 250 рабочих. Добыча песков производилась ортовыми работами там, где слой торфа очень толст.

Эксплуатация недр велась хищнически. Так, 5 января 1862 года горный ревизор А. Белоносов писал: "Цельные россыпи работаются без всякой правильности ямами, золотоносные места заваливаются отвалами, которые иногда снова снимаются; откидные пески перемешиваются с пустой породой, что составляет уже крайнее отступление от всякого доброго порядка" [80]. Позднее И. Боголюбский отмечал: "... производство работ на золотых промыслах ведется вообще хищнически: верхние богатые части золотых россыпей вымываются на очистку, тогда как их борта, почва и нижние площади не только оставляются без выработки, но заваливаются отвалами из пустой породы или торфами..." [4].

При проходке горных выработок и добыче песков в первое время применялись простейшие технические средства: кайло, лопата и ручная тачка емкостью 2 - 3 пуда.

Промывка песков. Промывка песков в первые годы "лихорадки" велась весьма примитивным способом (на ручных вашгердах и станках с решетками) и весьма медленно. В 1835 году на ручных вашгердах промывали в день от 80 до 120 пудов песку, на станках от 300 до 350 пудов. По свидетельству Алтайского горного правления, в 1837 году на некоторых промыслах Западной Сибири были устроены для промывки песков бутары, приводимые в движение вручную или лошадьми. На промыслах Восточной Сибири в 1838 году промывка песков производилась на "мутильнях или бутарах" и ручных вашгердах. Только на прииске Рязановых на р. Бирюсе и на одном из приисков по р. Мане были устроены для промывки более усовершенствованные снаряды, так называемые чаши, которые с этого времени и стали распространяться на промыслах Восточной Сибири.

В 50-е годы золотые россыпи самых богатых сибирских систем - Бирюсинской и Енисейского округа,- значительно обеднели, однако доходы золотопромышленников не уменьшились, так как на промывке стали применяться золотопромывальные машины, а на подвозке песка к машинам вместо ручных тачек - конные таратайки, двигавшиеся по дорогам, устланным досками или по железным рельсам. Число лошадей на золотых приисках Енисейской и Иркутской губернудвоилось и достигло 11 750, хотя число рабочих в эти годы увеличилось всего на 23%. Вместе с тем увеличилось и количество механических снарядов для промывки золота, приводимых в движение лошадьми или водой: в 1847 году на промыслах Западной Сибири их было 46, а в 1852 году уже 93. Таким образом, золотые промыслы Сибири из кустарных мануфактур постепенно превращаются в промышленные предприятия с преобладающим на промывке золота машинным производством. Правда, ручной труд продолжал играть на промыслах весьма важную роль, потому что он был единственным при снятии торфов и добыче золотоносных песков.

Главной технической основой на промыслах была золотопромывальная машина, называемая чашей. Машина состояла из чаши, железных лап на шарнирах, которые поднимаются и опускаются и при этом размельчают песок (их называли "солдатами"), чана для воды и прикрепленных к нему с помощью кожаных рукавов железных трубок с отверстиями, откуда течет вода для обмывки песка в чаше, западни в чаше для высыпки гальки в рог и, наконец, вашгерда, разделенного поперек плинтусами или брусками. Машина действовала таким образом: пускают воду в чан и на колесо, от которого приводятся в движение чаша и железные лапы; одновременно в чашу вываливается песок; западня при этом находится в закрытом положении. "Вываленные пески,- говорится в одном описании,- при помощи воды от трясения гальки и железных лап и пособия людей (которые в это время деревянными лопатами способствуют скорейшей обмывке гальки) минут в 10 или 15 совершенно обмываются, т.е. разделяются на крупную гальку и мелкий песок с мутью; первая выпускается западней в рог для отвозки в отвал, второй же (в котором и заключается золото) стекает на наклонную плоскость или так называемую головку, где золото оседает и удерживается плинтусами в значительном количестве, остальная же часть его уносится на вашгерд, где уже по тяжести снова оседает ... По окончании промывки выгрузка песков с плоскости вашгерда бывает так: начинают промучивать песок деревянными гребками, приподнимая его вверх по плоскостям, после чего останавливают воду и начинается выгрузка песков или серых шлихов, которых каждый отдел промывается особенно на ручных вашгердах, где и получается золото и черный шлих. По отмывке полученное золото сушится на железной сковородке и высыпается смотрителем машины в железную банку за печатью управляющего и потом в присутствии самого управляющего, смотрителя машины и станового приказчика промысла производится очищение золота магнитом от черного шлиха и мелких камешков. Машина такого устройства промывала в смену до 13 500 пудов мясниковатых (глинистых) песков" [81].

Бочка - другой тип машины - представляет собой усеченный конус длиной более 3 метров, сделанный из котельного железа, усеянного отверстиями. Внутри бочки делали железные плинтусы и зубчатые пластинки. С одной стороны ее было отверстие для засыпки песка, с другой - для выбрасывания гальки. Под бочкой помещается вашгерд. При помощи воды пески по желобу спускаются в бочку, которая от действия водяного колеса вращается вокруг горизонтальной оси. Пески под напором воды при вращении бочки трутся об ее стенки, крупная галька постепенно отмывается и выбрасывается в отверстие на решето, откуда по рогу сваливается на таратайку. Золото же, находящееся в мелком песке с мутью, эфелями и шлихами, сквозь дырочки бочки попадает на наклонную плоскость, на которой золото задерживается плинтусами. Окончательное отделение золота от оставшейся части песков производится уже ручным способом на вашгерде, на котором один рабочий с гребком и щеткой в руках окончательно промывает пески и отделяет золото. На бочке промывали в смену до 10 тыс. пудов песков, а на двухбочечной машине до 30 тыс. пудов песков. На некоторых приисках было устроено по нескольку таких бочек. Подвозка песков к машине производилась на таратайках, вмещающих двадцать пять и более пудов и приспособленных для удобной разгрузки песков.

"Нигде механика не может найти столь выгодного применения,- пишет В. Д. Скарягин,- как на прииске, ибо нигде замена всякой живой силы механизмом не представляет такой разительной выгоды по дороговизне содержания рабочего и лошади" [81].

Кайло, лопата, тачка и шлюзки с решеткой были малопроизводительными, но и этими примитивными орудиями при богатом содержании россыпей добывалось значительное количество золота, например, в 1850 году, когда в России на частных приисках было промыто 294 961 900 пудов песка и получено 1010 пудов золота. А в 1860 году, когда по всей Сибири на частных заводах с применением более совершенных технических средств было промыто уже почти вдвое больше - 546 133 643 пуда песков, однако в связи со снижением содержания было получено почти такое же количество - 1053 пуда золота.

Старательские работы. Из-за снижения содержания золота в золотоносных песках на промыслах Мариинского и Енисейского округов пришлось в значительной степени перейти к иной системе организации добычи: вместо хозяйских работ с общеконтрактными и отрядными рабочими появляются артели старателей-золотничников. Они находятся уже на своем содержании и получают вознаграждение за труд с золотника добытого и сданного золота. В техническом отношении такие работы представляли несомненный шаг назад, но без этих артелей на мелких промыслах пришлось бы совсем бросить работы. Число старателей-золотничников в 1869 году составляло в Енисейском округе почти 15% всех рабочих. Наряду с образованием артелей приисковые управления признали необходимым отводить для старательских работ отдельные места, на которых рабочие закладывали свои разрезы и производили добычу золота более рациональными способами. Такой порядок старательских работ, общий на всех промыслах Восточной Сибири, по мере выемки богатых пластов, особенно на Бирюсинской системе, стал изменяться: значительная часть рабочих, получая меньшие по сравнению с прежними заработки, уже не так охотно выходила на старание. Для стимулирования работ приисковые управления предложили выработку полуторных уроков (сменных норм) с тем, чтобы каждый человек за лишние полурока получал особую плату "в повышенном размере".

"В прежнее время,- говорит В. Д. Скарятин,- старательские работы по промывке были основаны единственно на одной только добыче золота; что касается количества промытых песков, которым определяется ныне почти на всех благоустроенных промыслах степень труда, то оно вовсе не принималось тогда в расчет". Рабочие, промывая пески, получали плату с золотника добытого ими золота. При старании с применением машин "всеми вдруг", когда старательская работа есть только прямое и непрерывное продолжение урочной, нисколько не отличающаяся от нее в средствах производства, производительность труда с применением той же техники сохраняется. "Беда только в том, что это увеличение производительности труда не сопровождалось,- по признанию самого В. Д. Скарятина,- увеличением заработков рабочих, а шло на пользу лишь капиталистов. Другая выгода золотопромышленников состояла в том, что кража золота при общем старании на машине сократилась чрезвычайно. Теперь крадет лишь приисковая аристократия, т.е. промывальщики, иногда машинист и приказчики и еще реже управляющий. Плебеям, толпе рабочих красть нельзя".

Нет ничего удивительного в том, что в первые десятилетия "золотой горячки" при богатстве россыпей, обеспечивавшем большие прибыли, не было экономического стимула к механизации процессов добычи и промывки. Частный капитал направлял все средства на поиски и разработку именно богатых россыпей, не организуя золотой промышленности, а ведя лишь промысел. Но и позднее именно россыпи, хотя и более бедные (а не коренные месторождения), которые легче осваивались и давали возврат затраченного капитала в кратчайший срок, были в XIX веке основным объектом добычи.

Труд на приисках. Первыми рабочими золотых приисков Сибири были в основном ссыльные - в 1834 году они составляли 82% всех приисковых рабочих. Слух о больших заработках привлекал рабочих и из других мест России: на промыслах Енисейской губернии в 1847 - 1848 годах их было 12%, в 1849 году уже 16%, а в 1850 - 1854 годах в среднем 50,5% численности всех рабочих.

В начале 30-х годов рабочий день длился около 10 часов, по закону о сибирской золотопромышленности 1838 года был установлен максимум продолжительности рабочего дня в 15 часов с включением времени на отдых, в 50-х годах по контрактам продолжительность обязательного труда определяется уже в 15 часов, за исключением отдыха. В действительности же рабочий день на некоторых приисках доходил до 18 часов, включая 2 часа обеденного перерыва.

На енисейских промыслах уже в 1848 году нередко работали в две смены: дневная смена от 5 часов утра до 5 часов вечера с часовым отдыхом для обеда, т.е. 11 часов, а ночная после ужина - с 7 часов вечера до 5 часов утра, т.е. 10 часов.

В 40-х годах оплата труда на золотых приисках была только повременная, в 50-х появилась оплата за урок и за сверхурочную работу, которая в 60-х годах уже упоминается во всех контрактах.

По контракту 1863 года Ленское товарищество платило рабочему за урок в месяц 3 руб. серебром. Кроме того, рабочие зарабатывали на сверхурочном старании от 1 до 3 руб.

Но главной приманкой для работы на приисках служило "подъемное" золото, т.е. крупные золотинки, какие рабочий мог разглядеть в темном забое и поднять. "Подъемное" золото должно было сдаваться надсмотрщику прямо в разрезе или шахте. Иногда рабочий не опускал золото в кружку надсмотрщиков, а тайно выносил его на поверхность. Если при обыске это золото обнаруживалось, оно отбиралось, а самого рабочего обычно секли розгами, которые привозились прямо к разрезам или шахтам каждый день.

Сдав подъемное золото в разрезе или шахте, рабочий получал от половины до трех четвертей стоимости этого драгоценного металла. Кроме того, он мог сдать золото в магазин, получая за это полную стоимость металла, так как в магазине он не считался вором, находясь под защитой закона. Иногда охрана прииска, узнав, что рабочий пронес золото, пускалась за ним в погоню, но от порога магазина поворачивала обратно, так как в магазине рабочий уже становился "вольным приносителем". Это устраивало и хозяина прииска - владельца магазина, так как иначе украденное золото ушло бы к спиртоносам или к китайским тайным перекупщикам. Хозяин же хоть и оплачивал золото полностью, но продуктами и товарами по высоким ценам.

"Подъемное" золото было почти во всех золотопромышленных компаниях. Там, где его не было, рабочие подолгу не работали.

Таким "подъемным" оказался самый большой (36 кг) из найденных в России самородков "Большой треугольник" (рис.46). Его нашел 27 октября 1842 года рабочий Никифор Сюткин на речке Ташкутарганке на казенных Миасских приисках в яме на глубине около 3 м. Генерал-майор Аносов был в затруднении, как оплатить Сюткину его находку, и написал рапорт начальнику Уральских горных заводов генералу Глинке: "Сей самородок найден мастером Миасского завода Никифором Сюткиным, которому на основании 1773 ст. VII тома Свода законов причитается в награду по 15 коп. за золотник - 1266 руб. 60 коп. серебром; но как подобной величины самородок до сего времени встречаемо не было, то я обязанностию себе поставил испросить на выдачу причитающейся ему награды разрешения Вашего Превосходительства" [66].

О дальнейшей судьбе Сюткина известно лишь, что он запил горькую, опустился, стал опаздывать на работу и не мог остановиться до тех пор,пока его опухшего, оборванного и скованного по рукам и ногам не привели по распоряжению администрации завода на прииск и не подвергли жестокому истязанию розгами в присутствии сбежавшихся на удары барабана приисковых работников... Умер Сюткин в нищете.

Рис. 46. Самородок 'Большой треугольник'

Данные о заработках рабочих приисков довольно противоречивы. Выше было сказано, что по контракту от 1863 года рабочие Ленских приисков, зарабатывая в месяц за урок 3 руб. и на старании максимум столько же, получали за год, таким образом, до 70 руб. (там работы велись и зимой). Однако, например, в 1869 году на приисках Ленского товарищества рабочие зарабатывали в среднем 119 руб. в год. По словам Н. В. Латкина [70], общий годовой заработок мастеровых Енисейского округа равнялся 120 - 250 руб., а прочих рабочих, работающих обыкновенно с середины марта по 10 сентября,- от 80 до 120 и 150 руб. на человека.

Расчет и выдача заработка производились один раз в год - 10 сентября. Дня расчета рабочие ждали как праздника, но на руки приходилось получать мало: или проболел, или приказчик обмерил, или управляющий оштрафовал, а значительная часть заработка забиралась в течение года из приисковой лавки товарами.

Насколько велики были при этом возможности обмана рабочих, видно из письма генерал-губернатора Западной Сибири князя Горчакова, в котором он, требуя установления таксы на товары, выдаваемые рабочим в счет платы, и записывания их в расчетные листы не иначе, как при свидетелях, отмечал следующее: "Строгое соблюдение сей меры безусловно необходимо для прекращения плутовства приказчиков и ограничения существующей на приисках между рабочими роскоши, которой вообще золотопромышленники потворствуют из личных выгод, продавая за тройную цену вещи бесполезные - плисы, ситцы, шелковые платки и тому подобные предметы роскоши, вовлекая в неоплатный долг людей легкомысленных, которые, издержав безрассудно приобретенное в течение лета там, где обеспечены в необходимостях жизни, по прекращении работ, не имея денег для возвратного пути, вынуждаются вступать в новые обязательства на каких бы то ни было условиях и, возвращаясь на жительство необеспеченные в своем существовании до будущей весны, должны изыскивать способы к пропитанию воровством или даже злодеяниями" [80].

Тот остаток годового заработка, который выдавался рабочему на руки в день расчета, т.е. чистый заработок, назывался "додачей". В 40-х годах додача колебалась от 30 до 40 руб., а в 50-е годы составила в среднем (например, в Олекминском горном округе) 40 руб. Некоторые рабочие не получали никакой додачи и даже оставались еще должны конторе.

В. Д. Скарятин приводит довольно распространенный и, конечно, имеющий реальные основания рассказ о мотовстве рабочих золотых приисков: "Обыкновенный промысловый работник, особенно если он поселенец, редко имеющий свой дом и свое хозяйство, вообще беззаботен, гульлив и мотоват, заработные им деньги для него имеют лишь относительную ценность, и первый кабак, первая штофная лавка вместе с какой-нибудь енисейской или деревенской свободной красавицей решают часто в один день заработок целого года. Промотавшийся рабочий, еще накануне франт, щеголявший в гарусных шалях, смазных сапогах и хорошем армяке, снова одевается в жалкое рубище".

Однако, имея в виду небольшие размеры заработка рабочих и особенно получаемой им додачи, следует признать легендами рассказы о прокучивании сотен рублей чуть ли не большинством рабочих. Таких денег они не получали: весь заработок на промыслах, как показано выше, ограничивался несколькими десятками рублей, а додачу получали даже не все рабочие.

Н. В. Латкин, касаясь промыслов Енисейского округа, рассказывает о применении к рабочим телесных наказаний: " ... во многих компаниях обращались с рабочими не совсем гуманно, чтобы не сказать более, и наказывали их часто иногда даже жестоко, но ныне, благодаря бога и уничтожению телесного наказания, все это повывелось, хотя кое-где и обращаются еще с рабочими не совсем ласково, но теперь, кажется, все уж осознали, что рабочий, хотя и поселенец, все же человек". В другом месте автор пишет, что телесные наказания к концу 60-х годов не вывелись, а только "выводятся из употребления", и рабочие по-прежнему подвергаются им, но "не иначе, как по распоряжению исправника или по суду артельной расправы, но это случается не часто".

Правда, каждый рабочий (и старатель и общеконтрактный) "в случае действительной обиды" мог подавать официальную письменную жалобу на хозяина или управляющего. Но насколько это было осуществимо, видно из следующих слов барнаульского мещанина Федченко в его записке министру финансов в 1870 году: "Этот несчастный народ не смеет ... приносить, кому следует жалобы; да, впрочем, если бы кто из рабочих и решился пожаловаться на приискателя или его управляющего на противозаконные, безчеловечные их действия, то его же сочтут бунтовщиком и сами собой жестоко накажут, и тогда уже горе, горе ему будет, по русской пословице "до бога высоко, до царя далеко" или "пока солнце взойдет, роса глаза выест" и потому,- продолжает Федченко,- многие из рабочих отправляются на тот свет для подачи апелляции богу. За что же такое рабство, угнетение и безчеловечие? Разве за то, что бедный человек трудится до кровавого пота все лето богачу, без малейшего вознаграждения за его труды" [80]. В этих словах дана печальная характеристика условий труда и быта рабочих сибирских золотых приисков.